— Да, конечно, это не исключено, — вздохнул Джонсон.

Они продолжали рывками продвигаться вперед.

Наконец «мерседес» плавно и бесшумно тронулся с места. В вечернем сумраке пустынной улицы он походил на какой-то таинственный потусторонний объект.

— Шикарный двигатель, — прокомментировал Уилсон. Двигатель и впрямь был настолько шикарным, что Локвуд с трудом поспевал за ним.

— Он спешит, — заметил Уилсон. — Интересно куда.

Локвуд от всей души пожелал, чтобы его коллега заткнулся раз и навсегда, хотя вслух этого пожелания не высказал.

Вслед за Локвудом от синагоги отъехала и Беверли Уортон. Она велела водителю держать курс прямо к дому Либмана и, быстро достигнув конечной точки маршрута, принялась поджидать его там.

Через шесть минут на улице появился Стефан. Уортон возбужденно ожидала развития событий. Либман явно знал что-то об убийстве и о профессоре Расселе. Однако теперь старший инспектор Уортон вынуждена была действовать крайне осторожно — в противном случае она могла не только провалить все дело, но и навсегда испортить свою репутацию.

И тут она увидела, что за Либманом следует еще одна машина.

— Черт!

Водитель вскинул на нее глаза, удивленный внезапным всплеском эмоций, но Беверли не обратила на него внимания. Она узнала машину Джонсона, хотя та и была слишком далеко, чтобы разглядеть, кто именно в ней находится. Машина остановилась примерно в ста метрах от дома Либмана.

В этот момент на улицу медленно вывернул черный «мерседес». Но Уортон не придала этому значения.

Припарковав машину, Джонсон обронил с легким упреком:

— Ну вот, видите, он идет домой.

Елена ничего не ответила. Она заметила, что какая-то машина повернула на улицу вслед за ними, но мало ли машин ездит по улицам Лондона.

Стефан между тем шел медленно и был погружен в себя, очевидно размышляя о том, как лучше распорядиться деньгами, которые оттягивали его карман.

Локвуд не знал, где живет Либман, и ничего не заподозрил, когда Рассел выбрал этот маршрут. Неожиданное превращение Рассела из короля автогонок в ползшего как улитка робкого пенсионера застало его врасплох, и он так энергично надавил на педаль тормоза, что Уилсон, принципиально никогда не пользовавшийся ремнем безопасности, влетел носом в лобовое стекло.

— Идиот!

В обычное время это комичное происшествие послужило бы Локвуду источником тихой радости, но сейчас ему было не до того — он искал место для парковки. Проигнорировав Уилсона, он пробормотал:

— Какая муха его укусила?

Уилсона, который вытирал кровь, текшую из правой ноздри, это не интересовало.

— Откуда я знаю? Может, у него сердечный приступ.

У Локвуда не было оснований оспаривать это предположение, но ему казалось, что водитель черного «мерседеса», маячившего метрах в пятидесяти впереди них, чего-то выжидает или кого-то высматривает.

Расселу этот район был совершенно незнаком, и при других обстоятельствах он запретил бы провозить сквозь такие трущобы даже свой труп. Естественно, он не имел ни малейшего представления о том, где находится дом Либмана. Поняв, что он уже почти у цели, Рассел резко сбросил скорость. Хотя улица была довольно ярко освещена, ее обрамляли два ряда высоких лип, и Рассел не мог разглядеть, что происходит в их тени. Возможно, Стефан уже скрылся за дверьми дома, а может быть, он еще даже не дошел до своей улицы.

Негромко урча, автомобиль медленно двигался посередине дороги. Никого.

Рассел не видел другого пути, кроме как, внимательно осматривая все подряд, выискивать Либмана. Курс на преисподнюю был взят, стрелка компаса указывала направление. На самом деле он уже давно сделал свой выбор, просто раньше не сознавал этого. А теперь Рассел двигался этим курсом намеренно, и никаких отклонений от него быть уже не могло. Его пугал не столько сам поступок, который он собирался совершить, сколько именно эта неотвратимость.

