– Нет. – Блэкторн покачал головой. – Я просто искал уединения.

– Здесь?

Лэдок был высокий шатен лет тридцати пяти, худощавый и остроносый. В спокойные минуты его лицо отличалось изрядной бледностью. Сейчас он стоял нахмурясь, его черные глаза настороженно смотрели на майора.

Блэкторн усмехнулся.

– Право, сам не знаю, как меня сюда занесло. – Он с притворным удивлением оглядел дубовую обшивку стен, заваленный бумагами стол и полосатую древесину кленового шкафа напротив. – Верно, это все оттого, что я влюблен!

С этими словами он вышел из-за стола и покинул комнату, чем окончательно сбил с толку бедного мистера Лэдока. Однако, дойдя до середины дядиного кабинета, он остановился и неслышно вернулся к приоткрытой двери. Лэдок стоял, опершись обеими руками на стол, с белым, как мел, лицом, словно вот-вот собирался упасть в обморок. Блэкторн бесшумно шагнул в комнату и затворил за собою дверь.

– Что случилось? – спросил он.

Лэдок испуганно вскинул голову. На лбу у него выступили капельки пота.

– Ничего, – шепотом ответил он.

– Говорите, что с вами! Сердечко пошаливает или что-то не так с животом? Я видел у солдат точь-в-точь такие же лица, как у вас сейчас, – но это было во время смертельной схватки с врагом. Только не уверяйте меня, что все в порядке, я все равно вам не верю. Что происходит в доме моего дяди?

Этот вопрос почему-то вселил в Лэдока еще больший ужас.

– Право, ничего, – повторил он. – Вы мне не верите? Это я должен спрашивать у вас, что здесь происходит. Я нашел вас среди ночи в своей рабочей комнате… и, конечно, перепугался – вот и все. Я, знаете ли, никогда не отличался смелостью.

Шагнув к секретарю, Блэкторн не очень любезно хлопнул его по плечу, отчего тот неловко опустился на стоявший сзади стул.

– Чушь! – Сурово глядя на Лэдока, Эдвард присел на край стола и скрестил руки на груди. – Говорите, что случилось.

– Ничего, – снова пролепетал Лэдок. Под взглядом Блэкторна ему явно было не по себе, и его побелевшие губы нервно подрагивали, как жабры у пойманной рыбы. Наконец он заговорил шепотом: – Мне кажется, кто-то иногда роется в моих бумагах… то есть в бумагах сэра Перрана. Сперва я думал, мне померещилось, но позже понял: нет, тут и впрямь что-то не так. Скажем, утром какая-нибудь бумага неожиданно исчезает, а вечером вдруг появляется на том же самом месте. Конечно, такое случается не всякий день, но достаточно часто, чтобы я начал беспокоиться.

– Давно вы служите у сэра Перрана?

– Шесть месяцев.

– Всего только? – Блэкторн как будто несколько удивился. – А что сталось с вашим предшественником?

Мистер Лэдок еще больше побледнел.

– Он погиб от несчастного случая. Упал с лошади и ударился головой.

– Значит, теперь вы боитесь за свою жизнь, – медленно проговорил Блэкторн.

Лэдок кивнул и закрыл лицо руками.

– Как я радовался, когда мне предложили это место! Работать секретарем у сэра Перрана – это же была моя давняя мечта! А теперь… – Дрожащей рукой секретарь откинул волосы со лба.

– Какие бумаги пропадали у вас за это время?

Секретарь долго не отвечал, потом поднял на собеседника измученный взгляд.

– Только те, которые имеют отношение к действиям союзников в Европе. Того, кто их брал, видимо, не интересует ни Америка, ни Южная Африка, ни Индия с Востоком.

– Мистер Лэдок, могу ли я попросить вас сообщить мне, если в ближайшие дни у вас снова что-нибудь пропадет? – проговорил Блэкторн.

– Так вот почему вы здесь, – выдохнул секретарь, и смертельная бледность начала постепенно сходить с его щек. В глазах его заблестели слезы. – Хорошо, я вам сообщу.

– Только, прошу вас, никому ни слова.

– Да-да, конечно. – Лэдок шмыгнул носом, потом вытащил из кармана носовой платок и шумно высморкался.

Блэкторн наклонился вперед и положил руку ему на плечо.

– Доверьтесь мне, мой друг. Немного мужества – и мы его одолеем. Но напоминаю еще раз: никому ни слова.

Лэдок слабо улыбнулся и кивнул.

