— Да, Нора…

— А она ревнива?

— Нора умна, честолюбива. Ей плевать на кино. Она хочет одного — стать мадам Карю и иметь много денег.

— Она была в хороших отношениях с вашей женой?

— Как и с другими. А вы собираетесь допросить всех, у кого я бывал?

— Возможно. Кто-то же убил вашу жену. Вы уверяете меня, что это не вы, и, пока не будет доказано обратное, я склонен вам верить. В среду вечером, как только вы ушли, к вам в квартиру пришел неизвестный человек. Ключа у него не было, следовательно, есть основания предполагать, что ваша жена сама впустила его в квартиру.

Мегрэ смотрел на молодого человека пристальным взглядом.

— Кто из ваших друзей знал о существовании пистолета?

— Почти все.

— Случалось вам носить его с собой?

— Нет, но когда я был при деньгах, товарищи собирались у меня. Я покупал колбасу, семгу, разные холодные закуски, каждый приносил бутылку вина или виски…

— В котором часу заканчивались эти пирушки?

— Поздно ночью. Пили много. Кто-нибудь из гостей оставался до утра. Иногда, хвастовства ради, я вертел в руках пистолет.

— Он был заряжен?

Рикен ответил не сразу. В эту минуту трудно было не подозревать его.

— Не знаю.

— Послушайте, Рикен, вы рассказали о вечеринках, на которых все так или иначе напивались. Вы, хвастовства ради, вертели в руках пистолет и теперь говорите, будто не знали, заряжен ли он был. Вы же могли, сами того не желая, убить любого из друзей. Ведь вы утверждали только сейчас, что не умеете обращаться с оружием.

— Но когда человек пьян…

— А вы часто бывали пьяны?

— Довольно часто. Ну, не настолько, конечно, чтобы не отдавать себе отчета в том, что делаю.

— Куда вы прятали пистолет?

— Я его не прятал. Он лежал в верхнем ящике комода вместе со всяким барахлом.

— Выходит, любой из ваших гостей мог взять оружие и воспользоваться им?

— Да.

— Вы кого-нибудь подозреваете? Снова растерянный взгляд.

— Нет…

— Никто — вы так считаете — не был влюблен в вашу жену?

— Кроме меня, никто.

— Влюблены, но не ревновали?

«Почему он язвительно произнес эти слова?»

— Я же вам объяснял.

— Карю?

— О нем я вам говорил.

— Маки?

— Внешность у него грубая, но в действительности он робок, как теленок, и боится женщин.

— Расскажите мне о тех, у кого вы бывали, с кем встречались «У старого виноградаря», кто засиживался у вас допоздна, когда вы получали гонорары.

— Прежде всего Жерар Драмен, первый ассистент режиссера. Я был третьим ассистентом и работал с ним тогда над фильмом.

— Он женат?

— В настоящее время — нет. Они часто практикуют такое: поживут несколько месяцев врозь и снова съезжаются.

— Где он живет?

Как правило, в каком-нибудь отеле. Он всегда гордится тем, что все его имущество умещается в одном чемодане.

— Ты записываешь, Жанвье?

— Стараюсь не упустить ни слова, шеф.

— Еще кто, Рикен?

— Фотограф Жак Юге, который живет в том же доме, что и я, только в центральном корпусе.

— Сколько ему лет?

— Тридцать.

— Женат?

— Дважды был женат и дважды разводился. У него ребенок от первой жены и двое — от второй. Вторая жена живет на одном с ним этаже.

— А сейчас он один?

— Нет, с Жослин. Очень симпатичная женщина. Она на седьмом месяце беременности.

— Значит, три жены. А с двумя первыми он общается?

— Да, они все хорошо ладят.

— Продолжайте список ваших друзей, завсегдатаев «У старого виноградаря».

— Они меняются, я вам уже говорил… Есть еще Пьер Лушар. Ему больше сорока, он владеет антикварной лавкой на улице Севр.

— Что у вас общего?

— Сам не знаю… Мы встречаемся «У старого виноградаря». Он повсюду ходит за нами, говорит немного, но счастлив, когда бывает в нашей компании.,

— Ему вы тоже должны деньги?

— Немного. Триста пятьдесят франков. Зазвонил телефон. Мегрэ снял трубку.

— Алло, шеф! С вами хочет говорить Лапуэнт. Переключить на ваш кабинет?