Ожидание несколько охладило его пыл, и в голову уже начало закрадываться сомнение в правильности принятого решения, но тут профессор увидел приближавшегося Стефана, и все его сомнения отпали.

Но как исполнить задуманное?

До сих пор задача имела чисто теоретический характер, теперь же настало время воплотить замысел в жизнь.

Но Стефан сам помог ему.

Он протиснулся между двумя припаркованными автомобилями и начал пересекать улицу по диагонали.

Беверли тоже увидела этот маневр юноши и решила, что перехватить Либмана следует прежде, чем тот окажется у дверей своего дома. Когда она вышла из машины, то краем уха услышала, как двигатель какого-то автомобиля резко взревел, словно турбины набирающего скорость самолета, уже почти достигшего звукового барьера.

— Стефан Либман? — окликнула она молодого человека.

— Он рванул вперед! — заметил наблюдательный Уилсон.

— И чертовски быстро, — добавил Локвуд, в свою очередь тоже увеличивая скорость.

Джонсон и Елена увидели, что Либман, дойдя почти до середины улицы, вдруг остановился и обернулся. Сразу после этого они услышали рев автомобиля.

Стефан летел как на крыльях, погруженный в сладостные мечты. В кармане у него лежала такая сумма денег, какую он никогда и не надеялся иметь. Теперь-то он наконец сможет выпустить на свободу эмоции, которые подавлял в себе столько лет. Теперь-то он объяснит матери в самых ярких, красочных и задушевных выражениях, куда она может засунуть свою материнскую любовь с ее заботами и переживаниями, свою тупость и свои вонючие бисквиты с вареньем. Теперь он покинет этот поганый дом и никогда больше туда не вернется. Теперь его ждет настоящая жизнь.

Первым делом он наймет проститутку. Он даже знал, какую именно, — ту, с которой он мимоходом уже имел дело год назад. Но на этот раз он наймет ее на всю ночь и заставит ее делать то, что ему хочется, то, что ему не раз грезилось долгими одинокими ночами.

— Стефан Либман?

Окликнувший его женский голос показался Стефану смутно знакомым. Начальственный голос. Внезапно парню стало очень страшно. Полиция, сразу понял он.

Либман остановился, разрываясь между желанием убежать и стремлением отделаться от копов очередной порцией лжи. Не могут же они знать… Откуда? Он начал медленно поворачиваться всем корпусом и заметил, что к нему на огромной скорости приближается большой черный автомобиль. Стефан решил, что это полиция. Не доехав до него нескольких сантиметров, автомобиль — в лучших традициях кинобоевиков — резко затормозит, и…

Но тут он ошибался.

До сегодняшнего вечера Расселу не доводилось выжимать из своего «мерседеса» все до последней лошадиной силы. В той части Лондона, где проходила его жизнь, на тех запруженных транспортом узких улочках, по которым пролегал его ежедневный маршрут от дома до работы и обратно, это было просто невозможно. Теперь же, когда стрелка спидометра неумолимо ползла вверх, а машины, припаркованные на обочинах, мелькали за окном все быстрее, он вдруг испугался. Но ему не оставалось ничего другого, как неуклонно приближаться к молодому человеку, удивленно обернувшемуся на свет его фар. Несмотря на страх, сейчас Рассел был способен только на одно — на убийство.

Он не видел, что его безуспешно пытается догнать другой автомобиль.

Он не видел женщины, стоявшей слева.

Он не видел двух пар глаз, следивших за ним сквозь окна одной из машин, мимо которых он проносился.

Он видел только Стефана Либмана, а потому неумолимо давил на педаль газа.

Стефан вдруг понял, что автомобиль, мчащийся на него, тормозить не собирается.

С места, где сейчас находилась Беверли, открывался великолепный вид на происходящее — как будто Господь намеренно поместил единственного зрителя в ту точку пространства, откуда тот мог свободно наблюдать разыгрываемый специально для него спектакль. Беверли окликнула Либмана, парень остановился, и она стала обходить свою машину, не спуская с него глаз.