На миг Эдварду показалось, что острие шпаги вошло между ребрами ему в грудь. Боли не было, но внутри у него все словно онемело.
– То есть как – ни строчки? Что за черт?! Я отослал ей больше двух десятков писем, каждый день по письму!..
При этих словах Джулия испуганно вскинула на него глаза, и он застыл от неожиданной догадки.
– Джулия, ты что, не получала моих писем? – в ужасе вскричал он. – Ты не знала, где я был все это время?..
Джулия покачала головой, и ее глаза наполнились слезами.
– Это становится невыносимо, – едва слышно выдохнула она.
– Ну хорошо, теперь это уже неважно, – поспешно сказал Эдвард и протянул к ней руку. Его пальцы легли на прохладный рукав ее черного шелкового платья. – Как видишь, я вернулся, притом с наилучшими новостями. Я ведь говорил тебе, что ты должна мне верить. – Он извлек из внутреннего кармана несколько сложенных листов бумаги. – Я привез тебе целых три контракта на поставку камня! Вот, взгляни: это мост в Уилтшире, это перестройка большого особняка в Девоншире, а это строительство канала неподалеку от Бата. Все-таки со связями можно кое-чего добиться.
Он протянул бумаги Джулии, однако она продолжала стоять неподвижно и смотреть на них с таким выражением, словно они объяты пламенем и ей страшно к ним притронуться.
– Что я наделала!.. – в безысходной тоске воскликнула Джулия, но тут же в смятении обернулась к сэру Перрану. – Простите, вы не заслужили такой… неблагодарности. Пожалуйста, объясните все вашему племяннику. Я буду у себя в спальне. – И, зажав рот рукой, она выбежала из комнаты.
Блэкторн озадаченно глядел ей вслед. Она будет у себя в спальне? Что за бред? И что такое сэр Перран должен ему объяснить?
Он обернулся к дяде, и сердце почему-то тревожно заныло у него в груди.
Сэр Перран медленно поглаживал костяную ручку своей трости. Взгляд его, как и прежде, оставался непроницаемым.
– Надеюсь, мой мальчик, что перед лицом сложившихся обстоятельств ты сумеешь вести себя как благородный человек. Дело в том, что на днях мы с Джулией обвенчались. Увы – ты приехал слишком поздно. Тебе нечего так удивляться: просто я оказался в состоянии дать сестрам то, что им было нужно. Может быть, конечно, нам следовало больше тебе доверять, но… – Он кивнул на бумаги, которые Эдвард все еще сжимал в руке. – Ты ведь не соизволил посвятить меня в свои планы; вот я и поступил так, как считал наилучшим.
Блэкторн почувствовал, как острие шпаги начало медленно поворачиваться у него в груди. Ведь дядя знал, почему он так спешно уехал в Корнуолл, знал – и все же не убедил Джулию дождаться.
– Вы венчались с нею, зная, что я люблю ее и что мы с нею уже… были близки?
– Будь благоразумен, – сказал сэр Перран. – В конце концов, что ты можешь ей дать? Я же дам ей все.
– Что я могу ей дать? Да хотя бы это! – Он взмахнул бумагами перед дядиным лицом. – Кроме того, я нашел нанимателя для Хатерлея… – Тут в голову ему пришла неожиданная мысль. – Кажется, я припоминаю какие-то слухи о том, что вы присматриваете себе жену… А может, вы давно уже присмотрели Джулию? – Спрашивая, он уже знал ответ.
Некоторое время сэр Перран молчал. Вглядевшись в его лицо, Эдвард увидел вдруг, что от давешней дядиной непроницаемости не осталось и следа, а его серые глаза сделались почти черными от ненависти и гнева.
– Да, – наконец произнес он. – Я присмотрел ее для себя два с лишним года назад. Вот только я никак не мог ожидать, что ты вернешься в Монастырскую усадьбу и влюбишься в нее без памяти. Ты чуть не расстроил мне все планы.
– Почему вы мне ничего не сказали?
– Зачем же было настораживать тебя без нужды?
– Настораживать, – повторил Блэкторн. Казалось, какая-то отвратительная трясина засасывала его все глубже. – Вы как будто говорите со своим злейшим врагом.
