— Нет, мы ими не являемся, — ответил А. — Нельзя даже сказать, что мы принадлежим к человеческой расе. Наша родная планета находится на другом краю Галактики.

— Тогда что вы здесь делаете?

— Не уверен, что смогу объяснить так, чтобы вы поняли. В вашем языке не существует слова, вполне точно выражающего нашу роль здесь. За неимением лучшего, можете считать нас социальными работниками.

— Социальные работники! — воскликнул Лэнсинг. — Господи ты Боже мой! Вот до чего дошло! Человеческая раса нуждается в социальных работниках! Мы на таком низком уровне развития, что место нам в галактическом гетто под присмотром социальных работников!

— Я же сказал вам, что термин неточен, — возразил А. — Но подумайте вот о чем: в Галактике очень немного форм жизни с таким интеллектуальным потенциалом, как у вас, людей. Тем не менее, если меры не будут приняты, вам грозит самоуничтожение. Всем вам. Даже такой великой цивилизации, как та, что существовала когда-то в этом мире. Ее погубило безрассудство — экономическое безрассудство, политическое безрассудство. Вам, Лэнсинг, известно, что одно нажатие кнопки может уничтожить ваш мир. Вы, мисс Оуэн, жили в обществе, которое тоже идет к катастрофе. В один прекрасный день империи падут, и понадобятся тысячелетия, чтобы из обломков поднялась новая цивилизация, если это вообще когда-нибудь случится. И даже если случится, ею может оказаться цивилизация хуже той, что вы знали. Во всех альтернативных мирах неприятности, в той или иной форме, неизбежны.

Человеческая раса плохо начала и не исправилась. Она была обречена с самого начала. Лекарство, как нам представляется, в том, чтобы собрать в одном месте лучших представителей разных альтернативных миров и использовать их, чтобы раса могла начать сначала — чтобы она получила шанс на новую попытку.

— Собрать, говорите вы… — сказал Лэнсинг. — Не очень-то это похоже на добровольный сбор. Вы выхватываете нас из наших миров. Вы подавляете нас. Вы переносите нас сюда, ничего не объяснив, отпускаете на все четыре стороны, предоставив нас самим себе на этом вашем чертовом испытательном полигоне. И смотрите, что у нас получится, наблюдаете, а потом выносите приговор.

— А вы согласились бы, если бы мы вас пригласили? Вы вызвались бы добровольцами?

— Нет, не согласился бы, — ответил Лэнсинг. — Думаю, что и Мэри не согласилась бы.

— Во всех многочисленных мирах, — сказал В, — мы имеем агентов и вербовщиков. Мы тщательно отбираем тех, кто нам нужен, людей, которые, как нам кажется, могут пройти испытания. Мы не берем кого попало. Мы очень разборчивы. За многие годы набралось всего несколько тысяч человек, которые успешно прошли тестирование, тех, кого мы считаем подходящими строителями общества, достойного человечества. Мы считали бы большой потерей для Галактики исчезновение той формы жизни, которую вы представляете. Со временем, в сотрудничестве с другими разумными мирами, вы примете участие в создании Галактической цивилизации — общества, которое сейчас невозможно представить. Мы считаем, что разум венчает собой слепую эволюцию, что ничего лучшего не может возникнуть. Но если разум не выдержит собственного веса, как это происходит не только здесь, но и в других мирах, эволюция выберет другой фактор выживания и само представление о разумности может быть утрачено навеки.

— Эдвард, — сказала Мэри, — в том, что они говорят и делают, может быть резон.

— Весьма возможно, — откликнулся Лэнсинг, — но мне не нравится, как они это делают.

— Может быть, это единственный путь. Они правы, добровольно никто не согласится. А те немногие, кто мог согласиться, вряд ли самые подходящие.

— Я рад, что вы приближаетесь к пониманию нашей точки зрения, — сказал А.

— Что же еще нам остается? — хмуро ответил Лэнсинг.

