Двоюродный брат его – Николай Афанасьевич живет рядом, в сотне метров стоит его летйяя избушка. Он инвалид Отечественной войны, под Бобруйском в наступлении был ранен и потерял ногу. Получает пенсию. Вернувшись с войны, работал все годы и только недавно уволился по болезни. И он и жена его выглядят болезненными и худыми рядом с Дмитрием Николаевичем и Еленой Николаевной. И немудрено: у одних вся жизнь в поселке, у других в тайге, в движении, может, и трудная, но здоровая.

Вечером так приветливо горит огонек в печи, что руки невольно тянутся к теплу. За домом, в лесу, позванивают колокольцами лошади, собаки чутко вострят уши на каждый звук. Над рекой догорает заря, и прохлада заметывает землю редким туманом.

Алеша спросил разрешения у Дмитрия Николаевича и постигает искусство плавания на берестяной охотничь ей оморочке. Трудно приноравливаться к этому шаткому, такому легкому суденышку, отзывчивому на малейшее движение веслом. На всякий случай, если вывернется, он снял сапоги и сидит в лодчонке босиком. С берега ребята следят за ним, подсказывают, как держаться. Главное в нехитром этом деле – освободиться от скованности, не реагировать остро на колебания лодки: она клонится и ты клонись, не старайся уравновесить ее, а знай греби и будешь плыть скоро и легко, лишь чуть покачиваясь вместе с ней. Но все это просто сказывается, да не скоро осваивается, и с непривычки на оморочке устаешь хуже, чем от тяжелой работы. Устаешь от напряжения.

Смеркалось, когда ребята – один уже парень призывного возраста, а два другие – мальчики, собрались на охоту. На ближнее озеро ночами выходит пастись сохатый, вот и пошли они его подкараулить. Взяли мелкокалиберку и охотничье ружье. Оделись потеплее, потому что ночь обещала быть звездной и прохладной. В такие ночи сырой туман заметывает низины, а перед утром падает обильная роса.

Стемнело, когда мы полезли под палатку. Раздеваться не стали: уже с вечера было студено, и я поеживался в своем ветхом суконном пиджачке. Как и ожидал, ночь выдалась ясная, и порой мне казалось, что за бязевой стенкой палатки выпал иней – так было холодно. Я вылез посмотреть, но инея еще не было, просто пала холодная роса. Продрогшие большие звезды дрожали в темном небе. Собаки спали, свернувшись клубками, у стены дома. Что ни день, мы удаляемся на север, и ночи становятся все холоднее. Недалеко время, когда однажды утром увидим снег и придет зима. Ведь рядом уже Якутия, а время – конец августа.

Заснуть я больше не смог и поднялся с первыми лучами. Вернулись охотники. Сохатый набрел на них, но было так темно, что стрелять пришлось больше по звуку и, конечно, промазали. Сохатый ушел.

Новый день был последним днем нашего пребывания в Аяно-Майском районе. Когда я спросил Дмитрия Николаевича, встретим ли мы еще по реке людей, он ответил, что в Крестяхе живет семья или две Дьячковских. Дальше будет Якутия.

Мая уже потеряла свой первоначальный вид: Аим поддал в нее желтой глинистой воды и замутил ее на сотню километров. Дальше в нее ворвалась Юдома – река, не уступающая Мае по ширине и длине, мутная, с клубками желтой пены и мусором, и не стало зеленоглазой красавицы Маи, стала другая река, довольно широкая и полноводная, с отлогими устоявшимися берегами, выложенными крупными валунами и плитняком, с ровным стремительным течением, с обширными лиственничными лесами по сторонам, сглаженными холмами и плоскогорьями. Величавая, но уже без прежнего обаяния.

Юдома встретила нас разрушенными от времени причалами, складами, черными проемами окон пустующих изб. Возле одной дымился костер, и шестеро молодых мужчин – промысловиков занимались тем, что варили из ягод варенье. Это была уже Якутия.

После того как пройден район, оставшийся путь казался досадным привеском, и его хотелось скорее миновать. Чтобы рассказывать о Якутии – этой огромной стране, не изучив ее толком, не пройдя по ее рекам, горам и лесам, не проникнув в душу народа, ее населяющего, я не могу набраться смелости. Это будет просто несерьезно.

Об Аяно-Майском районе еще можно много чего рассказать: о птичьих базарах на Мальминских островах и рыбалке у Алдомы, о метеорите, однажды в зимний вечер ворвавшемся в земную атмосферу и осветившем все небо над Нельканом, о смелой гипотезе, в которой автор предлагал соединить Лену с Охотским побережьем и тем сократить на одну треть великий морской путь для судов, следующих Ледовитым океаном в Тихий, о многом другом, но мое время истекло. Район только еще пробуждается для активной жизни, и придет время, он станет ареной подвигов для молодежи, и те, кто станет преображать лицо района, расскажут о нем более полно. Прошлое его было много труднее настоящего, но завтра будет прекрасно. Ради этого мы и живем.

Хабаровск, 1973 год

Дальний Восток всегда привлекал к себе внимание советского читателя. Земля дальневосточная формировала особый склад Характера у людей, осваивавших эту трудную, но щедрую целину. Вот и ныне, постановление партии и правительства о строительстве БАМ вызвало повышенный интерес к литературе, рассказывающей о земле, где развертывается крупнейшая стройка века.

Книга «Улыбка Джугджура» повествует не о той территории, где пролягут стальные нити БАМа, но в ней описания природы – гор, лесов, рек, занятия жителей – оленеводством, охотой, рыболовством, промыслами, жизнь в различных ее проявлениях, очень сходная с теми условиями, в которые окунутся строители БАМа. Они увидят наши северные светлохвойные леса, заросли стелющегося стланика по горам, им придется строить мосты через строптивые реки, текущие с белоголовых вершин Баджала и Буреинского хребта, прокладывать трассы среди наледей, им придется оберегать природу и животный мир от бедствий, вызываемых пожарами от незатушенного костра, реки – от загрязнения, пастбища северных оленей – от выгорания. Беречь природу тщательно, ибо от этого будет зависеть и дальнейший уклад жизни малых народов Севера – аборигенов края – эвенков, негидальцев, нанайцев.

Схожесть условий жизни, климата, природы, проблем автор утверждает потому, что сам неоднократно проходил по нынешней трассе БАМа – ее восточному участку в более ранние годы.

Новая трасса – БАМ – приблизит ранее очень отдаленные районы нашего Севера, вдохнет животворную струю в жизнь самых глухих уголков края.