И вот сейчас он сидел, чуть ссутулившись, и внимательно рассматривал кончики своих пальцев, отчетливо ощущая, как в нем вновь нарастает так остро испытанное им вчера чувство какой-то досады, даже неловкости от всего того, что произошло и стало предметом всех этих разбирательств и, кроме того, почему-то еще и своей личной персональной вины за случившееся. Между тем своим боковым зрением, которое он одно время специально усиленно тренировал, молодой оперработник определил, что общий конклав участников нынешнего совещания, помимо его самого, Минаева и сидящего во главе стола Василия Ивановича Ахаяна, бывшего начальника романского отдела Европейского управления Службы, а со вчерашнего дня уже главы всего управления, состоит еще из трех человек, из коих уверенно идентифицировать он смог только одного, сидящего также напротив него, но еще дальше вперед, по левую руку от Минаева. Правда, товарища этого, в черном костюме-тройке, с которым сейчас вел негромкую беседу Ахаян, он вчера увидел в первый раз в своей жизни, и увидел, надо сказать, не при самых веселых и приятных обстоятельствах.
– Так, – прервав, наконец, сепаратные переговоры с товарищем в черном костюме, обвел взглядом всех присутствующих в комнате Василий Иванович. – Ну что, вроде все в сборе. Тогда, с вашего позволения, начнем, помолясь. – Он немного помолчал, словно собираясь с мыслями, пожевал губами и тяжело вздохнул: – Итак... вы все уже в курсе того, что... в нашем управлении, а конкретно в нашем родном романском отделе... произошло чрезвычайное происшествие... все причины и обстоятельства которого... будут самым тщательным образом расследованы... – Ахаян сделал легкий кивок в сторону своего недавнего собеседника, который тут же отреагировал кивком подтверждающим, – нашими соответствующими компетентными подразделениями.... На наши же с вами, уважаемые коллеги, плечи... – Василий Иванович снова обвел взглядом всех остальных участников совещания, – ложится не менее тяжкая и ответственная задача... ликвидации... насколько на это у нас хватит возможностей, сил и ума... или, по крайней мере... предельной минимизации последствий данного ЧП. Считаю нелишним еще раз напомнить о том, что руководством Службы принято решение установить в отношении этого дела самый строжайший режим секретности, в связи с чем круг лиц, так или иначе имеющих к нему отношение, также ограничен до минимума, в кой минимум имеет честь входить и вся присутствующая в данном помещении достопочтеннейшая публика. Я полагаю, что большинство присутствующих в той или иной степени друг с другом знакомы, хотя, может быть, пока еще не очень четко представляют себе нынешние и... самое главное, будущие роли и функции своих коллег. Чтобы не тратить зря времени, каждая крупинка которого, прошу прощения за некоторую тривиальность сравнения, для нас сейчас действительно дороже золота, есть предложение предельно сократить официальную вступительную часть нашего совещания и представлением каждого из действующих лиц заняться непосредственно по ходу пьесы. Если возражений нет... – зафиксировав покачивания головой и иные жесты, подтверждающие то, что возражений нет и, в общем-то, быть не могло, Ахаян продолжил: – То позвольте мне перейти к части основной. Поскольку все мы знакомы с данным делом в разной степени, а кое-кто и вообще весьма и весьма поверхностно, я хотел бы для начала попробовать вкратце восстановить картину произошедшего в его, так сказать, хронологическом порядке. Итак... – Василий Иванович неспешно поднялся и стал медленно и неслышно прохаживаться взад-вперед по плотной ковровой дорожке за спинами одной половины внимающей ему аудитории и перед взорами другой. – Итак, чуть меньше месяца назад нами, от одного из наших источников, был получен сигнал о том, что из российского посольства во Франции идет утечка информации. Что это за информация, какого характера, от кого она идет и кому, осталось при этом тайной, покрытой мраком. Вернее, о том, кто является первым и непосредственным ее получателем, мы узнали тогда же, от того же источника. Как сообщил наш агент, им, этим получателем, была некая Хелен