– О нет, ни в коем случае! – Найджел поймал ее руку и поцеловал. – Хотя ты очень милое создание, и я разбиваю себе сердце, отказывая тебе.

Бетти вспыхнула, как девушка.

– Но ты же знаешь, дорогой, что я ни в чем не могу отказать тебе. Ты получишь от меня все, что пожелаешь, даже если для этого придется превратить мой публичный дом в женский монастырь, а меня в мать-настоятельницу. Так что же тебе на самом деле нужно в Суссексе?

Найджел слегка куснул ее указательный палец, и она, рассмеявшись, отдернула руку. Он искренне восхищался Бетти, и в этом чувстве не было и намека на страсть. Прошло много лет с тех пор, как они были любовниками. Профессиональные отношения на короткое время озарились ярким и глубоким чувством, а затем перешли в настоящую дружбу. Когда он вернулся из Парижа, ослабевший, утомленный и опустошенный, она предоставила ему убежище, наполненное теплом и любовью. Найджел был достаточно проницателен, чтобы понимать, во что ей обходится собственное великодушие. Но что он мог предложить ей взамен?

– Ты, несомненно, слышала о женщине, которую Доннингтон нашел в Дувре, когда возвращался из Парижа? Она только что приехала из Индии, словно груз экзотических специй. Таинственная и загадочная жрица любви. Она все еще томится в одиночестве в Фарнхерсте, в этом прискорбно унылом кирпичном доме, пока Доннингтон предается игорным страстям в городе. Неужели самый известный распутник Лондона будет и дальше терпеть такое безобразие?

Бетти взяла его за руку, и ее участливый жест требовал серьезного ответа.

– Ты ищешь чего-то нового, мой дорогой? Свежих впечатлений?

Он понимал, что это проверка их дружбы, которую он вряд ли выдержит. Он не стряхнул ее пальцы, а накрыл ее ладонь своей, расслабленной и ничего не обещающей. Найджел понимал, что это хотя и слабый, но упрек, и испытывал неловкость от собственного поведения.

– Боже милосердный! – с наигранной веселостью воскликнул он. – После Москвы и Парижа? Да я переполнен впечатлениями! Я изнурен и опустошен пережитым, Бетти.

Бетти отпустила его руку, и взгляд ее прекрасных темных глаз остановился на его лице.

– Вот почему все это время – что бы там ни говорили про распутного маркиза – ты жил как монах. А теперь ты выиграл шлюху в кости и хочешь, чтобы я помогла тебе устроить ночную оргию. Я правильно поняла?

Он наклонился к женщине и коснулся висевшего у нее на шее бриллианта.

– Ты получишь еще один не менее прекрасный бриллиант, Бетти. Из моих собственных рук. Кроме того, разве весь Лондон не ждет, что я отниму у Доннингтона эту индийскую прелестницу? Неужели ты лишишь меня женщины, чья репутация соперничает с моей?

Бетти раздраженно передернула плечами, и бриллиант подпрыгнул, сверкнув в лучах света.

– Ты хочешь пустить мне пыль в глаза, Найджел? Я знаю, через что тебе пришлось пройти и как сильно ты страдал. Твоя бравада не обманет меня, мой милый.

Найджел подошел к камину. Пламя свечей мерцало. Он посмотрел на темные тени, пробегавшие по его руке, лежащей на каминной доске. Он чувствовал, что разрывается на части, словно кусок ткани, которую натянули слишком сильно.

– О Боже, – с кривой улыбкой произнес он, – мне казалось, я заслужил это.

– Немногие из нас получают то, что заслужили.

Он поднял голову и повернулся к ней.

– Я не могу позволить себе быть таким откровенным, Бетти.

– Вздор! Ты очень пьян и смертельно устал. Ради всего святого, ты можешь хоть ненадолго перестать контролировать себя? Ты же знаешь, что здесь ты в безопасности. Ведь уже все позади, милый? Разве ты не можешь отдохнуть?

Найджел принялся расхаживать по комнате.

– Иногда мне кажется, что это никогда не кончится! После того как Наполеона сослали на Эльбу, в нашей парижской штаб-квартире в сундуке остались лежать важные документы. По неизвестной причине – то ли из-за некомпетентности, то ли по ошибке или из-за обыкновенной глупости – они хранились вместе с обычными отчетами, планами реконструкции и счетами за вино. Документы пролежали там почти год, а когда их вернули в министерство иностранных дел, обнаружилось, что некоторые бумаги зашифрованы. Теперь, когда Бонапарт бежал и вновь захватил власть, распространились слухи, что я мог расшифровать их. Просто ради забавы, на всякий случай.

