– В руках детей власть опасна, – заметил Яков.

Маргарита забыла думать о политике, так как маленький Артур, прожив лишь несколько месяцев, последовал в могилу за братом и сестрой.

Это стало непереносимым ударом для родителей, и они с ума сходили от горя.

Яков окончательно уверовал, что проклят, и с новой силой обвинял себя в гибели отца.

– По-видимому, – сказал он, – мне надо предпринять паломничество в Святую землю. Я начинаю опасаться, что у нас никогда не будет сына, способного вырасти и занять трои после меня.

Но Маргарита не желала сдаваться. Она обняла мужа:

– Нас постигли тяжкие несчастья, но разве с женой моего брата не случалось такой же беды? Мы сделаем новую попытку, и на сей раз наш сын будет жить. Я знаю это.

– Вы правы, – согласился Яков. – Опускать руки глупо.

Надежда вернулась к ним, когда вскоре после смерти маленького Артура Маргарита опять понесла.

– Теперь, – заявил Яков, – мы примем все меры предосторожности. Я немедленно отправляюсь в часовню Святого Ниниана и буду молить, чтобы он проявил о вас особую заботу.

– Было бы неплохо, – бросила Маргарита, – если бы, возвращаясь из часовни, вы никому не наносили визитов. Быть может, святой Ниниан усматривает недостаток почтения в том, что по пути от него вы заглядываете к своим любовницам.

Яков, немного подумав, решил, что в этот раз не поедет к Джэнет Кеннеди.

Отныне король и королева вместе со всем двором постоянно молились о предстоящем рождении. Были приняты все меры, дабы отвести любые сверхъестественные влияния, каковые могли бы стать пагубными. Королеве доставили священные реликвии, к коим она приложилась, а некоторые постоянно носила с собой. Яков и Маргарита проводили все время в молитвах и размышлениях. Король вел себя как примерный супруг, если не считать одной-двух мелких интрижек. Он увлекся морским делом и много времени проводил в обществе сэра Эндрю Вуда, наблюдая за строительством нового корабля, во всех отношениях еще более замечательного, чем недавно спущенные на воду «Яков» и «Маргарита». Нередко Яков даже ночевал на борту, и в первые месяцы беременности Маргарита иногда присоединялась к нему.

Если бы только она знала наверняка, что родит здорового малыша, и не страдала от тошноты и плохого самочувствия – неизменных спутников ее беременности, эти месяцы могли бы быть самыми счастливыми в жизни Маргариты. Никогда, с первых дней их брака, Яков не принадлежал ей настолько полно.

Одним из самых радостных стал октябрьский день, когда огромный корабль сошел со стапелей. Маргарита стояла рядом с Яковом, слушая ликующие звуки барабанов и труб, пока корабль входил в гавань Лейт.

Это был прекрасный день. Королева беременна; крупнейший в мире корабль успешно отправился в плавание! Это следовало достойно отпраздновать, и по прибытии королевского кортежа в Холируд-Хаус была исполнена пьеса.

Когда представление закончилось и король с королевой выразили полное удовлетворение, Маргарита подозвала ведущего актера, дабы поздравить с удачей. Молодой Дэвид Линдсей, больше известный как Линдсей-с-Горы, был поэтом и уже несколько лет подвизался при королевском дворе. Король сделал его конюшим своего первого наследника, маленького принца Якова, но тот умер, прожив всего около года.

Дэвида Линдсея глубоко уважали за полное отсутствие каких-либо амбиций и стремление к добродетельной жизни. Его больше интересовала литература, чем высокое положение при дворе и богатство. И Маргарита, и Яков симпатизировали поэту.

– Я хочу поблагодарить вас за представление, – сказала королева. – Оно доставило нам удовольствие.

Нежное лицо Дэвида засветилось от счастья.

– Мне досталась хорошая роль, ваше величество, – скромно сказал он.

– И этот костюм из голубой и желтой тафты был вам очень к лицу, – продолжала Маргарита. – Прошу вас, скажите, во сколько он обошелся, чтобы вам не понадобилось платить из своего кармана.

– Три фунта четыре шиллинга.