Память тут же унесла его в далекое прошлое, когда он, еще подросток, стоял в этой самой комнате рядом со своей матерью, а она разговаривала о чем-то с сэром Перраном. Его поразило тогда, как дядя смотрел на нее: то нежно и страстно, то, в следующее мгновение, почти с ненавистью. Может, сэр Перран перенес эту свою давнюю ненависть с матери на сына?
Не удостоив племянника ответом, баронет отвернулся и, прихрамывая, вышел из комнаты. В голове у Эдварда теснились обрывки самых невообразимых мыслей: «Старик не может жить вечно, когда-нибудь он умрет, и Джулия будет моей… А что, если прикончить его прямо сейчас?.. Фу, какой бред! Меня же повесят за убийство… Да, но какова Джулия! Значит, она совсем не верила в меня? Правда, она не получала моих писем… Хотелось бы знать, почему. А то письмо, которое я отдал Бистону, – что сталось с ним? И со всеми остальными?..»
– Эдвард!
Он обернулся. На пороге стояла Джулия. В черном траурном платье она казалась особенно бледной.
– Мне нужно с тобою поговорить, – сказала она, делая неуверенный шаг в его сторону.
Эдвард все еще держал в руке контракты на поставку камня и письмо от адмирала Микловера, который не раз бывал в Хатерлее и желал бы поселиться там, выйдя в отставку. Он недоуменно взглянул на документы, которые вдруг показались ему непомерно тяжелыми, потом снова на Джулию. Ее глаза были полны волнения и страха.
– Пожалуйста, пойми меня, – заговорила она. – От тебя не было ничего, ни строчки. Сэр Перран и его батские знакомые убедили меня, что из наших с тобою планов ничего не выйдет. Что же мне было делать? Ведь ты целый месяц не давал о себе знать…
Ему пришлось произвести над собой неимоверное усилие, чтобы сдвинуться с места, и в конце концов ему это удалось. Он кое-как дошел до двери и, держа бумаги, как клинок, на вытянутой руке перед собой, вложил их Джулии в руку. При этом ее лицо еще больше побледнело.
– Я понимаю, что теперь они тебе уже не нужны, – сказал он. – Считай их свадебным подарком. Однако у меня к тебе просьба: поскольку я вел переговоры в святой уверенности, что условия поставок будут неукоснительно выполняться, то, пожалуйста, проследи за тем, чтобы так оно и было. Для меня это вопрос чести: ведь уговорить покупателей было не так-то легко. Мне пришлось лично заверять каждого из них, что камень будет доставляться вовремя. По всей видимости, сделки на поставки камня из карьера Делабоула в последние годы представлялись крайне ненадежными. По-моему, в этом есть даже известная ирония. Как ты полагаешь?
– Ты несправедлив ко мне. Ты никогда не понимал всей меры моей ответственности перед сестрами…
– А ты никогда не верила в меня и поэтому не дождалась.
– Но неужели ты не мог на минуту завернуть перед своим отъездом в Хатерлей? Ведь я только благодаря твоему дяде и узнала, что ты уехал. Будь у меня хотя бы письмо, хотя бы маленькая записка от тебя, я бы еще могла на что-то надеяться.
– Заехать к вам я не мог – дело было слишком спешное, – сказал он. – Что же до письма, то, заверяю тебя, я оставил его и передал Бистону. Ума не приложу, как ты могла его не получить.
А что, если письмо и впрямь не было передано? – вдруг мелькнуло у него в голове. Может быть, дядя нарочно придержал его, чтобы облегчить себе путь к сердцу Джулии? Не исключено, что баронет способен еще и не на такое лицемерие… Впрочем, какая разница. Он сумел воспользоваться моментом и жениться на Джулии, остальное теперь уже неважно.
Пока Блэкторн смотрел на Джулию долгим прощальным взглядом, боль утраты все глубже вгрызалась в его сердце. Он уже хотел отвернуться, чтобы покинуть Монастырскую усадьбу навсегда, но вспомнил о кольце с изумрудом, достал его из внутреннего кармана и протянул Джулии.
Она вздрогнула от неожиданности.
– Откуда это у тебя? – Лицо ее вдруг жалобно сморщилось, в глазах заблестели слезы.
– Я выиграл его у твоего отца вечером накануне его самоубийства, и у меня тогда же возникло подозрение, что вряд ли оно принадлежит ему: скорее всего кольцо твое или же осталось от леди Делабоул. Я собирался вернуть тебе его сегодня – или, если ты захочешь, надеть его тебе на палец в день нашей с тобой свадьбы.
