– Ну, как дела? – поинтересовался лениво читающий газету Соломон, когда мы появились в дверном проеме. – Решили вопрос, ребята?

– Да, вроде того, – пожал я плечами. – Мы еще заглянем к вам на днях. До свидания.

Когда прохладный ветер наконец коснулся моего лица, я почувствовал себя так, словно разгрузил вагон угля.

Впервые в жизни держа в руках такие деньги, мы с Сергеем просто ошалели от свалившегося на нас счастья, особенно если вспомнить, что в самое ближайшее время наш капитал мог увеличиться в энное число раз.

Походы по магазинам с утра до вечера – вот каким было наше основное занятие. В течение сорока восьми часов Хаммер умудрился приобрести столько всяких вещей, что голова шла кругом.

В снятой им квартире на Большой Монетной появился телевизор «Сони» с экраном семьдесят два сантиметра, что для девяносто третьего года считалось крутостью просто неимоверной.

Все трое – я, Павлов и его красавица Ирочка – полностью сменили гардероб, включая даже шнурки на ботинках.

Невеста моего приятеля сверкала, как один сплошной бриллиант. Впрочем, и на нас с Хаммером теперь обращали внимание не только из-за широких плеч и квадратных подбородков – мы меньше всего походили на уволившихся с государевой службы только полгода назад дембелей. Скорее – на скороспелых мафиозных дельцов.

Что касается машины, то ее Павлов собирался купить сразу же, как только завершится грандиозная сделка при посредничестве старика из мастерской «Агат». Мы планировали начать организацию серьезного бизнеса, а какие же бизнесмены без машины? На данный момент последняя модель «Жигулей» казалась нам самым престижным и доступным видом четырехколесной роскоши.

Правда, теперь, на заре «либеральных реформ», уже сверкали своими перламутровыми и прочими моментально бросающимися в глаза боками иномарки. Среди них даже попадались так обожаемые Хаммером серебристые «мерседесы».

Но мы и подумать не смели о приобретении по совершенно космической цене такого средства передвижения. Самое меньшее, что могло нас ждать на следующий же день после покупки иностранного «тазика», – его отсутствие на том месте, где он был оставлен. В худшем случае одного из нас спустя несколько месяцев нашли бы в загородном карьере.

Поэтому, как Серега ни переживал из-за «чудовищной несправедливости», выбор был остановлен на отечественной «девятке». Правда, Павлов пообещал навернуть ее всеми мыслимыми и немыслимыми прибамбасами и причиндалами.

Мне же не было смысла обзаводиться персональными колесами, так как я все еще жил на квартире у друга, да и передвигались мы во всех направлениях исключительно вместе. Поэтому я ограничил свои покупки одеждой, швейцарскими часами, фотоаппаратом «Нэк» и отправил по почте посылку с подарками домой.

Оставшиеся деньги сложил в коробку из-под электробритвы и стал совершенно серьезно подумывать, куда я буду класть те несколько пухлых пачек, которые в самом скором времени перейдут в мою собственность.

Мы позвонили в мастерскую, и старик сообщил, что завтра в половине двенадцатого нас будут ждать «заинтересованные предложением» люди.

Хаммер пребывал в прекрасном расположении духа, постоянно шутил, и с его мужественного лица ни на секунду не слезала благодушная улыбка.

– Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой – он трудный самый! – напевал он себе под нос.

Вечером, накануне посещения «Агата», мы втроем забурили в ресторан гостиницы «Прибалтийская». Ели лангусты в белом вине, блины с икрой, пили медовый сбитень и сок гуавы и чувствовали себя никак не меньше чем послами иностранной державы на приеме у императора Петра Алексеевича.

Подъезжая к мастерской, мы еще издали заметили припаркованные возле входных дверей две черные «Волги».

– На машинах очень интересные номера… – заметил я как бы между прочим.

– Вижу, – кивнул Хаммер. – Это машины из автобазы мэрии.

– А это значит… – Я пристально посмотрел на Сергея.

