— Чары?

— Ну, знаешь, эти слухи, что феи хотят покорить драконов… прости, Тохта, знаю, ты не любишь, когда о них говорят, но сам понимаешь, ни один драконишко в Лутаку не прилетит, так что зря боишься. Право, не стоит бояться того, кого ты никогда в жизни не увидишь.

Кобольд пробурчал что-то себе под нос.

— … покорить драконов и установить свое владычество во всем волшебном мире, — продолжал Фендуляр, не обращая внимания на въерошенного Тохту. — Но драконы, хранители равновесия в мире, феям не по зубам. Драконы сильны, могущественны и…

— Не желаю слушать про др… вот про этих самых! — сверкнул рубиновыми глазами кобольд. — Фендуляр, умолкни!

— Ладно, ладно, — остановил их Дарин. — Не хочешь — не будем. Давайте лучше про… как его? Про Тесса.

— Давайте, — кивнул призрак. — Так вот. Он ламия, а ламии…

— Блин, — вздохнул Дарин. — Слушайте, я не совсем… кто такие ламии? Что-то вроде вампиров?

Фендуляр отрицательно мотнул головой.

— Ни одного вампиришки у нас в округе давненько не объявлялось, — сказал он. — Хотя, раньше, правда, бывало, нет-нет, да объявятся.

— Вампирам нужна кровь, а ламии…

— Вспомнил! — спохватился Дарин. — Барклюня из Морского Управления рассказывал как-то. Говорил, что ламии высасывают жизнь из человека — питаются его жизненной энергией? Так?

— В обшем, так, — неохотно сообщил Тохта. — Когда идут войны или сражения, ламии всегда шныряют неподалеку, в такое время еды у них навалом. Завтра на ярмарке тоже будет кто-нибудь из них… хотя Тесс, говорят, запретил им охотиться возле Лутаки.

— Кстати, — Фендуляр внезапно оживился и даже чуть-чуть взлетел над креслом. — Слышал, ламии могут превращаться в змей, а когда оборачиваются обратно, у них остается змеиный раздвоенный язык? Из-за того-то ламии всегда говорят тихо, будто шипят. А? Так?

— Глупости, — пробурчал кобольд. — Ламии не могут оборачиваться в змей, так что насчет языка…

Дарин почесал в затылке.

— Гм… он действительно говорил негромко, — припомнил он. — Может, у него и, правда, раздвоенный язык?

Кобольд фыркнул.

— Повелителю ламий нет нужны кричать во все горло. Даже если он будет говорить шепотом, все во всех ног бросятся выполнять его приказания!

Дарин подумал и продолжил допрос:

— Ламии могу колдовать, как феи?

Фендуляр повозился в кресле.

— Ну, не колдовать, конечно, а…

Он задумался.

— Они могут очаровывать. Человечишко вроде как цепенеет, как кролик перед змеей, делай с ним что хочешь. Но это все, что они могут. Хотя, — он снова оживился. — Слышал я, что раз во много лет рождается ламия-маг, — он пожал плечами, потом махнул прозрачной рукой. — Опять, небось, чародеишки выдумали!

Кобольд беспокойно заерзал в кресле.

— Не выдумали. Тесс — ламия-маг, — выдавил он. — И слышал я, что он — очень сильный маг. Жестокий, хитрый и умный. Он даже способен вытянуть душу мага-человека, не всякого, конечно, но… — кобольд в волнении облизал мордочку. — В общем, когда где-то ни с того, ни с сего умирает маг, подозрение всегда падает на… вы знаете, на кого.

— Ничего себе, — пробормотал Дарин, грызя ноготь. — А ваши маги — что же?

— Доказательства, — пояснил кобольд. — Доказать никогда ничего не удавалось. Тесс всегда выходил сухим из воды и отклонял все претензии.

Тохта подумал немного.

— Особенно ламии-маги любит получать души детей чародеев. Это для них самая лакомая пища! Ну, слава небесам, ламии редко заходят в Лутаку. Разве что сам Тесс иной раз появится…

— Да уж, — кивнул Дарин. — Явился, хоть его вроде никто и не звал…

— Таких не зовут, они сами приходят, — глубокомысленно заметил Фендуляр.

— Во-во. Пришел поболтать о том, о сем, сжег на моих глазах вига и да пошел себе восвояси. Нанес визит вежливости, так сказать.

— Гляди, как бы он тебе еще один визит не нанес. Последний, — бестактно брякнул призрак и засопел.

Они помолчали.

