– По-моему, вы и сами выпили лишнего, – укоризненно заметила пожилая дама.

– Только два кубка с начала ужина, – возразил Элан.

Путь до двери показался ему неимоверно длинным. Юноша еле шел, преодолевая ужасную слабость. Он не мог задержать на чем-либо взгляд, все плыло перед глазами. Его страшно мутило. Услышав наконец голос Пирса, он, почти теряя сознание, двинулся к другу.

Джоанна видела, как они трое покинули большой зал, и досадливо покачала головой. До чего же глупы эти мужчины. Зачем пить так много, если знаешь, что наутро будешь больным? Или даже нынче ночью, если выпьешь лишнего. Бедный Криспин.

Она оглядела зал. Отец в кои-то веки сидел один и с мрачной сосредоточенностью смотрел в кубок. Неподалеку расположился аббат Эмброуз, оживленно разговаривая с каким-то знатным человеком и его женой. Роэз, как всегда, была вся в заботах, отдавая распоряжения служанкам. Остальные гости наслаждались пиршеством, и никто из них не выглядел пьянее обычного. Пирс тоже был трезв. Странно, что вино так одурманивающе подействовало только на Криспина и Элана. Встав со стула, Джоанна последовала за мужчинами в небольшой зал перед входом, намереваясь помочь им. Она сможет подержать голову Криспина и обтереть ему лицо прохладной влажной тканью, когда его вытошнит.

В зале перед входной дверью никого не было. Даже стражника, который должен был охранять вход, хотя она увидела, как кто-то мелькнул на верхней ступеньке за дверью снаружи и быстро исчез. Наружная дверь была справа от нее, а слева каменная лестница вела вверх в спальные покои западной башни. Под изгибом лестницы в дальнем конце этого маленького зала была дверь, за которой находилась караульная комната. В ней отдыхали между дозорами стражники, стерегущие западную башню, там они оставляли свое тяжелое вооружение, чтобы оно было под рукой, если понадобится. Дверь в эту комнату была приоткрыта.

Для удобства стражников во внешней стене караульной был встроен небольшой туалет. Джоанна решила, что вероятнее всего, Криспин и Элан отправились туда, потому что это было ближайшее место, где можно было избавиться от недомогания. Какой-то звук, донесшийся из-за двери, казалось, подтвердил ее предположение. Она поспешила к двери и, толкнув ее, открыла совсем. Она оказалась посреди комнаты раньше, чем осознала весь ужас зрелища, представшего перед ней.

То, что Пирс только что поспешно выскочил из туалета, было видно по беспорядку в его одежде. Они с Эланом поддерживали Криспина, залитого кровью с головы до ног. На полу валялся длинный охотничий нож. Кровь была на полу и на одежде Элана… кровь была повсюду… алая… ярко-алая… а Криспин был бледен как привидение, голова его беспомощно моталась из стороны в сторону.

– Положи его на пол, – сказал Пирс.

Джоанна оказалась рядом прежде, чем они успели это сделать. Не заботясь, что это погубит ее роскошное шелковое платье, она опустилась на колени в липкую лужу и приподняла тунику Криспина, обнажив смертельную рану. Джоанна не отшатнулась от крови. Она за свою короткую жизнь насмотрелась на кровь: с тех пор, как повзрослела настолько, чтобы помогать Роэз перевязывать раны латников, если они участвовали в боях неподалеку от замка. Но до этих пор никто из близких ей не был ранен так тяжко и безнадежно смертельно.

– Криспин, дорогой мой! – Она заключила его в свои объятия, зная, что ничем уже не сможет ему помочь: рана его была слишком глубока и потеря крови чересчур велика.

Он узнал ее. Глаза его были широко открыты, и он глядел на нее. Губы его шевельнулись.

– Почему? – шептал Криспин. – Он… он… почему?

– Кто это с тобой сделал? – негодовал Пирс, опускаясь на колени рядом с упавшим. – Криспин, скажи нам. Мы проследим, чтобы он был наказан.

– Отец, – произнес Криспин, глядя на Джоанну, а потом на кого-то через плечо Пирса. – Отец…

– Пирс, отодвинься, пожалуйста. – Аббат Эмброуз оказался рядом. – Слава Богу, что я последовал за Джоанной поглядеть, все ли в порядке. Криспин, мальчик мой возлюбленный, ты меня слышишь?

Криспин коротко с хрипом втянул в себя воздух. Когда он выдохнул его, свет у него в глазах погас. Аббат Эмброуз перекрестил его.

