Похоже, пароксизм бедствия наступил в те же ужасные годы: с 1030 по 1032. …Никто не мог найти себе пищу, все голодали — и богатые, и те, кто принадлежал к «среднему классу», и бедные. «Могущественным» было некого «грабить». … Быстро истребив все виды дичи: зверей и птиц, люди стали есть «мертвечину» и всякого рода «вещи, о которых страшно упоминать». «Лесные коренья» и «речные травы» не спасали от голода, и опять дичью становились люди. Началась настоящая охота: путешественников, бежавших от голода, останавливали на дорогах, убивали, разрубали на части и жарили. Других убивали и съедали ночью те, кто предоставил им ночлег. Дети, увидев издалека приманку в виде яйца или яблока, подбегали в надежде получать пищу, и сами становились пищей. Хуже всего было то, что людям стал нравиться вкус человеческой плоти.
Еще через пару лет бургундский монах Рауль Глабер напишет в своей хронике:
Ужас охватывает меня, когда я перехожу к рассказу об извращениях, которые царили тогда в роду человеческом. Увы! О горе! Вещь, неслыханная во веки веков: свирепый голод заставил людей пожирать человеческую плоть. Кто был посильнее, похищал путника, расчленял тело, варил и поедал. Многие из тех, кого голод гнал из одного места в другое, находили в пути приют, но ночью с перерезанным горлом шли в пищу гостеприимным хозяевам. Детям показывали какой-либо плод или яйцо, а потом их уводили в отдаленное место, там убивали и съедали. Во многих местностях, чтобы утолить голод, выкапывали из земли трупы.
Народъ всюду умиралъ отъ голода, питаясь пресмыкающимися, нечистыми животными и человеческимъ мясомъ. Число труповъ было такъ велико, что не было никакой возможности ихъ хоронить. За голодомъ последовалъ моръ. Стаи волковъ разгуливали по улицамъ, пожирая валявшіяся на нихъ тела. Никогда еще человечество не переживало подобнаго бедствія.
Взаимныя нападенія, драки, грабежи сделались самымъ зауряднымъ явленіемъ. Однако небесные бичи, поражавшіе міръ, привели наконецъ и къ проблеску разума. Епископы собрались на соборъ и добились того, что народъ обещалъ прекратить драки по крайней мере въ четыре святыхъ дня недели — съ вечера среды до утра понедельника. Впоследствіи дни эти получили названіе дней перемирія съ Богомъ.
Почему пик голода приходился на года около 1000-го и 1033-го? Это очередной «подарок» от христианства. На протяжении всей истории христианской Церкви даты скорого «конца света» назначались сотни раз, и 1000-ый год — время, когда большинство населения Европы жило в ожидании предсказанного Апокалипсиса. По мере приближения 1000-го года (999-го, 1001-го), а также 1033 годов (апокалипсического тысячелетия плюс числа земных лет Христа), люди в разных странах впадали в состояние сущего безумия. «Христіанское преданіе переходило отъ поколенія къ поколенію, отъ вековъ къ векамъ, несмотря на то, что жизнь природы не оправдывала подобныхъ опасеній».
Ожидание «конца света» особенно усиливалось при приближении круглых дат или в связи с каким-нибудь природным или политическим потрясением в истории государств и народов. Солнечное затмение, приближение комет, голод или эпидемия якобы подтверждали усиление деятельности сатаны перед ожидаемым пришествием Иисуса Христа.
«Кончина столь жалкаго міра въ эту ужасную эпоху была скорее желательна, чемъ страшна. Однако 1000-й годъ прошелъ подобно всемъ предшествующимъ, и міръ продолжалъ существовать по прежнему. Ужели же все пророчества опять оказались ложными? Но можетъ быть тысячелетіе христіанства истечетъ только въ 1033 году? Стали снова ждать и надеяться».
И надо сказать, что оснований для таких эсхатологических настроений было предостаточно.