– Может, выживу как-нибудь, – пробормотал он.

– Разумеется, выживете, – твердо заверил его Блэкторн.

– Джулия! – донеслось словно откуда-то издалека, но она не слышала этого, как не слышала ничего кругом. Обычная какофония бальной залы казалась ей сегодня приглушенной. Была пятница, вечер, почти все гости Дома балов и собраний уже съехались. Оркестр, расположившийся, как всегда, на хорах, только что доиграл очередную пьесу и смолк.

Джулия напряженно смотрела перед собой. В голове у нее словно бы свистел неутихающий ветер, сметая все ее мысли в один мощный поток: Эдвард! Он только что вошел в залу; сейчас ее жизнь снова помчится вперед.

Очнись, приказала она самой себе.

С той самой минуты, когда Эдвард вчера остановил их старенькую повозку у хатерлейского крыльца, она беспрестанно спорила с собой и пыталась урезонить свою заблудшую душу. Снова и снова она убеждала себя, что дела их из рук вон плохи и вот-вот может случиться непоправимое, однако ее сердце не желало слышать и знать ничего, кроме слов Эдварда: скоро он разрешит все ее затруднения и они поженятся. Но увы, он даже не намекнул ей, как он собирается их разрешать, и ее надеждам не за что было зацепиться.

Он велел ей верить ему, и она верила, во всяком случае, наполовину. Однако, как только он уехал, Джулия узнала, что в конторе ее ждут двое торговцев, которые пришли за своими деньгами. Ничего особенного, такое не раз случалось и прежде, но сегодняшние кредиторы очень беспокоились и говорили о каких-то пяти тысячах, которые лорд Делабоул якобы задолжал ростовщикам. От таких слов в глазах у Джулии потемнело: хорошо еще, что прямо перед нею стоял стол и она успела опереться на него обеими руками.

– Глупости, – твердо сказала она. – Выдумки сплетников – и больше ничего.

Они еще долго изливали перед Джулией свои сомнения и беспокойства, а она уверяла их, что, невзирая ни на какие слухи, ложные или правдивые, она намерена скоро расплатиться со всеми отцовскими долгами. В конце разговора она сказала:

– У меня самой есть кое-какие планы, которые должны разрешить все наши трудности еще до конца лета.

Торговцы вздохнули с видимым облегчением: вероятно, обоим вспомнились слухи об ее скорой помолвке с лордом Питером.

Разговор с кредиторами нарушил прекрасное, но хрупкое ощущение покоя, в котором она пребывала после поездки в Чеддарское ущелье. Когда они ушли, Джулия без сил откинулась на спинку стула.

К чему обманывать себя? Разве может Эдвард помочь или хотя бы понять ее? Он не может взять в толк, что расплатиться с долгами – для нее вопрос чести. Выйдя за Эдварда, она не сможет этого сделать.

Отогнав грустные мысли, она снова устремила взор на Эдварда. Сегодня на нем был черный фрак тончайшего сукна, белый жилет, черные панталоны и черные бальные туфли. Он был, как всегда, неотразим.

Она медленно обмахивалась кружевным веером, надеясь таким образом скрыть свое волнение от посторонних глаз. Эдвард обменивался любезностями со своими многочисленными знакомыми. Дамы улыбались и кокетливо приседали перед ним, с видимым ободрением оглядывая его атлетическую фигуру с широкими плечами и тонкой талией.

Мужчины крепко пожимали его руку; некоторые что-то шептали ему на ухо, и тогда до Джулии доносился его смех, обдавая волной неизъяснимого блаженства. Видимо, мужчины и женщины одинаково симпатизировали ему, что бывало в обществе нечасто.

Возможность хоть несколько мгновений смотреть на него без помех казалась Джулии драгоценным подарком судьбы. Однако вправе ли она положиться на него и поверить всем его обещаниям? Этого она не знала. Ее мысли и чувства так безнадежно перепутались, что она уже ничего не знала и не понимала.

– Джулия!

Голос, на сей раз более настойчивый, звал ее и требовал внимания, однако она и теперь не услышала его.

Любит ли она Эдварда? Конечно. Любит до безумия. Он целовал ее и ласкал так, что при одном воспоминании об этом ее бросало в дрожь. Он грезился ей во сне и наяву. У него было все, о чем она только могла мечтать, – кроме того единственного, что казалось ей сейчас нужнее всего. Рядом с ним ее желания вырастали вдруг до пугающих размеров и заслоняли все, а долг как будто не имел никакого значения. Раньше она не была такой.