– Еще будет время закончить то, что я должен буду сделать для Криспина, – сказал аббат Эмброуз. – Криспин мертв, и я должен прежде всего позаботиться о живых.

Джоанна испустила хриплый душераздирающий стон. Она все еще продолжала держать тело Криспина в своих объятиях. Голова его покоилась у нее на плече, и она укачивала его, как ребенка.

– Тише, дорогая моя. – Аббат Эмброуз опустил руку на ее склоненную голову. – Постарайся сдержать свое неутешное горе, пока я не выясню несколько важных вопросов, связанных с убийством. Джоанна, ты видела, что произошло?

Она не могла говорить, слова застревали в горле. Джоанна словно оцепенела и онемела, сознавая, что Криспин мертв, но еще не в силах была поверить в случившееся. Она от ужаса потеряла дар речи. Но она могла видеть и слышать с необычайной ясностью, и все трагические события до мельчайших подробностей запечатлелись в ее сердце и памяти так глубоко, что она запомнила их навсегда.

– Пирс, скажи мне, ты видел, кто это сделал? – не отступал аббат Эмброуз.

– Я был за ширмой, – ответил Пирс, – когда услышал шум и Элан позвал меня, я выскочил и увидел: он поддерживал обливающегося кровью Криспина.

– Элан? – Аббат Эмброуз обернулся к нему, и Джоанна тоже подняла на него глаза. Голубая туника Элана и чулки промокли от крови Криспина, лицо было бледным и измученным. У него был такой вид, словно он сейчас разрыдается. Аббат Эмброуз положил руку ему на плечо, успокаивая. – Я должен задать тебе только один вопрос, Элан, потому что узнаю этот охотничий нож. Он твой. Ты заколол Криспина?

– Я любил его, – прохрипел Элан. – Меня тошнило… мне и сейчас плохо… голова раскалывается.

– У тебя был с собой охотничий нож, когда ты сидел в большом зале? – Голос аббата Эмброуза звучал непривычно резко.

– Я… я не знаю. – Элан потер лоб, и его окровавленная рука оставила багровый след на бледной коже. – Не могу вспомнить. Может быть, позднее.

– Для тебя может не быть никакого «позднее». – Аббат Эмброуз снова перевел взгляд на Пирса. – А тебя почему не тошнит?

– Не знаю, разве что я съел только кусочек жареного мяса и выпил лишь глоток вина. Оно мне показалось горьким, а поскольку я слишком перепил и переел прошлым вечером, мне утром было очень плохо, и я решил сегодня воздержаться. – Пирс поглядел на Дверь. – А где стражники? Почему сюда никто не заходит?

– Забавный вопрос. – Аббат Эмброуз подошел к двери и закрыл ее.

– Там не было никого на страже. И больше никому не было плохо, – молвила вдруг Джоанна. Все посмотрели на нее с недоумением. Затем Пирс и аббат Эмброуз переглянулись, а Элан упал на колени около бездыханного Криспина.

– Криспин! – скорбно произнес он, гладя лицо мертвого друга.

Джоанна прижала мужа ближе к своей груди.

– Не прикасайся к нему, – воскликнула она.

– Джоанна, пожалуйста…

– Пирс, – сказал аббат Эмброуз, подбирая охотничий нож и плащ, который какой-то нерадивый латник небрежно бросил на скамью. – Я хочу, чтобы ты увез Элана из замка. Уезжайте сейчас же, пока Рэдалф не приказал закрыть ворота.

– Я не могу уехать. – Элан все еще смотрел на Джоанну, которая отвернулась от него.

– Ты должен покинуть замок, и немедленно. – Аббат Эмброуз поднял молодого человека с колен и накинул ему на плечи плащ, прикрывая окровавленную тунику. – Криспин убит твоим ножом. Ты весь в крови. Барон Рэдалф тебя не выносит из-за того, что заметил твое увлечение Джоанной. Он не упустит такого удобного случая, чтобы обвинить тебя в убийстве. Ты должен удалиться немедленно. Мой долг сообщить Рэдалфу о том, что случилось. Я не могу больше откладывать это, в противном случае кто-нибудь обнаружит нас и поднимет тревогу.

– Он прав, Элан. – Умница Пирс понял нависшую над Эланом опасность. Он взял из рук аббата Эмброуза охотничий нож и заткнул себе за пояс. – Рэдалф не даст тебе ни малейшей возможности доказать свою невиновность, Элан. Особенно если ты не в состоянии вспомнить, как это случилось. Проклятье! Если б я не зашел в туалет, может, этой трагедии и не произошло!