– Я побегу! Какое несчастье! Злые люди увели моих сыновей! Не знаю, что и делать! Пойду в караван-сарай, пойду на окраину города. Тревога захватила меня и колотит мое сердце. Что делать? Что делать?

Бахаго схватился за голову и побежал к дому красильщика. Потом остановился, подумал и побежал обратно по базару, по рядам башмачников, гончаров, ткачей, туда, где продают коней и ослов. Он звал сыновей, называл их по имени, но никто не откликался. Тогда он вышел на площадь, где торговали съестным. Он бегал вокруг торговок сыром, маслом и молоком. Заглядывал за громадные корзины с горами красного перца. Он потерял надежду и решил, что духи предков рассердились на него. Ах, если бы здесь был алтарь, он, Бахаго, принес бы жертву. Он бы не пожалел целую антилопу. И тогда, может быть, спас бы своих сыновей. Зачем он покинул саванну?

– Проклятый Бирнин-Касван! Зачем я привел сюда семью?

Бахаго бежал к дому красильщика и повторял одни и те же слова: «Проклятый Бирнин-Касван!»

Но вот и дом красильщика. У ворот стоял хозяин, а рядом горько плакала Мать Макеры. Макера кричал не своим голосом и поминутно о чем-то спрашивал мать.

Увидев Бахаго, мать и сын бросились к нему с воплями. Они поняли, что случилась беда. Мать Макеры упала на землю, стала биться, рвать на себе волосы.

– Спаси сыновей! – кричала бедная женщина. – Спаси или убей меня…

Не обращая внимания на крики и стенания жены, Бахаго направился к красильщику и закричал:

– Помоги мне, добрый человек! Я сделал что-то непоправимое. Я всю жизнь верил в честность людей. Я не знал, что жрецы могут творить зло… и вот несчастье! Я не нашел на базаре своих сыновей. Помоги мне их найти. Пойдем со мной. Ведь ты из людей хауса, мы братья. Пойдем догоним злодеев…

Красильщик долго не отвечал. Он думал о том, что сыновья бедного кузнеца могли стать жертвой оракула Чуквы. Не станет же он говорить Бахаго, что их могут сжечь на алтаре. Эти «дети бога» могут продать мальчиков, и чужеземный корабль увезет их в дальние страны. Нет, нет. Он не скаже. т об этом бедному человеку.

– Город большой, – сказал красильщик. – Ума не приложу, куда идти. Ну-ка бежим скорее к западным воротам города. Там большой караван-сарай, туда пришли караваны кочевников из Аравийской пустыни. Может быть, мы захватим их?

Они бежали к западным воротам Кано. Когда красильщик услышал плач и причитания бегущей за ними жены Бахаго, он обернулся и строго приказал женщине с сыном вернуться во двор и задвинуть железный засов. Они бежали, непрестанно останавливаясь и оглядываясь по сторонам – не встретятся ли жрецы аро. Бахаго уверял, что он узнает их по бритым головам с кисточкой на макушке. Да и красильщик встречал этих «детей бога» и знал, как они выглядят.

– Будь они прокляты! – повторял он, от души жалея бедного кузнеца из саванны. – Зачем ты вздумал оставить сыновей на базаре? Если бы я знал о твоей беспечности! Зачем я не предупредил тебя?

В караван-сарае толпились люди. Во дворе стояли только что прибывшие караваны. Люди спорили, таскали тюки, толкали друг друга. Но жрецов аро здесь не было. Их не оказалось и в другом караван-сарае у восточных ворот Кано.

– А если ходить по улицам и заглядывать во дворы? – спросил Бахаго.

– Нет, так ничего не выйдет. Кто нас пустит в свой двор? Лучше пойдем по дороге, ведущей в Эдо. Может быть, там мы встретим этих злодеев. Если даже не найдем твоих сыновей, может быть, кое-что узнаем у проезжих людей.

Они пошли по дороге на Эдо. Отчаяние сломило Бахаго. Он едва плелся, и красильщик торопил его. Впереди старый погонщик вел трех заморенных верблюдов. Красильщик подошел к нему, протянул просяную лепешку, что была у него за поясом:

– Скажи, добрый человек, не проходил ли здесь караван, не видел ли ты жрецов племени ибо из местности Аро? Знаешь, есть у них оракул Чуква?

