– Ну, успокойся, – сказал Алекс и притянул меня к себе. – Рассказывай. Две головы лучше, чем одна.

И я рассказала. Слушал Алекс очень внимательно, ни разу не перебив, даже когда мой голос звенел от слез и в волнении я перескакивала с мысли на мысль. Выговорившись, я немного успокоилась и почувствовала под ногами твердую почву, а не зыбкое болото, как раньше. Наверное, на меня так влияло одно лишь присутствие Алекса, а может быть, я надеялась на талант детективщика, чья профессия – запутывать и распутывать узлы загадок.

– Так-так, очень интересно, – пробормотал он, когда я закончила, и задумчиво потер подбородок. – Что-то мне тут не нравится...

– Всего лишь «что-то»? Лично мне не нравится все, от начала до конца!

– Я не об этом... – Алекс потянулся к пачке сигарет, лежащей на столике, и закурил, сосредоточенно глядя в окно. – Меня напрягает этот твой Денис. Странный он тип, очень странный...

Я смутилась. О Денисе я рассказала ему не всю правду – еще не хватало повествовать о том, как я пыталась выбить клин клином – и ограничилась лишь упоминанием о своем знакомом, который ко мне слишком уж неравнодушен.

– В этой истории он постоянно путается под ногами, и мне это не нравится. Я уверен, поджог двери и испорченные чехлы не имеют отношения к делу Архипова.

– Почему ты так решил?

– Считай, что так мне подсказывает детективное чутье. Тут прослеживается один почерк, одна цель, одна, если хочешь, мания. Не напугать тебя, не причинить вред, а заставить тебя, Стаська, почувствовать свое одиночество и беспомощность.

До меня начинало доходить.

Господи, неужели это делал Денис?!

Мамочка...

– Мало того, похищение Шурки – из той же оперы. Какие-то цыганки, тут же проезжает благородный рыцарь на белом «мерседесе» – или на чем этот твой дружок ездит...

– Он сам все организовал? – свирепея, уточнила я. – Ты уверен?

– Смотри сама. Сначала тебе поджигают дверь, после этого Денис тут же звонит тебе и спрашивает, не нужна ли помощь. Я ведь все правильно понял?

– Ну да, он позвонил... Но я ничего подозрительного в этом не усмотрела: он вечно звонит невпопад, я просто посылаю его в сад и бросаю трубку!

– Дальше к твоей машине прикладывают шокер, выводят из строя сигнализацию и пачкают сиденья. И снова звонит Денис. По его мнению, это было очень хитро и дальновидно: ты попросишь о помощи, раз он работает в автосервисе, а потом кинешься в объятия спасшему тебя благодетелю. А ты, черствая душа, опять выставила его дураком.

– И он решил инсценировать похищение моего сы-на, – продолжила я за Алекса. – Вот гад!

– Он заплатил цыганкам, потом поехал в условленное место, спас Шурку, после чего ему оставалось только пожинать плоды. Спорим, он предложил тебе поход в ресторан, а ты не отказалась?

– Предложил, – кивнула я, чувствуя, как темнеет в глазах от злости.

– Судя по тому, что ты о нем рассказала, у этого парня пунктик, навязчивая идея – сделать так, чтобы ты от него зависела. Морально ли, материально – не имеет значения. А ты чересчур самостоятельная, чтобы добровольно принести себя в жертву мужчине, вот он и разработал этот план, чтобы ты прониклась благодарностью и, чем черт не шутит, влюбилась. Довольно глупо и наивно он поступил, надо заметить. Можно было осуществить все гораздо более хитро.

– Он вообще глуп и наивен сам по себе, – ответила я.

Какая странная штука – жизнь. Мы выбираем, нас выбирают... Меня любит один человек, я люблю другого, а он, этот другой, любит себя, свою свободу и интересную, богатую событиями жизнь, в которой нет места для постоянных привязанностей. Словно кто-то жестокий расставляет фигурки на шахматной доске в произвольном, лишь ему одному ведомом порядке, а потом одним щелчком пальца сшибает их, не заботясь о последствиях...

– Ты знаешь, где он живет? – Голос Алекса вывел меня из тоскливых размышлений.

– Денис? Знаю, на «Филевском парке». А что?

– Съезжу-ка я к нему, пообщаюсь.

– Постой, ты что, поедешь ему морду бить? – испугалась я.

Алекс встал и сладко потянулся, хрустя косточками.

