Рассказав все это, герцогиня подняла молодую женщину и, подтолкнув ее в объятия мужа, сказала:

– Поцелуйтесь же! Вы еще достойны один другого. Горе уравнивает характеры. Следует простить, я так хочу.

– Да, прости, – присовокупил со своей стороны маршал, – Алиса очень страдала и уже этим заслужила прощение.

– Хорошо, – сказал Анрио, – раз так вы хотите, маршал, и вы, моя добрая матушка, я прощаю! Насколько мои уста и мое сердце, которые были осквернены словами ненависти и злобы против моей дорогой Алисы, могут прощать, я готов простить и все забыть. Сколько бы я ни кричал на тебя, моя дорогая, я все-таки люблю тебя, я все-таки – твой самый верный и преданный обожатель. Я люблю тебя, Алиса, и готов забыть и простить все ради того счастья, которое испытываю в данный момент, снова видя тебя.

– Благодарю, – проговорила молодая женщина, обнимая его и запечатлевая на его устах свой пылкий поцелуй.

Графиня Валевская, выпущенная на свободу, решила предпринять все возможное, чтобы спасти Анрио. Прежде всего она решила известить обо всем Наполеона.

Казнь полковника могла сильно подогреть общественное мнение, настроить в сторону восстания крестьян и возмутить армию; поэтому нужно было воспользоваться трагическими обстоятельствами. Если император узнает об этой казни, может быть, он ускорит свое бегство.

Значит, ей снова нужно было отправиться на остров Эльба. Одной? Такое путешествие было и трудно, и небезопасно. Ей нужно было посоветоваться, но с кем? Кому можно было довериться?

Графиня колебалась, когда в Гренобль под охраной доброго ла Виолетта прибыли маршал Лефевр, его супруга и Алиса, чтобы попытаться отсрочить казнь Анрио и умилостивить военный суд. Графиня встретилась с ними.

Узнав, в чем дело, маршал и его жена, хотя и не веря в скорое возвращение Наполеона, тем не менее дали графине в провожатые ла Виолетта. Графиня и грубый, но добрый малый отправились в путь немедленно.

Прибыв в Ливорно, они встретили Нейла Кэмпбела.

Английский комиссар сильно скучал на острове Эльба. Он никогда не допускал мысли, что Наполеон мог покинуть остров, а потому постоянно устраивал себе небольшие передышки и приезжал то в Рим, то в Геную, то в Ливорно.

Обрадованный встречей с графиней, красота которой произвела на него при первом свидании огромное впечатление, Кэмпбел забыл про свои обязанности тюремщика и был занят только мыслью о том, как бы подольше удержать графиню в Ливорно. Кроме испытываемой им страсти он тешил себя мыслью, что, может быть, ему придется обладать любовницей Наполеона.

Графиня Валевская заметила это и стала кокетничать с англичанином напропалую, стараясь удержать его подальше от острова Эльба. Это ей удалось, а тем временем ла Виолетт отправился с ее устным поручением на остров.

Преданный тамбурмажор не знал, как ему удастся увидеться с императором, не навлекая на себя подозрений. В течение нескольких дней он посещал только своих знакомых солдат, говоря им, что хотел бы снова поступить на службу на остров. Он наблюдал за всем, стараясь как-нибудь попасть навстречу императору и воспользоваться удобным случаем, чтобы заговорить с ним. В то время как он бродил по Портоферайо, до него дошел слух, что на остров прибыл какой-то молодой человек с вестями из Франции. Ла Виолетт стал разыскивать этого молодого человека; последний не был послом, но, во всяком случае, его усиленно рекомендовал императору герцог Бассано. Встретив наконец этого человека, ла Виолетт сказал ему, что у него есть интересные новости из Гренобля, которые он должен передать императору. Флери де Шабулон, так звали молодого человека, ответил, что передаст это императору.

Впечатление, произведенное на императора привезенными Шабулоном сведениями о состоянии умов в Париже и о том, что он будет с восторгом принят там, было очень сильно, а сведения, привезенные ла Виолеттом, окончательно укрепили императора в его намерении. Наконец отсутствие Кэмпбела, а также уверенность, что графиня Валевская удержит его еще в течение двух недель вдали от Эльбы, заставили Наполеона поспешить с отъездом.