Погонщик показал на дорогу и сказал, что совсем недавно здесь прошел небольшой караван верблюдов. Всего пять или шесть. Впереди ехали какие-то люди, завернутые в белые покрывала, а за ними шел большой верблюд, к нему была привязана корзина.

– Эта корзина была похожа на клетку, – говорил погонщик. – Я отлично помню, в ней сидели мальчишки.

– В пестрых вышитых рубашках? – закричал Бахаго.

– Нет, голые. А за этим верблюдом шло еще несколько, и на них сидели такие же люди в белых покрывалах. Может быть, это и есть жрецы аро? Я не знаю.

– О горе нам! – воскликнул красильщик. – Я вспомнил, не далее как вчера в Бирнин-Касване появились люди, которые говорили, что хотели бы купить мальчиков для охраны великого обба. Мне рассказал об этом ткач, который через день забирает у меня крашеную пряжу. Эти люди спрашивали у него, не знает ли он, кто продаст мальчишек. Они говорили, что охранники обба живут в довольстве и сытости, что одежда у них пестрая, красивая. Должно быть, твоих сыновей отправили в Эдо.

– Зачем ты говоришь такие страшные слова? Я считал тебя другом, ведь ты человек хауса!

– Я должен сказать тебе, Бахаго, все, что знаю. Где же ты будешь искать сыновей, если я не скажу тебе правду? Ты должен пойти вот по этой дороге, ведущей в Эдо. Ты должен ходить вокруг дворца божественного обба и спрашивать каждого, кто пожелает с тобой разговаривать, и тогда, может быть, ты что-нибудь узнаешь.

– Ведь это очень далеко! Почему ты думаешь, что в клетке были мои сыновья? Где я возьму верблюда? Как я догоню этих злодеев? У меня не на что купить верблюда. Пешком я пройду целую вечность. Скажите, добрые люди, что мне делать?..

Бахаго то простирал руки к безвестному погонщику верблюдов, то обращался к красильщику. Он был в полной растерянности. Он не хотел поверить в такое несчастье.

– Не теряй времени. Вернемся домой, заберешь жену с сыном, и пойдете по этой дороге, – сказал красильщик. Он взял Бахаго за плечо. – Не печалься, настанет день, и ты войдешь в ворота Эдо. Ты узнаешь все, что следует узнать. Не думай, что ты сумеешь войти во дворец божественного обба, что ты сможешь пасть к ногам великого правителя Эдо, Только раз в году его можно увидеть на великом празднестве, когда делаются самые большие приношения духам предков. Редко бывает, чтобы простой человек смог увидеть божественного обба. Но кто-нибудь из охраны дворца, быть «может, пожалеет тебя и скажет тебе, где твои сыновья. Поверь мне, ты найдешь своих сыновей. При дворе найдется знатный господин, которому ты сделаешь полезные вещи, и он тебе поможет.

Бахаго шел, не видя под собой земли, не слыша слов красильщика. Он стонал, покачивался из стороны в сторону, останавливался, ломал руки и все повторял:

– Жрецы аро увели моих сыновей! Жрецы аро увели троих старших сыновей! Бахаго, не умирай от горя, не упади на дороге, не утони в слезах. Бахаго, иди в Эдо, спасай своих сыновей!.. Скажи мне, добрый человек, почему они взяли моих сыновей? Ведь они никому не причинили зла!

– В Кано давно уже говорят о том, что жрецы аро похищают детей и продают их. Если твоих детей продадут во дворец, то считай себя счастливым. Ты сможешь увидеть их когда-нибудь.

Бахаго старался поверить в добрые предсказания красильщика, но страх перед неизвестным приводил его в смятение. Кузнец вдруг бросился на дорогу, стал загребать руками землю и выть, как пес, которого избили и выгнали из дома. Он стонал, причитал и проклинал свою беспечность. Красильщик поднял его с земли.

– За что такое наказание? – вопрошал Бахаго. – Я был счастлив и весел. Я имел мясо и томбо. Я делал бронзовые наконечники стрел и вырезал деревянные головы для алтарей. У меня есть жена и было четверо прекрасных сыновей. Что я наделал? У меня остался один Макера. Один-единственный сын…

– Ты был беспечным, Бахаго, и духи предков наказали тебя. Ты не должен был оставлять детей на базаре, у алтаря жрецов аро. Ты не должен больше стонать и причитать. Надо спешить в Эдо. Мне жаль, что я не имею верблюда. Я бы дал его тебе.