— Жорж! Жорж! — позвала она слабым голосом. — Жорж, вызови врача, у меня галлюцинации…
— Что ты говоришь, милочка? — послышался из комнаты писклявый голос, и в коридор вышел низенький плешивый мужчина в синем тренировочном костюме и сандалиях на босу ногу. — Что с тобой, пупсик? — удивился он, глядя на привалившуюся к стене жену. — Ты выглядишь как-то… озабоченно. Ты что-нибудь потеряла?
Разглядев лежащую на тумбочке пачку "Мальборо", я попытался извлечь оттуда сигарету. В моем нынешнем положении это представляло некоторую сложность, но после нескольких неудачных попыток мне это все же удалось. Я вставил сигарету в пасть и огляделся в поисках спичек.
Дрожащей рукой "пупсик" указала мужу на меня. Мужчина обернулся.
Я едва успел увернуться от падающего на пол тела.
— Неврастеники, — презрительно констатировал я и вышел в неплотно прикрытую дверь.
Теперь возвращаться к девушке не было смысла, я принял свой обычный облик и, наконец, прикурил зажатую в зубах сигарету.
— Котов воровать, так мастера, — ворчал я, спускаясь по лестнице. — А разговаривать с ними, так нервы слабые… Такой план испортили! Такой план! Нет, что-то мне явно не везет… И что делать теперь? Явиться к ней в виде щенка?.. Угу, а потом "зайчика", а потом "удавчика"… Необходимо придумать что-то такое, что подействует наверняка… Думай, думай!.. Нет, ничего в голову не лезет. Но я же не могу просто так взять и отступиться?! Нет, я должен ее видеть. Я хочу ее видеть! Я хочу чувствовать ее руки на своей шер… Тьфу! На своих плечах. Я хочу, чтоб она вновь посмотрела на меня так, как всего несколько минут назад: с нежностью и лаской… Я даже молоко из ее рук пить согласен… Стоп! О чем я говорю?! Это же — женщина! Создание лживое, продажное… прекрасное, ласковое, заботливое, милое, доброе… Нет, нет, остановись! На эту удочку попадались все, считавшие их "подарком судьбы", а получавшие вместо прекрасной и вольной жизни холостяка обруч на палец, плешь на голову и рога на плешь. Они видели перед собой лишь длинные ноги, соболиные брови и лучистые глаза… Но ты-то! Ты-то помнишь про их скверный характер, неудержимую жадность, безудержную болтливость и природную лживость. Она — типичная представительница своего пола. Она такая, как все… О чем я говорю? Разве я видел хоть что-нибудь подобное?! Нет, себе лгать мы не будем… Зайдем с другой стороны. Что мне от нее надо? Одна ночь, правильно? Да, всего неделя любви, и через месяц я ее покину… Каких-нибудь полгода, и я даже смотреть на нее не смогу, ведь лет через пять она постареет, потолстеет, у нее испортится характер и я тут же с легким сердцем сбегу к другой… Сколько я сказал? Пять лет?! Кого я знаю из ведущих психиатров? Мне нужно срочно пройти курс лечения. Уколы, таблетки, пиявки, массажи, пансионат отдыха… Да, провести с ней лето в каком-нибудь пансионате отдыха, на берегу Черного моря, было бы прекрасно… Но она и этого не хочет. Ни на юг, ни во Францию… Что же ей надо?.. А вот этого я как раз и не смог узнать. Может, проникнуть в ее сны? Явиться в ее сновиденьях во всей своей славе и могуществе?.. Нет, в ее сны я не полезу, пусть ее сны будут нежны и светлы… Вот ведь до чего дошел: ничего плохого делать не хочу. Еще немного, и я, окончательно спятив, решу сделать что-нибудь хорошее, — при этих мыслях я трижды сплюнул через левое плечо. — Это все нереализованные желания. Нет, желания должны быть реализованы, иначе это плохо влияет на психику. Еще невралгию заработаю. Не спрашивать же мне, в конце концов, у кого-то… Мне!.. Нет, спрашивать я, разумеется, не стану. Не мне… Да и не у кого. Нет тех, кто не наполнил бы для меня свой ответ лестью и глупостью. А враги… Кто же спрашивает совета у врагов? Дело даже не в их ответе — всегда можно сделать все наоборот — дело в принципе… Чтоб не льстили, и не враги?.. Нет таких. Да и не пойду я спрашивать. Вот еще! Не пойду. Не пойду…
— Попросите у нее прощения, — сказал священник.