Мэтью, довольно туманный и расплывчатый персонаж, предположительно канадка по происхождению и гражданству, являвшаяся в то время, также предположительно, сотрудницей парижского бюро американского агентства «Ассошиэйтед Пресс» и ведущая при этом достаточно свободный и не очень обременительный для подневольного служащего образ жизни. Нами тут же были предприняты экстренные меры, осуществлен ряд оперативно-технических мероприятий по проверке полученного сигнала и установке личности его фигуранта. Основная нагрузка при этом выпала на долю присутствующего здесь старшего лейтенанта Иванова... Олега Вадимовича, в миру скромного и добросовестного третьего секретаря нашего парижского посольства, у которого на связи и находился вышеупомянутый источник и который, соответственно, и стал глашатаем столь обрадовавшего нас всех известия. – Иванов, почувствовав на себе взоры остальных присутствующих, и прежде всего незнакомых ему соседей справа, снова опустил глаза. Ахаян, едва заметно улыбнувшись, возобновил на мгновение прерванное повествование: – Однако события вскоре приняли несколько для нас неожиданный и весьма стремительный оборот. На очередной встрече все тот же источник сообщил о том, что Мэтью, получившая в ходе разработки псевдоним Матрена, собирается срочно покинуть Францию и отправиться в Нью-Йорк на трансатлантическом лайнере «Королева Елизавета». После тщательного анализа ситуации было принято решение отправить тем же рейсом и господина Иванова, снабдив его соответствующей привлекательной легендой, с задачей вступить с Матреной в непосредственный личный контакт, вызвать у нее интерес к своей персоне и, закрепив затем установленный контакт, в силу своих умений и имеющихся возможностей постараться выяснить как минимум, действительно ли она имеет какое-то отношение к работающим против нас спецслужбам и не является ли полученная против нее информация обыкновенной пулей, а как максимум, в случае положительного ответа на два предыдущих вопроса, на кого она в действительности работает и кто именно из наших посольских собратьев работает на нее и на того, кого она представляет. Надо заметить, что в ходе проведенной операции наш уважаемый Олег Вадимович блистательно справился с возложенными на него задачами. Даже, пожалуй, чересчур блистательно и гладко. Ему, ни много ни мало, удалось проникнуть в святая святых объекта разработки – в ее персональную каюту и скачать все содержимое персонального компьютера Матрены. В результате изучения полученных материалов в электронном архиве объекта была обнаружена фотография, свидетельствующая о том, что тем самым, искомым нами, человеком из российского посольства, с кем у нее существует тесная личная связь, является не кто иной, как... Гелий Петрович Минаев, наш глубокоуважаемый парижский резидент... – Теперь настала очередь опускать глаза человеку с плотной фигурой, сидящего напротив столь блестяще справившегося со своим заданием оперработника, хотя он, этот человек, надо заметить, их, в общем-то, и не поднимал на протяжении всего длящегося монолога, который и сейчас, не останавливаясь, медленно потек дальше. —... Однако мы ведь ребята дотошные, скептики, и с помощью проведенного нами параллельно-вспомогательного... страховочного... оперативного мероприятия и... интенсивного мыслительного процесса сумели установить, что на самом-то деле речь идет вовсе не о резиденте, а о его заместителе. Человеком, работающим... работавшим на ЦРУ и завербованным с помощью Мэтью, является наш бывший товарищ, майор, Михаил Альбертович Бутко, с которым со вчерашнего дня, с момента окончательного установления нами истины, очень плотно и интенсивно работает группа представителей отдела внутренней безопасности под руководством присутствующего здесь подполковника Куриловича Сергея Сергеевича, прошу любить и жаловать, кто еще не знаком. – Вновь подошедший к своему месту Ахаян подчеркнуто вежливым жестом показал в сторону человека в черном костюме, который при этих словах обменялся легкой улыбкой со своим соседом напротив, что могло свидетельствовать о том, что уж их-то двоих представлять друг другу точно не надо.
