Джулия озадаченно нахмурилась.

– Конечно, близки. Он ведь дядя Эдварда, – сказала она, не совсем понимая последние слова сестры.

– Так ты не знаешь? – бледнея, пробормотала Каролина.

– Да объясни же наконец, о чем ты? – Сердце почему-то тревожно заныло у Джулии в груди.

– Я думала, что ты знаешь… Иначе бы не… О Боже. – Она дотронулась до руки Джулии. – Не знаю, как об этом следует говорить, поэтому скажу прямо. Понимаешь, некоторое время назад я узнала, что майор Блэкторн не племянник сэра Перрана. Он его сын.

Джулия молча смотрела на сестру, пока у нее не закружилась голова и комната не поплыла перед глазами.

– Он его сын, – повторила она.

– Джулия, что с тобой? Почему ты так на меня смотришь? Ах, не надо было этого говорить!

– Значит, – не слушая ее, продолжала Джулия, – София Кеттеринг и сэр Перран…

– Да.

Джулия помотала головой, словно пытаясь избавиться от наваждения.

– Но… как ты об этом узнала? Ах, Каро, мне так страшно! Ты совершенно уверена?

– Да, – едва слышно сказала Каролина. Этот разговор, видимо, давался ей с трудом: ее голубые глаза смотрели встревоженно. – Я вижу, как ты расстроена. Наверное, нельзя было обрушивать на тебя эту новость так неожиданно. Прости меня, пожалуйста. – Она снова виновато дотронулась до ее руки. – Во время одного из наших первых лондонских вечеров я случайно оказалась за спиной у леди Тревонанс, когда она разговаривала с леди Джерси. Разумеется, она меня не видела, иначе бы тут же сменила тему. Я же, поняв, о чем речь, уже не могла уйти незаметно: ведь обе дамы могли подумать, что я нарочно их подслушивала… Так вот, София Кеттеринг когда-то рассказала леди Тревонанс все: как она страстно любила сэра Перрана, и как однажды, когда они уже были помолвлены, он ее напугал… Он лишил ее невинности, хотя она умоляла его этого не делать; и лишь выйдя за Гарри Блэкторна, она узнала, что беременна от сэра Перрана. Так родился Эдвард.

Когда Джулия встала и отошла к холодному камину, голова у нее закружилась, в глазах все помутилось от слез. Глубоко вздохнув, она оперлась на закругленный край каминной доски. Как все изменилось после слов сестры. Словно какой-то безжалостный водоворот подхватил Джулию и – круг за кругом – затягивал ее все глубже в бездонную пропасть. Ей было страшно.

Эдвард – сын сэра Перрана.

Она любит сына своего законного супруга.

Как все это дико, невозможно! Значит, сэр Перран силой взял мать Эдварда. Но – в порыве страсти или в отместку за что-то?

Сколько раз она сама вглядывалась в душу сэра Перрана, пытаясь разгадать природу его непостижимой холодности? В какой-то момент – в конце февраля – ей показалось, что он к ней немного смягчился. Может быть, под каменной скорлупой его сердца живо еще что-то человеческое?

– Я должна ехать в Брюссель. – Она обернулась и взглянула сестре прямо в глаза.

Каролина, все еще сидевшая в шезлонге, поднялась на ноги и кивнула.

– Да, ты должна ехать. Я догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь, и не сомневаюсь, что ты права: он замыслил недоброе. Судя по тому, что ты рассказала мне сейчас о сэре Перране, он наверняка постарается отомстить… своему сыну.

– Но, Каро, он ведь даже не подозревает, что Блэкторн его сын! Я уверена в этом. Знай он об этом раньше, хотя бы год назад, все было бы совсем, совсем иначе! Думаю, тогда он не стал бы перехватывать письма Эдварда…

– Не уверена, – возразила Каролина. – По-моему, сердце сэра Перрана ожесточилось слишком давно, и я не верю, что теперь – даже узнав правду – он смог бы простить и возлюбить всех – тебя, Блэкторна… Нет, не верю.

