Джулия отрицательно покачала головой.

– Нисколько. В последние годы мне так или иначе приходилось поступаться своими чувствами. Главным образом я решала практические вопросы, за что теперь мне, вероятно, следует извиниться перед вами. Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, это что в самом начале своего знакомства с лордом Питером я искренне полагала, что влюблена в него. Ну а потом… потом я уверила себя, что стану ему очень хорошей женой.

– И стали бы, моя милая. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

– Благодарю вас за вашу доброту, – проговорила Джулия, – и за откровенность. Поверьте, со временем я научилась бы его любить…

Леди Тревонанс на минуту перестала обмахивать Джулию веером и ласково взяла ее под руку.

– Вам нечего так смущаться и винить себя в чем-либо. Доведись мне или любой из моих знакомых дам пережить то, что пережили вы, думаю, все мы на вашем месте повели бы себя точно так же. Я знаю, что вы были движимы заботой о своих сестрах. Возможно, мужчина и не одобрил бы столь практических побуждений в своей возлюбленной, но мне-то они ох как понятны! Сотни и сотни раз я благословляла судьбу за свое удачное замужество, от которого пять моих младших сестер выиграли не меньше меня. Когда вы приедете в Лондон – а я надеюсь, что это непременно случится нынешней весной, – вы найдете там поддержку, на которую, возможно, вовсе не рассчитываете.

– Но папино самоубийство… позор нашей семьи…

– Все это в конце концов забудется. Зато память о вашей матери будет жить еще долго. Мне не довелось быть лично знкомой с леди Делабоул, но я слышала о ней много хорошего. Ее репутация была безупречна. Люди находили в ней необыкновенные достоинства, какие – я уверена в этом, моя милая, – обнаружат со временем в вас.

– Вы так бесконечно добры ко мне, что, боюсь, я просто не сумею выразить вам всю свою благодарность, – вспыхнула Джулия. – Вы не представляете, как ваши слова помогают мне сейчас…

– Напротив, представляю, и даже очень хорошо. Однажды – а было это, если мне память не изменяет, лет двадцать пять назад – одна дама отвела меня в сторонку и сказала мне приблизительно то же самое, что я говорю сейчас вам. В свое время и вы окажете кому-нибудь ту же услугу. А пока что обещайте писать мне и подробно рассказывать о своих делах.

Джулия кивнула.

– Вот и славно! А по приезде в Лондон вы не откладывая нанесете мне утренний визит.

– Непременно, – сказала Джулия, почему-то все более уверяясь в том, что запланированная на весну поездка в Лондон состоится.

Леди Тревонанс оглядела ее ярко-синий лиф.

– Я вижу, ваше платье уже почти в порядке! – В ее карих глазах вспыхнули веселые искорки. – Да, в полном порядке. А теперь у меня к вам огромная просьба: ступайте и поговорите с майором Блэкторном. Собственно, ради этого я и пошла за вами. Дело в том, что мы ехали вместе с майором от самого Хартфордшира, и к концу пути он своей хандрой разбередил мне всю душу. – Говоря так, она незаметно подхватила Джулию под руку и повела к двери. – Попробуйте его хоть чуть-чуть взбодрить – иначе, боюсь, он так и будет ходить до конца жизни этаким брошенным псом.

Джулия улыбнулась. Да, улыбаться и шутить, пусть даже над собой, было все же лучше, чем предаваться бесплодному отчаянию. Леди Тревонанс, пожалуй, не стала бы часами заниматься самобичеванием и грезить о несбыточном.

Повернув ключ в замке, Джулия распахнула дверь. Прежде чем шагнуть за порог, она убедилась, что в коридоре никого нет, и тихо призналась своей спутнице:

– Я люблю его.

– Ну, – улыбнулась леди Тревонанс, – это я заметила сразу, как только мы вошли в вашу восхитительную гостиную. Вы смотрели на него, как будто перед вами стоял посланец богов! Так вот, уверяю вас, ничего божественного в нем нет. Правда, иногда мне самой мерещатся в нем черты Марса… – Она одарила Джулию еще одной обворожительной улыбкой и вздохнула. – Красавец, правда?

– Вы так странно обо всем говорите!.. – Джулия почувствовала, что краснеет.

Леди Тревонанс раскрыла веер и направилась к лестнице. По пути она кивнула знакомому, возникшему в дверях Красной гостиной, после чего поднесла веер ближе к губам и прошептала:

– Вы целовались с майором Блэкторном?