— За что? — удивился я. — Можно подумать, что я ее чем-то обидел. Это нормальное человеческое желание, еще со времен Адама и Евы… Все она понимает… Извиняться еще…
— Попросите у нее прощения, — повторил священник, чуть улыбнувшись уголками губ.
— Подарите ей цветы, — предложил писатель.
— Цветы?! Это же трава. Символ — не более. Умные люди прекрасно это понимают и обходятся без этого сена… Она умная девушка, вряд ли ей нужны устаревшие символы…
— Подарите ей цветы, — сказал писатель. — Те, которые похожи на нее. Когда не знаешь, какие цветы любит девушка, всегда надо дарить те, на которые она похожа. Вы представьте, с каким цветком она у вас ассоциируется, и подарите ей целый букет… Подарите ей цветы.
— Замри же, наконец! — попросил я отражение, всматриваясь в зеркало. — Из-за твоих ужимок я не могу сосредоточиться. Мало того, что я чувствую себя идиотом, так я еще и вижу его в зеркале… Как я смотрюсь со стороны?
— Отлично, — заверило отражение. — Несколько необычно, но весьма неплохо… Честное слово.
Я с сомнением посмотрел на свой наряд. Черные джинсы, белый пушистый свитер и черная кожаная куртка. Так я одевался впервые. Обычно я предпочитал "строгий" стиль.
— А прическа?
— Как ты думаешь, что я скажу, если я сам ее и укладывал? — обиделся призрак.
— Мне кажется, морщинок возле глаз накопилось слишком много… Может, убрать?
— Не стоит. Так твои глаза выглядят живыми. Когда я просто всматриваюсь в твои глаза, у меня по спине начинают струиться ручейки из мурашек.
— И все-то меня любят, — проворчал я. — И все-то говорят мне комплименты… Ты же плоский, откуда у тебя спина? И тем более какие-то "мурашки"?
— Не знаю, — развел руками призрак. — Но когда ты на меня сердишься, они бегают…
Я недоверчиво хмыкнул, взял со стола огромный букет алых роз и сбрызнул их водой из флакона.
— Пусть выглядят так, словно на лепестках задержалась роса, — решил я. — Маленькие, сверкающие капли росы на ярких, пылающих лепестках роз… Я не смог придумать, на какой цветок она похожа… Она несравнима даже с цветами. Но почему-то у меня перед глазами стояли огромные, пламенеющие розы, на полыхающих лепестках которых сверкала роса… Я не слишком глупо выгляжу'?
— Ты не можешь выглядеть глупо, повелитель.
— Просить прощения всегда глупо. В жизни этого не делал. Боюсь, что язык не повернется…
— Но это же "не взаправду"? Понарошку… Чтобы достичь цели. А цель, как известно, оправдывает средства… Я вздохнул и, промолчав, вышел из квартиры.
Когда, выходя из подъезда, она увидела меня, по ее лицу скользнула тень досады.
— Прости, — сказал я, доставая из-за спины букет и протягивая ей. — Со мной что-то случилось… Какое-то помрачнение… Поверь, я не хотел тебя обидеть. Честно, совсем не хотел…
Она посмотрела мне в глаза и робко приняла из моих рук букет.
— Красивый…
Я лишь кивнул.
— Мне давно не дарили цветы… Просто так…
— И это тоже не "просто так", — вздохнул я. — Я хотел скрыть этим букетом свои слова… Тогда, на пороге… А теперь мне хочется, чтоб этого случая не было вовсе, и я действительно подарил тебе эти цветы просто так…
— Я у многих вызываю такую реакцию, — грустно сказала она. — Проводишь меня до работы?
Я пошел рядом с ней, стараясь приспособиться к такту ее шагов.
— Честно говоря, я и про цветы не сам догадался, — зачем-то признался я. — Видишь ли, я не очень хорошо понимаю все эти условности. Я привык к другому… Я всю жизнь живу по другим законам. Но мне очень хотелось бы, чтоб ты… чтоб ты не думала обо мне плохо. Видишь, какой парадокс: я весь — сплошное зло, а чтоб ты это видела, я не хочу.
— В человеке не может быть только зло, — сказала она — всегда есть что-то хорошее. Просто нужно это отыскать в себе.
— Зачем? Это мешает жить. Поверь мне, я это знаю. У меня более чем достаточный опыт, чтобы с уверенностью заявить: добро мешает жить в этом мире. Оно ничего не дает. Ни тому, кто его несет, ни тем, кому оно предназначено. Оно непонятно, смешно и опасно. Если его мало, ты его стесняешься, если чуть больше — над ним смеются, если много — за него убивают.