С конца 987 по 1040 годы Европу истязали всевозможные бедствия — опустошительные наводнения сменялись не менее разорительной засухой, страшно холодные зимы стояли до конца апреля, в Германии наблюдались северные сияния, в 998 году к несчастьям добавились землетрясения. В 1031 году поля Франции опустошили волны саранчи. В 956 в Германии и Франции свирепствовала чума, с 994 по 1043 годы регулярно вспыхивают эпидемии «эрготизма», вызванные употреблением в пищу муки из ржи, пораженной спорынью. В 1032 над северо-западной частью Франции пронеслись разрушительные ураганы. Народ пугали так же разнообразные небесные явления — 21 октября 990,24 января 1022,29 июня 1033,22 августа 1039, 22 ноября 1044 и 8 ноября 1046 — затмения солнца; в феврале 998 и 1046 — падения метеоритов; 998,1002,1024,1044 — появления комет. На фоне этих бедствий, голода и кошмаров во множестве зафиксированы случаи людоедства.
Скорое наступление «царства святого духа» на Земле будет постоянно ожидаться в Европе на протяжении последующих столетий и даже усилится. Французский историк и культуролог Жан Делюмо отмечает: «В период начиная с середины XIV века страх конца света и появления Антихриста, распространяемый церковными кругами, охватил более широкие массы населения, чем в 1000 году». Конец света будут проповедовать члены религиозно-общественных движений амальрикян во Франции, «апостольские братья» в Италии (ХIII–XIV век), один из основателей протестантского раскола в католической Церкви Мартин Лютер (1483–1546 гг.) будет утверждать, что это произойдет в ближайшем столетии и т. д.
Исследователи как-то мало обращают внимание на то обстоятельство, что не только голод провоцирует слухи о надвигающемся апокалипсисе, но сами эти слухи являются зачастую провокацией голода. Возникает цепная реакция. В самом деле — зачем сеять, если все равно вот-вот наступит конец света?
В «Рассказах из истории Русской Церкви», переизданных Спасо-Преображенским Валаамским монастырем в 1991 году, показано, как вели себя русские крестьяне в преддверии очередного «конца света»: они «рыли могилы, делали гробы, закутывались в саваны и ложились ожидать Христа». В Европе крестьяне также бросали сеять и убегали в леса.
В долгожданном XI веке выдалось более 30 неурожайных лет. Особенно частым гостем деревни голод стал в конце столетия. Из года в год в хрониках и анналах скупо перечисляются приблизительно одни и те же сведения. Ту тяжелую пору, непосредственно предшествовавшую Крестовым походам, историки потом назовут «семь тощих лет». Хронист Сигеберт из Жамблу, называя 1090 год «чумным», имеет в ввиду не собственно чуму, а возникавшую обычно в неурожайные годы эпидемию «огня святого Антония» или «огненной чумы», которая принесла мучительную смерть многим жителям Лотарингии, а многих других превратила в калек. С ужасом описывает хронист эту болезнь:
Многие гнили заживо под действием «священного огня», который пожирал их нутро, а сожженные члены становились черными, как уголь. Люди умирали жалкой смертью, а те, кого она пощадила, были обречены на еще более жалкую жизнь с ампутированными руками и ногами, от которых исходило зловоние.
Это не первое описание эрготизма — отравления спорыньей. Летописцы описали новую болезнь за сто лет до того, в 994 году, когда из-за отравления спорыньей во Франции погибло около 40 000 человек. (Следующие пики будут в 1109 году, многие хронисты отметят, что «огненная чума», «pestilentia ignearia», «вновь пожирает людскую плоть»; в 1129 году только в той же Франции от «злых корчей» погибнет более 14 тыс. человек и т. д.). Рассказывая о достопримечательных событиях 1094 года, многие хронисты отмечали массовую смертность как следствие повальной эпидемии, охватившей разные страны. В Регенсбурге за 12 недель скончалось 8,5 тыс. жителей; в одном селении за шесть недель умерло 1,5 тыс., в другом — 400 человек. Из Германии эпидемия перекинулась во Францию, Бургундию и Италию. В нидерландских землях проблем добавили наводнения, которые продолжались с октября 1094 года по апрель 1095, в то время как во Франции и в Англии, как записал монах Ордерик Виталий: «страшная засуха сожгла траву на лугах; она истребила Жатву и овощи и потому произвела ужасный голод».
