— Угощайся. Только не глотай! — конфетка с иностранной надписью в ярком фантике оказалась на ладони девушки.

— Ой, что это? — заинтересовалась Рая, просовывая голову к конфете. — Заграничная!

— Это жевательная резинка, — объяснил Юра. — Меня товарищ угостил.

Глаза-маслины Степана Зверева вспыхнули огнем, и он осторожно, стараясь не спугнуть Юру, поинтересовался:

— Где же он взял такую замечательную вещь?

Юра растерялся на миг и тут же придумал:

— Он был на конференции за рубежом, вот и привез.

— Из какой страны? — небрежно спросил Зверев, тщательно примечая, куда Люба положит фантик, чтобы потом незаметно взять его и проверить слова Юры, которым, кстати говоря, Степан не поверил ни на грош.

Очевидно, паренек занимается фарцовкой, вот оно что. Или связан с кем-то из окружения иностранцев… Очень любопытный факт, который Степан непременно приобщит к делу, а из Юры постарается вытянуть побольше информации. Мальчишка не слишком умен, любит внешние эффекты, вот, специально приберег жвачку для того, чтобы вручить ее Любе в присутствии других ребят, похвастаться. Пока Юра врал что-то насчет Венгрии, Степан оживленно разговаривал уже с Егором Дятловым, стараясь не пропустить ни одного слова Юры мимо ушей. Егор объяснял Степану основы атомной физики, разгорячившись и став просто красавцем с румяными щеками, чуть растрепавшимися волосами, горящими от возбуждения глазами. Рая влюбленно глядела на своего кумира, а Степан про себя подмечал любовный треугольник: Юра Славек нежно беседует с Любой, Рая впилась глазами в Егора, а Егор до этого все прикидывал и рассуждал что-то про себя, рассматривая красивую Любу. Получается даже не треугольник, а четырехугольник! “Посмотрим, как будут разворачиваться события дальше”, — решил Зверев.

За едой отвлекся от мрачных предчувствий и Феликс. Руслан Семихатко похлопал себя по животу и радостно засмеялся от ощущения сытости, довольства и умиротворения. Он снова стал сыпать анекдотами, довольно плоскими, но наевшиеся туристы весело смеялись его незамысловатым шуткам. На душе у всех было хорошо: отлично начинался их поход наивысшей категории сложности! Поезд мчался и мчался, проводница собрала пустые стаканы и удалилась в свое крошечное купе, предварительно выдав всем по комплекту дурно отстиранного, сырого и серого белья, похожего на непропеченное тесто. Ей хотелось как можно скорее покончить с работой и прилечь хоть на часик, но проклятая молодежь опять завела свои идиотские песни.

— Потише, вы пассажирам мешаете! — раздраженно гаркнула проводница. На несколько минут студенты притихли, но вскоре, забыв о замечании, снова принялись галдеть. Кто-то кому-то что-то бурно доказывал, Егор Дятлов лихорадочно чертил на бумажке какую-то схему, показывая Юре Славеку преимущества одного двигателя перед другим, Семихатко визжал от смеха, рядом бубнил Толик Углов, девушки визгливо рассказывали наперебой историю про старого профессора, человека исключительной рассеянности. Даже тихий Женя Меерзон разошелся и смешил Феликса и Степана Зверева забавными медицинскими историями. Вахлаков громко хохотал, вплетая в смех истеричные дикие нотки… В общем, шум стоял невообразимый! А предстоящие испытания только еще больше воодушевляли компанию, весело было даже Степану, чуть-чуть забывшемуся в этой шумной ватаге молодых ребят.

Руслан Семихатко решил посетить одно уединенное местечко, стал пробираться в узком проходе между полками и боковыми сиденьями. Отяжелев от сытной еды и смеха, он случайно зацепил ногу здоровенного мужика, по виду — старателя, с красным, оплывшим от водки лицом. Да и сейчас мужик источал запах могучего перегара: видно, успел только немного опохмелиться с друзьями, которые вдохновенно резались в карты на столике, обильно засыпанном рыбьей чешуей.