Джулия тоже подняла к лицу свой кружевной абрикосовый веер и, прикрывшись им до самых глаз, молча наклонила голову. Что бы сказала ее спутница, если бы знала правду?

– Что может быть прекраснее поцелуя? – тихо проговорила леди Тревонанс, кивая на ходу очередному знакомому.

– Да, это очень приятно, – согласилась Джулия. Необычный разговор все больше волновал и одновременно смущал ее.

– Помню, как я впервые целовалась с Тревонансом, – мечтательно начала герцогиня. – Это было, как будто…

– Будто вы прыгнули с высокой скалы, – закончила за нее Джулия.

Маркиза взглянула на свою молодую знакомую с некоторым удивлением.

– Да, вы, кажется, влюблены не на шутку.

– Я любила его всегда – мы ведь с ним знакомы с детства. Когда мне было семь, а ему двенадцать, он катал меня верхом на своей спине. На следующий год он уехал в школу, и потом я видела его всего только раз. Зато он снился мне… И сон этот повторялся не раз. Мне снилось, как я выхожу за него замуж.

Леди Тревонанс молча кивнула и заговорила о другом.

– Скажите, как вы собираетесь строить жизнь со своим супругом?

Они начали спускаться по лестнице.

– Не знаю. – Веер беспомощно повис у Джулии в руке. – Он до сих пор загадка для меня. До женитьбы он был сама доброта, теперь же… – Она умолкла: не хотелось углубляться в подробности семейной жизни.

– Понятно. Он когда-нибудь изливал перед вами свою душу?

– Нет, никогда. – Вскинув чуть удивленный взгляд на свою собеседницу, Джулия убедилась, что ее карие глаза полны дружеского участия.

– На вашем месте, – маркиза слегка прищурилась, – я бы постаралась достоинством и добротой завоевать его сердце. Не сомневаюсь, что, с вашим умом, у вас это получится.

– Сердце… – Джулия заметно погрустнела. – Да есть ли оно у него? Право, в последние полгода я начала уже в этом сомневаться.

– Сердце есть у всякого мужчины, даже у вашего супруга. Но я подозреваю, что когда-то он отдал его женщине… и был жестоко отвергнут. Возможно, с тех пор он и не может по-настоящему ни любить, ни быть любимым. Вам известно, что одно время сэр Перран был помолвлен с матерью майора Блэкторна?

– Нет, – сказала Джулия. – Но мне говорили, что ей пришлось тогда выбирать между подполковником Блэкторном и сэром Перраном.

Около лестницы стояло несколько гостей, и леди Тревонанс пришлось понизить голос.

– Он так любил ее… А она бежала с его братом.

– Ужасно, – прошептала Джулия, ступая на черно-белый пол передней. – Впрочем, это многое объясняет.

– Пожалуй, – кивнула леди Тревонанс. – Я тогда так и не поняла, что заставило Софию оттолкнуть любовь сэра Перрана, но, зная ее – мы ведь с нею были подруги, – я ни минуты не сомневалась, что на то имелись свои причины. Однако было еще одно обстоятельство… – Она умолкла, словно в нерешительности.

– Что за обстоятельство? Пожалуйста, продолжайте.

– Видите ли, я не могу утверждать наверняка, но… Одно время София подозревала, что… – Больше она ничего не успела сказать, потому что в этот момент к ним подошли Эдвард и маркиз Тревонанс, и предмет разговора мгновенно вылетел у Джулии из головы.

Эдвард взял ее за руку и поднес к губам ее дрожащие пальцы. Чуть дыша, она подняла на него глаза. Сердце ее, казалось, выскочило из груди, кровь стучала в висках.

– Эдвард, – пробормотала она, забыв, что не должна при всех называть его по имени.

Его серые глаза осветились нежностью.

– Здравствуйте… леди Блэкторн. Позвольте представить вам моего доброго друга, маркиза Тревонанса. А с леди Тревонанс вы, я вижу, уже познакомились.

Джулия постаралась овладеть собой и обернулась к маркизу.

– Счастлив познакомиться, леди Блэкторн, – проговорил маркиз Тревонанс, глядя на нее с тою же дружеской теплотой, которая так покорила Джулию в его жене. – Мне говорили, что вы необыкновенная красавица, но я, признаться, не предполагал, что речь идет об истинном совершенстве.