– Приличная сумма, но вы играли прекрасно, и представление вполне стоило этих денег.

Яков повернулся и добавил к словам королевы собственные похвалы:

– Ну, Дэви, вы и в самом деле гордость нашего двора.

– Вы были конюшим моего, увы, покойного первенца, – заметила Маргарита. – Я хочу просить короля, чтобы он дал вам ту же должность при младенце, каковой скоро должен появиться на свет.

– Отличный выбор! – воскликнул король. – Никто не сумел бы придумать лучше!

– Благодарю, ваше величество, – прошептал Дэвид. – И клянусь, я никогда не предам доверия, коим вы меня почтили.

– Тогда сделайте вот что, – улыбнулся Яков. – Молитесь за благополучные роды королевы и за здорового наследника для Шотландии.

– О, я буду и впредь молиться об этом, ваше величество!

Когда он ушел, Яков взглянул на жену:

– Он добрый человек, этот Дэви, и такой, чьи молитвы дойдут до Господа. А для нас ни одна молитва не может быть лишней.

Снова был апрель, и Маргарита лежала в Линлитгоу. Пришло время родов, и на улицах толпились люди, спрашивая себя, как дело обернется на этот раз. Если королеву опять постигнет неудача, все решат, что на королевскую семью и впрямь пало проклятие.

Несколькими месяцами раньше на небе возникла комета – от нее исходили лучи, словно от солнца, – и она оставалась в небе двадцать одну ночь.

Предупреждение? Печать зла? Дурное предзнаменование?

Люди сейчас вспоминали о ней и задавались вопросами.

Во всех церквях шли службы – страна молилась.

Сына! Сына для Шотландии. Маргарита, стеная, корчилась на постели. – Пусть это будет сын, – взывала она. – Пусть он живет, и его назовут Яковом в честь отца.

– Мальчик!

Торжествующие крики звенели и во дворце, и па улицах Линлитгоу. Счастливая весть достигла Эдинбурга, и народ по всей стране ликовал.

Король явился в покои жены и потребовал показать ему сына. Вот он, громко плачущий крепкий младенец, с каштановым хохолком на головке и, как уверяли фрейлины королевы, уже копия своего отца.

– Пусть бьют во все колокола! – вскричал король. – И да возрадуются шотландцы, ибо это дитя будет жить!

Маргарита, обессиленная, но счастливая, уснула, а когда открыла глаза, почувствовала себя обновленной и заявила, что это совсем не напоминает прежние беременности.

Как только королева смогла подняться с постели, было решено устроить небывалые празднества. Следовало призвать Линдсея-с-Горы и отдать детскую на его попечение. За ребенком надлежало неусыпно следить ночью и днем, дабы он всегда пребывал в добром здравии.

Маргарита чувствовала себя счастливой и торжествующей матерью, увидев, что ее маленький Яков не являет никаких признаков слабости, в отличие от своих братьев и сестер. Здоровый, требовательный голосок доносился из детской, то покрикивая, то воркуя, и явно свидетельствовал о том, что его обладатель, к радости родителей и слуг, твердо намерен оставаться в живых.

Шли приготовления к роскошному пиру. Четырех диких кабанов зажарили вместе с четырьмя быками; к столу были поданы девяносто четыре поросенка, тридцать пять овец, тридцать шесть ягнят, семьдесят восемь козлят, семнадцать телят и двести тридцать шесть птиц, не считая пирогов и пирожных всех мыслимых видов.

Вино лилось рекой, и радостные возгласы звучали не только во дворце, но и по всей стране.

Яков, принц Шотландии и островов, пришел в мир, чтобы остаться.

Маленький Яков процветал в детской, восхищая всех, кто его видел, хотя никто не радовался больше его отца и матери. Однако теперь, когда они действительно уверовали, что это крепкий здоровый малыш, и отпали причины для постоянного страха, как бы не стряслась какая беда, вроде бы исчезла и необходимость соблюдать столь строгую набожность, как до родов.

Маргарита больше не молилась целыми днями, а что до Якова, то он слишком долго был верным мужем, и не стоило рассчитывать, что он и дальше сумеет воздерживаться от любимых игр.