Бетти прикрыла глаза.

– Ради забавы? Мой милый Найджел! Но ведь прошло столько времени! Боже мой!

Найджел подмигнул ей, пытаясь скрыть свои истинные чувства.

– Да, судьба иногда швыряет нам в лицо наш собственный смех, правда?

– А какое отношение к этому имеет Доннингтон?

Найджел не хотел, чтобы Бетти почувствовала всю глубину его ярости, и поэтому голос его звучал непринужденно и насмешливо:

– Лорд Доннингтон управлял министерством в то время, когда бумаги лежали забытыми. За эту халатность я и намерен наказать его. Ничего смертельного, просто экстравагантная, злая и достаточно обидная шутка. На глазах его близких друзей я уведу у него любовницу, и эта оргия навсегда останется в анналах светского общества. Но только ты можешь все это устроить.

Бетти невольно рассмеялась.

– Мой гадкий мальчишка, а что, если эта женщина окажется той лисой, которая способна расправиться с преследующей ее собакой?

Прекрасно сознавая, как мало он рассказал ей, Найджел улыбнулся и, повинуясь внезапному порыву, поцеловал ее.

– Милая Бетти, разве ты не веришь, что я сам обладаю ловкостью настоящей гончей?

Пока в освещенной мерцающим пламенем свечей гостиной Бетти шел этот разговор, слухи о пари с Доннингтоном быстро распространялись по городу. Они могли уже дойти до принца, пьющего со своими друзьями в Карлтон-Хаусе, или даже до безумного короля Георга, беспокойно храпящего в своей одинокой постели. Сопровождавшаяся хитрыми подмигиваниями и многозначительными смешками, эта история путешествовала по тавернам, частным домам, клубам и игорным заведениям, чтобы наконец попасть в редакции газет, с жадностью бросавшихся на любой намек на скандал.

Небо на востоке уже начало бледнеть, когда две фигуры торопливо пробирались в темноте к неосвещенным и заброшенным конюшням, где в каретном сарае были в беспорядке расставлены клетки с кроликами. Свет вспыхнувшего фонаря осветил длинные ряды клеток. В каждой плетеной корзинке сидело по кролику с подвижным розовым носом, зверьки торопливо пережевывали свою еду, состоящую из остатков салата-латука и овощных очистков.

– С кроликами все в порядке? – спросил мужской голос с легким акцентом, скорее всего французским.

– Превосходно, сэр! Хотите, чтобы я забил нескольких? Я кормил их так, как вы приказали.

Мужчина взглянул на мальчишку, безымянного босоногого бродяжку. Огонь фонаря освещал голодное лицо и тощие руки. Подворотни Лондона кишели тысячами таких беспризорников. Никто не хватится, если один из них исчезнет.

– А серый? Ты кормил его так, как я велел?

– Да, сэр, – кивнул мальчишка. – Он получал особую еду. Разве не странно, что этот кролик еще жив? Я хочу сказать, что, укусив разочек мясо этого зверюги, мы с вами протянем ноги, правда?

Мужчина задумчиво посмотрел на клетку с серым кроликом. Широко раскрытые, беспокойные глаза животного встретили его взгляд. Кролик жевал листья и высохшие ягоды высокого растения, достаточно часто встречавшегося на пустырях и в старых каменоломнях в окрестностях Лондона.

Хотя кролик без вреда для себя ест эту пищу, яд накапливается в его теле. Поэтому его мясо смертельно для того, кто его попробует.

Кролик на мгновение перестал жевать и припал к земле, его черные глаза неподвижно застыли.

– Давай! Ешь, малыш, – ласково добавил мужчина. – Набивай свой желудок. Скоро твой последний ужин. – Он наклонился и приблизил лицо к прутьям клетки. – Говорят, в Суссексе намечается оргия и маркизу Риво будут нужны кролики для жаркого.

Найджел отослал кучера домой. Пустынными улицами он возвращался пешком в свой городской дом, горько сожалея о теплоте и радушии гостиной Бетти, которую он покинул. Ему следовало бы испытывать удовлетворение от удач этой ночи, но все ее события оставили знакомый горький осадок. Он чувствовал, что весь пропитался вином и табачным дымом, и его терзала вина перед Бетти. Она всегда давала ему больше, чем он мог дать ей.