— Не так уж много. Конечно, при желании вы можете свободно выйти из той двери, в которую вошли, и остаться здесь.

— Этого мне не хотелось бы, — ответил Лэнсинг, думая о лагере в речной долине, где им пришлось бы поселиться. — А как насчет нашего собственного…

Он оборвал себя на полуслове. Если они вернутся в собственные миры, предстоит расставание с Мэри. Лэнсинг взял ее руку и крепко сжал в своей.

— Вы хотели спросить, не можете ли вы вернуться в свои собственные миры, — произнес D. — К сожалению, это невозможно.

— Не так уж важно, куда мы отправимся, — сказала Мэри, — если мы отправимся туда вместе.

— Ну что ж, тогда все в порядке, — сказал А. — Мы очень рады, что вы остаетесь с нами. Как только будете готовы, пройдите в дверь слева в углу. Она ведет не в тот мир, что за стеной, а совсем в другой — новенький, с иголочки.

— Еще один альтернативный мир? — спросила Мэри.

— Нет. Вы попадете на планету, очень похожую на Землю. Она далеко отсюда. Глядя на небо ночью, вы будете видеть незнакомые созвездия. Как мы говорили, вторая попытка на другой планете. Там всего один город — даже не город, а университетский городок. Вы будете преподавать то, что хорошо знаете, и учиться всему тому, чего не знаете. О некоторых предметах вы не имеете ни малейшего представления. Это будет длиться много лет — возможно, всю вашу жизнь. Лет через сто группа людей с высочайшей интеллектуальной и образовательной подготовкой, имеющая в своем распоряжении оборудование, более совершенное, чем то, что когда-либо существовало на Земле, эти люди заложат основы будущего мирового сообщества. Еще не все готово. Многому еще нужно научиться, многое вобрать в себя, многие точки зрения рассмотреть, прежде чем это станет возможным. В период подготовки у вас не будет материальных проблем, хотя со временем новому обществу предстоит создать собственную экономическую систему. Однако в настоящее время вы будете всем обеспечены. Все, чего мы ждем от вас, — учиться и дать себе возможность в полной мере развить собственный потенциал.

— Другими словами, — сказал Лэнсинг, — мы будем на вашем попечении.

— Вам это не нравится? — спросил А.

— Думаю, ему действительно не нравится, — ответила за Лэнсинга Мэри, — но со временем это пройдет. Со временем.

Лэнсинг встал со стула. Мэри тоже поднялась.

— В какую дверь, вы сказали? — спросила Мэри.

— Вон туда, — показал А.

— Прежде чем мы отправимся, еще один вопрос, — сказал Лэнсинг: — Скажите мне, пожалуйста, что такое Хаос?

— В вашем мире, — начал D, — существует Великая Китайская стена.

— Да, и думаю, не только в моем, но и в мире Мэри.

— Хаос — это изощренная Китайская стена. Совершенно бессмысленная вещь. Последнее и величайшее безрассудство, совершенное бывшими обитателями этого мира. Оно внесло свою лепту в окончательное падение здешней цивилизации. Это слишком долгая история, чтобы рассказывать ее в подробностях.

— Ясно, — сказал Лэнсинг, поворачиваясь к двери.

— Не поймете ли вы нас превратно, — проговорил А, — если я скажу, что мы благословляем вас?

— Вовсе нет, — ответила Мэри. — Мы благодарны вам за доброту и за возможность второй попытки.

Мэри и Лэнсинг подошли к двери, но, прежде чем переступить порог, обернулись. Четверо по-прежнему сидели на скамье, с белыми, слепыми, похожими на черепа лицами, обращенными к людям.

Затем Лэнсинг открыл дверь, и они вышли.

Они стояли на лужайке. Вдали были видны башни и шпили университета. Они услышали вечерний колокольный звон.

Взявшись за руки, Мэри и Лэнсинг пошли вперед.

SPECIAL DELIVERANSE Copyright © 1982 by Clifford D. Simak