– Поговорю с ним... по-мужски. Обещаю, он тебя больше не побеспокоит.

– Но как же...

– Стася, не спорь, – сказал он ласково. – Ты разве мне не доверяешь?

– Доверяю, – пробормотала я, теряя остатки разума. – Конечно, доверяю.

Дальнейшее потонуло в сладком тумане. Алекс привлек меня к себе и поцеловал, а я уже говорила, что от его поцелуев у меня темнеет в глазах и крышу сносит. Мы с трудом оторвались друг от друга в прихожей, у входной двери, разомкнули объятия, и ему пришлось подхватить меня, чтобы я не упала. Пожалуй, после больших пьянок я и то крепче стою на ногах!

– Держись. Я скоро вернусь, – сказал Алекс и вышел, оставив меня в полном смятении чувств.

Оставшись одна, я первым делом сунула голову под кран с холодной водой – прояснить мозги и прийти в себя. Потом позвонила Антонине и попросила ее привести Шурку – я отчаянно скучала по ребенку, переживала за него и хотела быть с ним рядом, чтобы облегчить его страдания. А следом набрала номер родителей и рассказала им о гибели Архипова.

Услышав о том, что произошло, мама надолго замолчала, потом взяла себя в руки и спокойно произнесла:

– Стаська, не падай духом! Мы с отцом сейчас приедем.

От того, что есть на свете люди, которым я могу поплакаться в жилетку и которые меня не бросят – родители, Алекс, Тошка, Флоранс, становилось как-то легче жить. Чтобы хоть чем-то себя занять до приезда семьи, я решила вымыть полы: эта ненавистная домашняя работа всегда помогала мне упорядочить мысли. Руки заняты делом, а голова, которая в процессе не участвует, может все спокойно обмозговать.

Ожесточенно возя тряпкой по полу и пыхтя как паровоз, я думала, думала, думала...

Если Алекс все правильно рассчитал, меня никто не думал запугивать: чехлы, поджог и цыгане были делом рук ополоумевшего от любви Дениса. Эти события с самого начала меня запутали и повели по неверному пути. Я подозревала Тетерина, но тогда получается, он тут ни при чем, тем более если вспомнить о визитке в мастерской Архипова.

Что у нас остается в сухом остатке?

Темное прошлое Ким; ее странное поведение, свидетелем которому был Волкодав; знакомство с Архиповым, после чего оба исчезли; убийство Рудакова на Шелепихинской набережной – на трупе была одежда Архипова; парень в серой бейсболке и покушение на Ромку; убийство Архипова на нашей лавочке у Чистых прудов.

Архипова никто в неволе не держал, он отсиживался у тетки Любы в деревне, и логично предположить, что вместе с ним отсиживалась Ким. Пока я ничего не знала о судьбе Архипова, можно было строить какие угодно догадки, вплоть до самых страшных, но теперь, когда стало ясно, что бывший муж был вполне здоров и сам распоряжался собой, выводы напрашивались вполне очевидные. Они с Ким были причастны к убийству Рудакова: наверное, испугались, когда он напал на их след, потому и убили парня. Не могу представить себе Архипова, который бьет человека камнем по голове, чтобы затруднить опознание... Но похоже, так оно и было. Он натянул на труп свою одежду и украшения, дабы повести следствие по ложному пути...

Содрогаясь от ужаса, я сунула в рот сигарету из забытой Алексом пачки и торопливо закурила. Душа у меня болела – не передать. Как будто кто-то смял ее, словно никому не нужную тряпку, и выкручивал так, что нитки трещали. Руки мелко-мелко тряслись... Еще немного, и я окончательно свихнусь!

...Потом Ким и Архипов поняли, что крепко влипли. Портрет Ким транслировали на всю Москву, милиция с минуты на минуту могла поднять на ноги район набережной в поисках убийцы, а значит, следовало бросать квартиру на Шелепихе и убираться к чертовой бабушке. Наверное, тогда они и вспомнили о медсестре Любе. Точнее, Ким вспомнила. Могу себе вообразить, что она говорила Архипову: надежный человек, я ей многим обязана, никогда не выдаст, у нее можно пересидеть, пока все не уляжется... И Генка, плюнув на родителей, сына, работу и девиц, все бросил и рванул в забытый Богом подмосковный поселок. Интересно, о чем он думал, сидя изо дня в день на чужой кухне, прячась за зашторенными окнами и выходя подышать лишь ночью, когда бдительные соседи спали?