– А я верю, – сказала Джулия. – Не может быть, чтобы в нем не было совсем ничего хорошего. Хорошее есть в каждом человеке.

– Пусть так, но этого хорошего может оказаться слишком мало. Пожалуйста, будь с ним осторожнее. Если он мог позволить себе такое в твоей гостиной – боюсь, он способен на все. Но, как бы то ни было, ты должна ехать в Брюссель! Все дела я пока возьму на себя. Не волнуйся, я в точности выполню все твои указания. – Чувствуя, что Джулия колеблется, она обняла ее за талию. – Обещаю, я не подведу тебя. Ну пожалуйста, позволь мне тебе помочь!

– Ты правда этого хочешь? – сдаваясь, спросила Джулия.

– Да, очень! Но скажи, что ты будешь делать, когда доберешься до Брюсселя? Где остановишься?

Джулия улыбнулась.

– Перед отъездом леди Тревонанс раз десять уговаривала меня присоединиться к ней, и я очень надеюсь, что, увидев меня в Брюсселе, она не станет открещиваться от своего любезного приглашения.

Когда главное решение было принято, сестры вместе отправились в контору, где хранились хозяйственные книги, и углубились в подробное обсуждение всех вопросов, связанных с домом и «Оливией». Вскоре прибыл секретарь, и все указания были повторены еще раз в его присутствии. Потом Джулия сообщила об отъезде Хетти, своей новой служанке, и девушка спешно начала готовиться к дороге и укладывать в чемоданы и сундуки лучшие платья леди Блэкторн.

Ради соблюдения приличий на время отсутствия Джулии для младших сестер была нанята компаньонка – обедневшая родственница леди Каупер.

Теперь, чтобы чувствовать себя вдали от дома более или менее спокойно, Джулии оставалось лишь поговорить с Элизабет об ее планах в связи с постигшим ее друга несчастьем. Однако в ответ на все расспросы Элизабет заявила, что никаких планов нет: она, конечно, могла наобещать сестрам с три короба – отрезать косу, тайком пробраться в Алжир, – но, в конце концов, не такая же она дура, чтобы все свои обещания выполнять. Впрочем, глядя на сестру, Джулия и сама видела, что она стала гораздо спокойнее, чем пару дней назад. Видимо, она смирилась с тем, что у нее нет возможности облегчить страшную участь своего друга. Что ж, по крайней мере, можно было не волноваться о том, что Лиззи выкинет какую-нибудь глупость.

Прощаясь, сестры плакали, а Каролина сказала вслух то, что все знали, но до сих пор как-то не придавали значения: после маминой смерти сестры еще ни разу не разлучались, ни на один день.

– Вот и все, – прошептала Аннабелла, выразив этими словами повисшую в воздухе грусть. – Теперь мы никогда уже не будем вместе, как раньше. Я это знаю.

У Джулии мурашки пробежали по спине, и она обняла заплаканных сестер, всех троих по очереди. Она тоже это знала – то ли оттого, что ей самой так хотелось быть с Эдвардом, то ли из-за Элизабет, тосковавшей по другу, то ли из-за Каролины, которая под бременем ответственности вдруг повзрослела и стала как будто даже выше ростом. Как бы то ни было, но, садясь в карету, Джулия понимала, что, когда они с сестрами встретятся в следующий раз, все уже будет не так.

Как загадочна и непостижима жизнь, думала она, покачиваясь на сиденье и не отрывая взгляда от сестер: с каждым оборотом колес их силуэты все больше сливались между собой. Жизнь казалась ей сейчас чередой не связанных между собою встреч, разлук, хороших и дурных поступков, ослепительных и тусклых дней. Вот и ей приходилось сегодня прощаться со своими родными, со страной, в которой прожила всю жизнь. Что-то ждет ее в чужом, незнакомом Брюсселе?