— Я видел его в Лутаке год назад. Помнишь, тот случай? — спросил Фендуляр у кобольда. Тот молча кивнул. Призрак продолжил:

— Мне Дадалион рассказал, я сам-то не видел. Один чародеишко малость умом тронулся, — пояснил он Дарину. — Иногда это бывает. Взбредет магу в голову овладеть знаниями, которые ему явно не по силенкам, откусить кусок, который ему не проглотить. Ну, и того… помрачение рассудка. В общем, он сошел с ума и нет бы ему тихо-мирно отправиться в лечебницу для душевнобольных, что в Квартале лекарей и целителей…

— А, и такое здесь есть? — удивился Дарин. — Полезное заведение.

— Полезное, — согласился Фендуляр. — Ты запомни на всякий случай. Так вот, у чародеишки оказалось буйное помешательство!

— И что?

— Он взобрался на башню, — продолжил Тохта. — Видел, возле Торговой площади башня с часами? Вот на нее и залез… и давай выкрикивать, что сейчас нашлет на город черную чуму и лихорадку!

— А он мог? Мог это сделать?

— Конечно, — кивнул кобольд. — Он же маг! Видел бы ты, что творилось в городе! Я как раз сидел у ворот: только что прибыл караван, и работы у менял было невпроворот. И вдруг началось! По небу черные тучи несутся, ветер свистит, народ на площади в панике! Никто не знает, что делать!

— Да уж, народишко перепугался знатно, — глубокомысленно прогудел Фендуляр. — Помню, Дадалион говорил, что…

— Понятно, надо было что-то срочно предпринять, — продолжал Тохта, не слушая призрака. — Только что? Ну, нашлись смельчаки, кинулись к башне, да только едва ступили на первую ступень лестницы, как лопнули!

— Лопнули?!

— Ну да, разлетелись на мелкие кусочки, как пузыри. Больше никто пробовать не захотел. Скороходы ринулись к магам, а те, как назло отбыли в Лерем, на ежегодную встречу с королем, остались чародеи средней руки, какой от них толк? Все ждали, что вот-вот проклятие черной чумы обрушится на город! — он поежился.

— А дальше? — затаив дыхание, спросил Дарин.

— А дальше на площади появился Тесс. Уж не знаю, по какому поводу он оказался в Лутаке…

— И что?

— Ничего, — кобольд почесал лапой за ухом. — Постоял, посмотрел да и направился прямиком к башне.

— И… заклятья на него не подействовали? Что дальше-то было? Что он сделал?

Тохта пожал плечами.

— Никто не знает. Просто сказал чародею пару слов — и все. А когда повелитель ламий покинул башню, спятивший маг покончил с собой.

Дарин замер с открытым ртом.

— Да, вот так-то, — кивнул Фендуляр. — Чародеишко сиганул с башни — да был таков! Головенка вдребезги, а мозги…

— Ух, ты, — выдавил Дарин. Он поднялся, и в волнении прошелся по комнату.

— Дарин! — послышалось из лавки. — Дарин, переставь меня к другому окну! Ну, переставь же скорей! Из этого окна мне плохо видно, как молочница торгуется с соседом! А я хочу поглядеть!

— Что в этом интересного-то? — рассеянно поинтересовался он.

— Ну, если не видеть, что они при этом делают, то — ничего. А ты приходи вечерком, как обещал, я тебе покажу кое-что, так парочка отражений. Сосед-то у нас — малый не промах, времени даром не теряет! Хочешь взглянуть?

— Потом, — отмахнулся Дарин. Он подошел к столу и снова уселся в кресло.

— Знаете, собственно говоря, я ведь тут не при чем. Получу артефакт, отдам, да и дело с концом.

— Амулетишко тебе ни к чему, — согласно кивнул призрак.

Кобольд почесал один бок, потом — другой.

— Проклятые блохи… говорят, он когда-то был человеком, — пробурчал Тохта.

— Кто? — удивился Дарин.

— Тесс.

Дарин поднял брови.

— Как это?

— Приятель, — загудел Фендуляр, на мгновение воспарив над креслом. — Это уж ты загнул. Такого не бывает. Ни один человечишко не может стать ламией, это все знают. Ни ламией, ни феей, ни кем другим, как ни старайся. Если уж очень сильно повезет, он может стать призраком, вот, как я, к примеру. Но для этого надо, чтоб соседишки… ладно, не буду об этом, чтоб они все провалились, подлые душонки! Словом, ламией или чародеем надо родиться.