Начнем с изменений в структуре, иерархах и храмах Болгарской церкви вскоре после ее покорения византийцами. Вот как описывает развитие церковных дел в Болгарии в этот период А. Чилингиров:
"После смерти архиепископа Иоанна Охридского (в 1037 г. — ИТ)… Цареградская патриархия поставила во главе Болгарской архиепископии грека Льва Пафлагонского; от ее диоцеза отняли большое количество епископий… болгарский язык был выведен из употребления в церковной службе… болгарских священников низвергли и заменили греческими, церкви — частью разрушили, частью перестроили, в перестроенных замазали известью старые стенописи, сделали новые и заново освятили, а канонизация болгарских святых была объявлена незаконной." (ЧИЛ4 с. 71)
Почти то же самое мнение выражал Д. Оболенский. Он писал, что присоединение Македонии, Фракии и северо-восточных провинций Болгарии к Византийской империи поставило начало насильственной византинизации этих областей — процесс, продолжившийся до 1186 г.; что греческий язык стал официальным и церковно-служебным языком архидиоцеза, а структура Болгарской церкви — «средоточием крайнего эллинизма». (ОБОД с. 120)
Несколько более сдержано и прозаично описывает эти действия М. Приселков, но суть та же:
"… независимое положение и устройство Охридской архиепископии продолжалось лишь до смерти архиепископа Иоанна, когда византийский император поставил на его место Льва, "первого из римлян", открывшего собою длинный ряд архиепископов-греков, назначаемых самими императорами, так что архиепископия Охридская, заведуя церковью всего болгарского народа, совершенно превратилась из болгарской в греческую, став центром огречивания болгар." (ПРИ с. 44)
По поводу «исчезновения» болгарских книг в ту пору русские исследователи выражали разные мнения. Например Подскальский писал почти то же самое, что мы видим в приведенных выше цитатах: что в Болгарии в эпоху византийского господства уничтожались славянские книги и насаждалась греческая иерархия (ПОД; см. ЛИТ с. 310). По-другому объясняют это исчезновение авторы ФТИ:
"Древнейшее же славянское Пространное Житие Климента, отразившееся отчасти в греческом, составленном Феофилактом Охридским, и в латиноязычном памятнике чешской агиографии конца X в. — Легенде Кристиана, — погибло либо полностью вышло из обращения не позднее XII в. Вероятно, невольным виновником его гибели явилось именно сочинение Феофилакта. С появлением нового житийного текста на греческом языке нужда в его славянском предшественнике окончательно отпала, и о сохранности этого и тогда уже редкого (если не уникального) памятника перестали заботиться." (ФТИ с. 147)
Мы не будем обсуждать вопрос о том, действительно ли «отпала» нужда в аутентичном житии Климента, или появилась необходимость удалить «еретические» имена и детали в нем (что вызвало написание жития заново). Только отметим, что новые факты о происхождении и характере старого болгарского христианства и его литературы вызывают необходимость пересмотра подобных объяснений.
Конечно, люди, вещи, книги — все стареет и постепенно выходит из употребления. Старые книги гибли по разным причинам. И все же, так как в старину книги стоили дорого, люди обычно заботились о них. Но еретические книги — совершенно иной случай. Их очень часто безжалостно уничтожали.
Так что произошло со старыми болгарскими книгами?
Любопытный пример показан на рис. 19-1. Там мы видим куски старой болгарской рукописи XIV в., использованные для подклейки переплета греческой книги.
Отметим, что в России те же самые болгарские книги продолжали переписываться и служить (хотя и в «исправленных» и отредактированных списках) еще столетиями. Почему русские не торопились заменить их “новыми”, греческими? Может быть потому, что не были в состоянии оценить по достоинству православные греческие книги, распространившиеся в Болгарии, и позаимствовать их?
Судьба старых русских книг
Коль скоро первые христиане Киевской Руси придерживались тех же «еретических» с точки зрения православия взглядов, то по логике вещей их книги тоже должны были бы подвергнуться уничтожению и исправлению. И действительно, хотя и не такими брутальными мерами и с гораздо меньшим успехом, «зачистка» текстов проводилась и на Руси.