— Ах ты, сучара! — с каким-то радостным изумлением захрипел мужик, хватая Руслана за ляжку огромной пятерней. — Сейчас я тебе, бацилла гнойная, зенки повыколупываю! — старатель стал подниматься во весь свой оказавшийся немаленьким рост. Его чуть пошатывало в такт движениям поезда, на красной морде отразилась радость оттого, что сейчас он сорвет на ком-то свою похмельную злобную ярость. — Оборзели уже туристы эти, покоя нет, так еще вздумал по рабочему человеку ногами ходить!

Перепуганный Руслан принялся было извиняться, но этим только пуще разозлил детину, уже занесшего над ним свой кулак. Товарищи орангутанга с любопытством наблюдали сцену, готовые в любой момент прийти на помощь дружку, немножко поразмяться. Убивать студентишку никто не хотел, но пару раз врезать ему по почкам и по яйцам — с превеликим удовольствием!

— А ну, пойдем выйдем! — хрипел богатырь, толкая Руслана в сторону тамбура, где и намеревался от души оторваться.

В душе мужика бушевала настоящая классовая ненависть, как у пролетария с булыжником. Он уже почти затолкал Семихатко в тамбур, к дверям туалета. Руслан что-то пищал в ужасе, но неумолимый великан полностью деморализовал его своим нападением.

— Я т-тебе, курва! — с наслаждением произнес мужик и вдруг, ойкнув, начал оседать на грязный, заплеванный пол.

Лицо его из красного стало снежно-белым, глаза так и остались открытыми, но остекленели и закатились. Словно мешок, набитый паклей, он бесшумно рухнул на пол и затих. Руслан с изумлением и радостным облегчением увидел Степана Зверева, брезгливо вытиравшего руку о подол свитера.

— Ничего, сейчас очухается, — негромко сказал Степан. — Я ему слегка передавил сонную артерию, пусть полежит немножко, подумает о своем поведении.

Мужик зашевелился, постанывая, взгляд становился осмысленным и напуганным. Степан наклонился над поверженным громилой и внятно спросил:

— Вам плохо, товарищ? Зачем же столько пить, если организм слабый? Один знакомый вот тоже выпил, и нашли его мертвым, под откосом — выпал спьяну из поезда. Смотрите, с вами так же может случиться. Посторонитесь-ка, молодому человеку нужно в туалет.

Верзила на четвереньках отполз в угол, потом медленно, держась за стену, поднялся на дрожащие ноги. Степан, не мигая, смотрел ему в глаза; и, видно, было в этом взгляде что-то такое, от чего пьяница заерзал, задрожал и поспешно ретировался, шатаясь. Плюхнулся на свое место и на тихие расспросы дружков только молча мотал большой головой.

Руслан вышел из туалета, пропустил Зверева, затем дождался его и спросил:

— Товарищ Зверев, где это вы так научились?

— На фронте, — кратко ответил Степан и быстро пошел на свое место.

Ему не слишком хотелось обсуждать с Русланом боевые искусства, которыми он владел в совершенстве. “А парнишка-то трус!” — понял Степан и порадовался тому, что сразу определил характер Руслана, еще во время первой встречи в туристическом клубе. Трусоват товарищ Семихатко, трусоват. Степан ни за что не позволил бы затолкать себя, как щенка, в узкий тамбур и махать перед носом пудовыми кулачищами; он лучше бы дал себя убить, уничтожить, чем унизить. Правда, сейчас никто и не пытался задеть Степана, в каких бы переделках ему ни приходилось бывать. Слишком сильная энергия исходила от мускулистого звериного тела, слишком непроницаемо глядели черные глаза, а золотые зубы сверкали в усмешке… Степан забрался на верхнюю полку и стал смотреть в окно, хотя на самом деле наблюдал за сидящими внизу студентами, слушал их болтовню, про себя отмечал интересные моменты, с которыми надо бы поработать.

А внизу происходили интересные вещи, Люба Дубинина раскладывала карты, уверяя всех, что отлично умеет гадать.

— Меня бабушка учила, когда я еще маленькая была, — фантазировала Люба, не заставшая в живых ни одной своей бабушки. — Вот эта карта означает любовь, — Люба показала червовую даму. А вот эта — приятное знакомство. А вот туз пик острием вниз обозначает смерть. — Все эти нехитрые познания Люба получила от девчонок из общежития. От Светки Мальцевой в основном; мать Светки обучила дочь премудростям толкования карт.

— Погадай мне, Люба! — попросил Юра Славек, не сводя с девушки голубых глаз. — Хочу узнать свою судьбу.