– Не надо.

– Ну что ж... – в голосе его собеседника слегка проскользнули нотки удовлетворения от маленького реванша, – не надо, так не надо. – Правда, буквально тут же, наклонившись вперед, к столу, собеседник произнес уже совсем иным, сухим и четким канцелярским тоном: – В таком случае давайте тогда перейдем прямо к делу. – Он несколько секунд помолчал, по всей видимости, не зная, как лучше и с чего начать, при этом взор его остановился на пустых кофейных чашках. – Не хотите еще кофейку? Пока горячий.

– Нет, спасибо, – покачал головой Бутко.

– Напрасно. Ничто так не бодрит, как чашечка хорошего, горячего, крепкого кофе.

– Выплеснутая в физиономию.

Хозяин дома и номинальный хозяин положения, переварив услышанное, внимательно посмотрел в лицо своему гостю, который между тем медленно поднес к губам бокал с виски.

– А... я не знал, дружище, что у вас такая склонность к юмору. В частности, к черному.

– Так ведь, как говорят наши местные друзья... noblesse oblige[51], – кривовато усмехнулся гость, опуская изрядно обмелевший бокал на столик. – В моей ситуации только и остается что юморить.

– В каком смысле?

– В таком. Петелька-то постепенно затягивается... затягивается.

– Не болтайте чепухи. Какая петелька? Вы же здесь, все нормально.

– Сегодня здесь, а завтра... неизвестно в каких краях.

– Перестаньте, Майкл. Что за паникерские настроения. Вы же сами передали нам в сообщении, что комбинация с подставой вашего шефа прошла успешно.

– Передал. Ну и что. На пароходе вроде прошла успешно. Но это только одна комбинация. А партия-то еще продолжается. В Москве ведь тоже не полные идиоты сидят. Они же просто так этого дела не оставят. Обязательно будут дальше рыть.

– Ах вот вы о чем. Ну я же вам об этом... уже неоднократно. Мы тоже обо всем этом думаем. И не только думаем, а уже принимаем самые активные меры. Но... об этом мы еще поговорим... после. А сейчас давайте о других вещах. Прежде всего, о тех операциях по связи, которые прошли в Москве. Наши люди... те, кто выходил с вами на контакт, сообщили нам, что все они прошли, в общем-то... гладко. Это действительно так?

– Ну... что касается меня... насколько я это могу оценить, то да, гладко. А там я не знаю.

– Ну вот... с их стороны никаких особо подозрительных моментов не отмечено. Наблюдения за вами вроде бы тоже не выявлено.

– Я рад.

– А вы сами за собой ничего не почувствовали?

– Вы имеете в виду физическую слежку? Наружку?

– Да.

– Нет, не почувствовал.

– Ни в эти дни, ни во все остальные?

– Ну... в остальные я, в общем-то, в течение всего дня в «лесу» находился.

– Где?

– В «лесу». Так мы называем нашу штаб-квартиру. Центр. И после работы нигде особенно тоже не мотался. Сразу домой.

– На работу на машине ездили?

– Нет, в Москве сейчас пробки просто сумасшедшие.

– Что, серьезно?

– Не то слово. Париж в этом отношении еще... райский уголок. Мечта автомобилиста. В столице нашей Родины в центр города в час пик вообще лучше не соваться. Быстрее пешком дойдешь. Так что... на работу и с работы мы вместе с народом. На метро и ...служебном автобусе.

– В метро не проверялись?

– Ну а как же без этого. После пятнадцати лет в разведке везде начинаешь проверяться. Автоматически. Вне зависимости от обстоятельств. И всегда. Даже в отпуске.

– Это верно. Сам себя на этом тоже иной раз ловлю. Бывает, приезжаешь домой, идешь в какое-нибудь заведеньице и, вместо того чтобы нормально оттянуться, начинаешь выглядывать, кто там... ну, впрочем, это не важно. Ну, так и что?.. Что-нибудь подозрительное заметили?

– Нет, никаких признаков. Все, конечно, может быть, но... у меня на эти вещи нюх.

Джефф внимательно посмотрел на своего собеседника и задумчиво протянул:

– Это хорошо... хорошо. – Сделав медленный, как бы церемонный глоток из своего наполненного льдом бокала, он на секунду застыл, словно смакуя дорогой его сердцу напиток, но уже буквально в следующее мгновение, встрепенувшись, продолжил бодрым голосом: – Ну что ж, давайте теперь о главном. О том, ради чего, собственно говоря...