— Нет… я сейчас приду.

Он снова вышел в кабинет инспекторов.

— Вы просили позвонить, когда закончим, шеф. Мы с Лурти допросили всех соседей, которые могли что-нибудь слышать, в основном — женщин, потому что большинство мужчин еще не вернулись с работы. Выстрела никто не слышал. К шуму по ночам в квартире Рикенов все привыкли. Многие жильцы жаловались консьержке и собирались писать владельцу дома. Однажды, около двух часов ночи, какая-то старуха, страдавшая зубной болью, стояла у окна и видела, как из их квартиры выбежала во двор обнаженная женщина, а за ней — мужчина. Другие соседи тоже утверждают, что в квартире у Рикенов происходили оргии.

— Софи принимала гостей в отсутствие мужа?

— Понимаете, шеф, женщины, которых я допрашивал, не давали точных показаний. Чаще всего я слышал, что Рикены — дикие, невоспитанные люди, без малейшего понятия о морали и хозяин собирался их выселить.

— Оставайтесь ты и Лурти в квартире до моего прихода.

Мегрэ вернулся в кабинет, где его молча ждали Жанвье и Рикен.

— Слушайте меня внимательно, Рикен, — сказал комиссар. — При существующем положении дел я не хотел бы вас арестовывать. С другой стороны, полагаю, вам не очень по душе ночевать сегодня на улице Сен-Шарль.

— Я просто не смог бы.

— У вас нет денег, но я не хочу, чтобы вы бродили снова по Парижу в поисках друга, у которого можно взять взаймы.

— Как вы собираетесь со мной поступить?

— Инспектор Жанвье сейчас отведет вас в скромный отель на острове Сен-Луи. Вы можете попросить, чтобы вам принесли в номер еду. По дороге зайдите в какую-нибудь лавку и купите себе мыло, бритву и зубную щетку.

Комиссар выразительно взглянул на Жанвье.

— Желательно, чтобы вы никуда не выходили. Впрочем, предупреждаю вас: если выйдете…

— За мной будет хвост. Я понял… Я невиновен…

— Вы это уже говорили.

— Вы мне не верите?

— Это не входит в мои профессиональные обязанности. Доброй ночи.

Оставшись один, Мегрэ несколько минут ходил по кабинету, иногда останавливаясь у окна. Потом снял трубку и предупредил жену, что не вернется и к ужину.

Четверть часа спустя он уже был в метро и вышел на станцию Бир-Акем. Дверь ему открыл Лапуэнт.

Запах формалина еще не выветрился. Лурти, сидя в единственном кресле, курил сигару.

— Хотите присесть, шеф?

— Спасибо. Ничего нового не обнаружили?

— Фотографии… Вот Рикены вместе на пляже. А это — у своей машины.

Софи была недурна собой. Выражение лица — капризное, как это принято у современных девушек. На улице ее было бы не отличить от тысячи сверстниц, которые одевались и вели себя на один лад.

— Нашли вино, алкоголь?

— Остатки виски на дне бутылки.

Простой старый шкаф, такой же сундук и стулья, но белая матовая краска, контрастировавшая с черным тюлем и красными стенами, придавала им оригинальность.

Мегрэ, не сняв шляпы, с трубкой во рту открывал двери, ящики. Одежды мало. Всего три ярких недорогих платья, несколько пар брюк, свитера с высоким воротом.

— Рядом с ванной — кухонька, размером не больше стенного шкафа, с газовой плиткой и маленьким холодильником, а в нем бутылка минеральной воды, немного масла, три яйца и котлета в соусе.

Ни одежда, ни кухня, ни ванная, где было разбросано белье, не отличались чистотой.

— Никто не звонил?

— При нас никто.

Сообщение об убийстве, вероятно, уже появилось в газетах или появится с минуты на минуту.

— Лурти, пойди перехвати чего-нибудь, потом возвращайся и устраивайся поудобнее. Тебе понятно, старина?

— Понятно, шеф. Мне можно тут вздремнуть? Мегрэ и Лапуэнт пошли пешком к ресторану «У старого виноградаря».

— Вы его арестовали? — спросил Лапуэнт.

— Нет. Торранс отвел его в отель «Аист» на острове Сен-Луи.

Не впервые они помещали туда человека, которого не хотели выпускать из виду.

— Вы думаете, что он — убийца?