– Только то, что именно у таких людей могут водиться необходимые для покупки большой партии товара деньги. И только они, проворачивая подобные делишки, могут чувствовать себя совершенно безнаказанными, даже не стесняются служебных автомобилей!

– Возможно, ты прав, – бросил я, когда нанятый нами частник остановился в десяти метрах от входа в «Агат». – Но вполне возможно, что и нет. Тогда мы с тобой влипли по самые гланды, старик.

– Бог не выдаст, свинья не съест, – отозвался Павлов, протягивая водителю деньги и выпрыгивая из видавшего еще первую мировую «Москвича».

Спустя минуту мы уже нырнули в мастерскую, где нас опять встретил дядюшка Соломон, при взгляде на двух молодых людей в модном прикиде растянувший свои пухлые бескровные губы в тонкую линию.

– А-а, ребята! Вы прямо как банкиры, приятно смотреть! – захлопотал ювелир и жестом указал на уже знакомую нам дверь. – Проходите, вас ждут, – и он сразу уткнулся в неизменную газету.

Я прошел вслед за Хаммером во внутренние помещения и остановился за его спиной возле кабинета владельца мастерской.

Доносившиеся из-за двери голоса тотчас смолкли, были слышны лишь бормочущее что-то себе под нос радио и приглушенный шум автомобильного потока на Каменноостровском проспекте.

– Пошли? – практически одними губами шевельнул Сергей и толкнул выкрашенную белой краской дверь.

В полумрак коридора ворвался сквозь дверной проем поток яркого дневного света.

Мы зашли в кабинет и остановились, внимательно разглядывая присутствующих.

Они в свою очередь не сводили с нас глаз. Их было четверо, если не считать старика ювелира, с очевидной, но непонятной для нас нервозностью ерзающего на обтянутом кожей старом дубовом стуле.

– Добрый день, молодые люди! – нарочито любезно поздоровался хозяин мастерской. – Проходите, присаживайтесь.

Я опустился на жесткий деревянный стул и стал разглядывать приехавших в двух мэрских «Волгах» покупателей. Примерно тем же самым занимался и Павлов, старательно и неторопливо раскуривая сигарету.

Двое ближних – безусловно охранники, внешне очень напоминающие нас с Хаммером, только чуть коренастее. Судя по носам – или бывшие боксеры, или представители какого-либо вида восточных единоборств, подрабатывающие шкафами у богатых папиков.

В руке одного из них – черный пластиковый кейс с шифрованными замками. Внутри, надо полагать, деньги.

Оба, в отличие от сидящих на стульях хозяев, стоят по стойке «смирно» и буквально испепеляют нас глазами. Напугать, что ли, хотят, глупенькие?

Один из покупателей, что сидел поближе к дверям, – очень походил на французского актера Жана Маре. Одет дорого, со вкусом, на одном из пальцев левой руки массивный золотой перстень с зеленым сердоликом.

Этот явно не имеет к мэрии никакого отношения. Слишком крутым, по сравнению с номенклатурными боссами, выглядит данный господин. К тому же шрам на шее… Не свидетельство ли это борьбы за выживание в одной из многочисленных зон где-нибудь в Архангельской области? Все возможно. Взгляд цепкий, настороженный, но явно дающий понять, что обладатель этого взгляда не привык, чтобы тон в игре задавал кто-то другой. Скорее всего, он и есть главный среди двух папиков.

Второй, расположившийся чуть поодаль, – типичный управленец. Надменное лицо, толстые лоснящиеся щеки и выражение такое, словно сейчас встанет и ленивым голосом произнесет, подавляя зевоту: «Сегодня я занят, гражданин. Запишитесь на прием у моего секретаря, на конец следующей недели».

Этот только и умеет, что отдавать приказания и рапортовать об успехах строительства социализма.

Знакомая картина – зажравшийся чиновник и криминальный авторитет. Один тупой, но богатый, а другой умный, ориентирующийся в обстановке и желающий снять правильный гешефт с покупателя. И кстати, богатый ничуть не меньше.