– Ну... что о главном... – пожал плечами собеседник. – Вы уже сами, я так понял, догадались. Иванов на пароходе выполнил свое задание, можно сказать, мастерски. Фотографию нужную с компьютера снял. Доставил.

– Только ее одну?

– Почему. Все файлы с жесткого диска скачал. Как положено.

– Молодец, отлично. Мы там, помимо всего прочего, еще несколько снимков ввернули. Таких... интересных. Вашим аналитикам будет... как говорится... пища для размышления.

Бутко, нахмурившись, опустил вниз глаза и процедил выразительным тоном:

– Нашим?

– Ну... я имел в виду... – немного смущенно и настороженно посмотрел на него Джефф.

– Уважаемый мистер Нортон, – по-прежнему не поднимая взора, сухо и отчетливо произнес Михаил Альбертович, немного растягивая слова, отчего каждая исходящая из его уст фраза стала звучать весомо и несколько торжественно. – Давайте, как говорится, поставим точки над «ай» и перечеркнем «ти».... Наше сотрудничество началось, как известно... помимо моего личного большого желания и воли. Хотя, разумеется, цепями меня к вам никто тоже не приковывал. У меня был выбор... Он всегда есть... у каждого из нас, в любой ситуации. Я этот выбор сделал. И сделал его вполне сознательно. И этим самым отрезал себе все пути назад... – Немного помолчав, он продолжил, но уже менее пафосным, усталым голосом: – Мне уже сорок два года, Джефф, и... поверьте... я не хочу оставаться на бобах. Пусть это прозвучит немного напыщенно, но... я выбрал корабль, на котором хочу проделать... остаток своего путешествия под названием жизнь. Метаться поздно. И я хочу, чтобы меня считали... по крайней мере, пусть хотя бы внешне, формально... своим на этом корабле. Своим... вашим. Вам ясно? Вы же сами завели меня в свою сеть и подняли на него.

– Ну что вы, Майкл, что вы, – поморщился мистер Нортон. – Какая сеть? О чем вы говорите? На самом деле, мы протянули вам мостик на наш корабль. Руку дружбы. Спасательный круг.

– Спасательный круг?

– Ну... может быть, по форме это выглядело несколько грубовато. Не так изощренно, как это делают наши коллеги с Британских островов. Зато прямее и... честнее. Вспомните, мы играли с вами вполне открыто. Как профессионалы с профессионалом. И, конечно же, вы для нас свой. Тут не может быть даже никаких сомнений. Это я просто оговорился. Специально. В шутку. Вы со мной пошутили. Я с вами. И, прошу вас, ради бога, не называйте меня мистер Нортон.

– А... это не ваша фамилия?

– Почему... моя. Зовите меня просто, по имени, Джефф. Как раньше. Как всегда. Ну что... Майкл? Все недоразумения разрешены? Недопонимания. Снова... друзья? А?

– Друзья, – после некоторой паузы, нейтральным тоном, ответил Майкл, но, встретив немного настороженный взгляд своего собеседника, слегка улыбнулся.

– Вот и отлично, – с облегчением выдохнул собеседник и протянул руку к своему бокалу, в котором еще плескалось граммов тридцать немного поблекшей от таящего льда красноватой жидкости. – Давайте-ка за это еще... по глоточку... Вот так. – Чокнувшись с сидящим напротив спарринг-партнером, он медленно перелил в рот остатки своего виски и аккуратно поставил на столик бокал, на донышке которого сиротливо осталось дотаивать полдюжины ледяных комочков. – А теперь... давайте поговорим о Манаеве.

– Минаеве.

– Минаеве. Расскажите, пожалуйста, как он себя повел, когда вдруг выяснилась... неожиданная страшная истина. Вообще, как все это... обстояло.

– Да... в общем-то, обстояло все довольно просто. Иванов, как и следовало ожидать, по приезде сразу же доложил начальству. Это было в понедельник. Мы прилетели во вторник. Ну... об этом была договоренность заранее.

– Да, да, я помню, вы говорили.

– Собрались мы в кабинете начальника отдела.