Тогда, не сообщая никому о своих планах, кроме своей матери, Наполеон начал свои приготовления. Мать Наполеона, узнав о его намерении, была потрясена.

– Дай мне возможность на один момент стать матерью, – промолвила она, – и я выскажу тебе, что чувствую.

Она страдала при мысли, что ее сын может быть арестован, выдан пристрастным судьям и затем расстрелян. И в то же время ей ясно представлялись те условия, в которых в дальнейшем будет протекать его ссылка.

Взвесив все эти возможности, она подняла голову и решительно сказала:

– Отправляйся, сын мой, отправляйся! Следуй тому, что уготовано тебе судьбой! Быть может, ты потерпишь неудачу и найдешь преждевременный конец. Но вместе с тем ты не можешь жить здесь; я с грустью убеждаюсь в этом ежедневно. К тому же будем надеяться, что Бог, который столько раз хранил тебя среди битв, сохранит тебя и на этот раз.

Она поцеловала его в лоб и ушла, взволнованная, но не удрученная, утешая себя мыслью, что ее сын не может находиться в бездействии на этом уединенном острове.

Наполеоном были приняты такие предосторожности, что никто, за исключением генерала Друо, не догадывался о готовящемся отъезде.

Бриг «Непостоянный» снова появился, но уже перекрашенный. Он теперь внешне походил на английские суда и мог смело пройти незамеченным среди сторожевых судов.

Двадцать шестого февраля 1815 года, в восемь часов вечера, когда войско только что окончило свой несколько ранний ужин, был дан приказ готовиться к походу.

Офицеры находились на балу, который устраивала княгиня Боргезе. Солдаты думали, что дело идет о каком-нибудь смотре или маневре, который хочет произвести император. Но вскоре все поняли истинное значение приказа, и прогремел громкий клич: «Да здравствует император!». Все стали целоваться друг с другом от радости, что снова будут во Франции и начнут новый путь к славе.

В тот момент, когда император собирался ступить на бриг, он заметил ла Виолетта во главе солдат на своем месте тамбурмажора и, сделав ему знак, спросил:

– Готов ли ты, ла Виолетт?

Жезл тамбурмажора поднялся и описал параболу в голубом небе. В тот же момент раздались звуки марша, который в последний раз играли на берегу острова.

Флотилия Наполеона распустила паруса. Император ступил на бриг в сопровождении генералов Берто, Друо, Камброна и директора рудников Рио Понса де Леро. Начальствование над островом было передано камердинеру Наполеона Лапису, который был переименован в губернатора.

Окрестности Эльбы охранялись французскими судами «Лилия» под командой шевалье де Гара и «Мельпомена» с капитаном Галле.

Как в отъезде, так и в высадке Наполеона все было как-то странно и чудесно. Но нужно помнить, что Кэмпбел все еще отсутствовал, а королевские суда должны были вечно крейсировать вокруг острова.

Переход длился две ночи и два дня. В понедельник 27 февраля бриг был встречен французским судном «Зефир» с капитаном Андрие. Командир брига, на котором плыл Наполеон, обменялся приветственными фразами через рупор с коллегой, которого он хорошо знал. Гренадеры в это время сняли свои мохнатые шапки и легли на палубу. Капитан Андрие ни на одно мгновение не заподозрил, кого вез его приятель. Рассказывают, что на вопрос, как здоровье императора, Наполеон сам взял рупор и ответил:

– Император чувствует себя очень недурно.

Во вторник 28 февраля, в семь часов вечера, увидали берег, но высадка произошла только на другой день, в час пополудни.

Был произведен пушечный салют, подняли трехцветное знамя, и войска были высажены в заливе Жуана. Один отряд солдат, по собственному почину, направился к маленькому городу Антиб. Но тут произошел случай, который можно было бы истолковать как дурное предзнаменование. Комендант укрепленного городка отворил ворота и впустил 25 солдат, но затем опять закрыл город и объявил солдат своими пленниками.