Вернемся на минуту несколько веков назад, в 1037 год. Тогда Цареградская патриархия возвела в Охридские архиепископы грека Льва Пафлагонского, а в Россию отправила нового киевского митрополита Феофилакта. С этого времени, пишет А. Чилингиров,
"греческие митрополиты прилагают всевозможные усилия для того, чтобы стереть любое воспоминание о связях с болгарской церковью и любые воспоминания о болгарских святых. После канонизации Бориса Владимировича, посвященным ему днем в церковном календаре становится 2 мая, и таким образом заменяется болгарский святой князь Борис, память которого отмечалась в тот же день 2 мая.” (ЧИЛ4 с. 71–72)
Поясним: до “эпохи Феопемпта” 2-го мая Киевская церковь отмечала день святого Бориса, болгарского князя. Канонизировав сыновей Владимира — Бориса и Глеба — византийские иерархи Киевской церкви поставили день чествования их памяти на 2-ое мая и таким образом “убрали” св. царя Бориса из церковного календаря. Об этих действиях «православных» фальсификаторов имеются выразительные свидетельства. Таким является случай с изображением св. князя Бориса Болгарского в рукописи Учительного евангелия Константина Преславского в Государственном историческом музее в Москве, Син. 262, fol. 1., где под изображением, на котором написано «святой Борис» ("сты Борисъ"), кто-то в XII в. добавил "Борисъ Глебъ" — по-видимому, для того, "чтобы пояснить, о ком идет речь" (ЧИЛ4 с. 111).
Список подобных “удалений” неугодных святых можно продолжить. Например, “исчез” из церковного календаря киевских христиан и св. Климент Охридский; его заменили св. Климентом Римским.
Следы этих “реформ” остались, например, в старых синаксариях и минеях. Считается, что из всей литературы "домонгольского периода" в Киевской Руси меньше всего сохранились именно минеи. Но в немногих уцелевших недостает некоторых листов — их кто-то вырвал. И сделал это отнюдь не случайно: на вырванных листах были как раз дни болгарских святых (ЧИЛ4 с. 111). После всего этого трудно усомниться в том, что это была осознанная чистка «еретических» имен и деталей.
Интересен и случай с Остромировым евангелием. Мы уже занимались миниатюрой с изображением св. Луки в главе одиннадцатой. Напомним читателям мнение Чилингирова о том, что лист с этой миниатюрой вырван из более старого списка (скорее всего болгарского происхождения), и дополнительный довод, подтверждающий это — запись имени святого в форме
Чилингиров утверждает, что в сохранившемся списке использованы три листа из оригинала — с миниатюрами трех из евангелистов. По-видимому, они очень понравились писцу новой рукописи и он решил сохранить их, возможно потому, что сам не мог нарисовать такие миниатюры.
Но тогда получается, что в целом оригинал был в неплохом состоянии (как и листы с изображениями трех евангелистов), и его переписали по другим причинам. Зная об «еретичности» раннего болгарского христианства, логично предположить, что именно из-за «ереси» и был переписан — скорее всего, переработан — оригинал.
Узнав о судьбе старых русских книг и традиций, связанных с болгарскими христианами, мы уже можем согласиться с тем, что такая же «чистка» проводилась (и даже куда более усердно) и в болгарских землях, где церковное руководство осуществляли исключительно византийцы.
“Мы можем только предполагать, что число болгарских святых было значительно большим, чем то, что показывают достигшие до нас сведения.” (ЧИЛ4 с. 71–72)
Теперь попробуем взглянуть по-новому на сведения о крещении Киевской Руси и Владимира и о начальном периоде развития Киевской церкви.
А. А. Шахматов отмечал, что в ПВЛ события, связанные с крещением Киевской Руси, женитьбой Владимира на Анне и весь начальный этап христианизации были подвергнуты идеологической редакции (ШАХ с. 206–207). Вслед за ним такого же мнения придерживаются практически все исследователи.
