Проводник с фонарем в руке стоял одной ногой на ступеньке последнего вагона, готовясь захлопнуть дверь. Часы показывали 18.22. Она улыбнулась ему со всем обаянием, хотя сделать это, запыхавшись, было весьма затруднительно, и проскользнула мимо него в вагон. Она едва добралась до верхней ступени, когда поезд дернулся, отчего она чуть было не упала. Она выкинула вперед руки, упираясь в стенку, и услышала смешок у себя за спиной. Кондуктор с ухмылкой стоял на нижней ступени в открытом дверном проеме, за ним быстро уплывала назад платформа. Мисс Темпл не привыкла, чтобы над ней насмехались, ни при каких обстоятельствах, но теперь, когда она, скрыв свое истинное лицо, выполняла секретную миссию и к тому же не успела перевести дыхание, она не нашлась что ответить и, чтобы не стоять, глазея на него, как выброшенная на берег рыба, направилась по проходу внутрь в поисках свободного купе. Она торопилась скрыться с глаз кондуктора, а потому, увидев, что первое купе свободно, открыла стеклянную дверь, вошла и уселась на среднее сиденье лицом по направлению движения. Справа от нее было большое окно. Когда она вновь взяла себя в руки, за окном исчезли из вида окраины вокзала Строппинг с его платформами, выстроившимися вдоль них поездами, кирпичными сводами — все это было поглощено чернотой туннеля.

Купе было полностью отделано темным деревом, а ряды сидений — по три с каждой стороны — обшиты довольно роскошным красным бархатом. Маленький молочно-белый шар испускал слабый свет, бледный и сумрачный, но этого было достаточно, чтобы она увидела свое отражение в темном окне и посмотрела на себя. Первым ее движением было скинуть плащ и вздохнуть свободно, но, хотя мисс Темпл была разгорячена, пребывала в растрепанных чувствах и не полностью отдавала себе отчет в том, где она, ей хватило здравого смысла сидеть спокойно, пока в голове у нее не прояснится. Орандж-канал располагался довольно далеко от города, почти на самом берегу, а сколько остановок делает поезд в пути — было одному богу известно, и Роджер мог сойти на любой из них. Она понятия не имела, какие еще пассажиры могут ехать в этом поезде, знают ли они ее, знают ли они Роджера и не являются ли сами по себе целью этой поездки. Что, если Роджеру был нужен не какой-то определенный пункт, а всего лишь сама поездка? В любом случае ей стало абсолютно ясно, что если она не найдет Роджера в поезде, то так и не узнает, где он собирается сойти или с кем встретиться. Она решила начать поиски, как только придет кондуктор и заберет ее билет.

Но кондуктор не появлялся. Уже прошло несколько минут, а ведь он был всего в паре шагов. Она не помнила, чтобы он проходил мимо ее купе (может быть, сразу, как только она села?), и начала чувствовать раздражение, переросшее, стоило ей вспомнить его ухмылку, в ненависть. Она вышла в коридор и направилась в хвост вагона. Кондуктора там не было. Она сощурилась и осторожно — меньше всего ей хотелось натолкнуться, пусть даже и в плаще, на Роджера — пошла вперед. Подкравшись к следующему купе, она вытянула голову, чтобы заглянуть внутрь; и на дальнем ряду сидений, и на ближнем — никого. В вагоне было восемь купе, и все они оказались пусты.

Поезд грохотал по рельсам все еще в темноте, — то ли они так и не выехали из туннеля, то ли вокруг сгустился туман. Впрочем, это не имело значения. Мисс Темпл остановилась у двери в следующий вагон и заглянула туда через стекло. Он ничем не отличался от вагона, в котором она находилась. Она открыла дверь и крадучись пошла по коридору. Еще восемь купе без единого пассажира. Она вошла в следующий вагон, и тут ситуация оказалась точно такой же. Три хвостовых вагона поезда были абсолютно пусты. Этим могло объясняться и отсутствие кондуктора, хотя если он прошел мимо нее, то должен был знать, что она находится в последнем вагоне, и долг вежливости требовал, чтобы он сначала взял билет у нее, а потом уже шел к другим пассажирам. Возможно, он просто полагал, что она поступит именно так, как теперь и поступила, — перейдет вперед, где и должна была бы сидеть, если бы не появилась в последний момент. Может, она чего-то не знала о последних вагонах, или о порядках на этом конкретном маршруте (не этим ли и объяснялся смешок кондуктора?), или о других пассажирах. Может, они едут группой? Может, это не столько поездка, сколько экскурсия? Теперь она ненавидела кондуктора не только за его наглость, но и за непочтительность. Она двинулась дальше, исполнившись намерения найти его. Следующий вагон тоже оказался пустым, — четыре пустых вагона! — и мисс Темпл остановилась перед дверью пятого, пытаясь для начала вспомнить, а сколько всего вагонов в составе (она понятия не имела), или сколько бывает обычно (этого она тоже не знала), или что именно она скажет кондуктору, найдя его, чтобы не продемонстрировать свое полное невежество (мыслей на этот счет у нее никаких пока не было). Она задумалась над всем этим, и тут поезд остановился.

Она бросилась в ближайшее купе, распахнула окно и высунула голову. Платформа была пуста — никто не садился и никто (насколько она могла видеть) не выходил. Сама станция — согласно надписи на щите, это был Крэмптон-Плейс — казалась темной и закрытой. Раздался гудок, и поезд, отбросив мисс Темпл на сиденья, снова тронулся. Она поднялась — по мере того как возрастала скорость, в купе все сильнее врывался леденящий ветер — и закрыла окно. Она никогда не слышала о Крэмптон-Плейс и была рада, что ей не пришлось здесь сойти, — ей показалось, что здесь ничуть не лучше, чем в дикой сибирской тундре. Жаль, что у нее не было схемы этого конкретного маршрута, списка остановок. Может быть, его можно получить у кондуктора или, по крайней мере, взять на время, чтобы переписать себе в блокнот. Вспомнив о блокноте, она достала его, облизнула кончик карандаша и неспешным округлым почерком написала: «Крэмптон-Плейс», потом убрала блокнот, вернулась мыслями к кондуктору и, вздохнув, решительно шагнула в пятый вагон.

Ощутив запах духов, она сразу же поняла, что здесь обстановка будет другой. Если предыдущие вагоны были пропитаны каким-то смутным промышленным запахом, смесью гари, масла, щелока и грязной воды, то тут, в коридоре пятого, пахло (и это испугало ее, потому что она их знала по своему дому) цветками красного жасмина. Испытывая прилив волнения, мисс Темпл подкралась к ближайшему купе и осторожно вытянула голову, чтобы заглянуть внутрь. Дальний от нее ряд сидений был полностью занят: по бокам сидели двое мужчин в черных пальто, а между ними — смеющаяся женщина в желтом платье. Мужчины курили сигары, у обоих были ухоженные бородки клинышком и добродушные красные лица, словно они принадлежали к одной собачьей породе — плотной и сильной. На женщине была полумаска из павлиньих перьев, уходившая ей на затылок и оставлявшая открытыми глаза, сверкавшие, как драгоценные камни. На губах у нее была красная помада, а рот широко открывался в смехе. Все трое смотрели на кого-то, сидевшего напротив, и не замечали мисс Темпл. Она сделала шаг назад, исчезая из поля их зрения, а потом, чувствуя, что ведет себя по-детски, но не зная другого способа, встала на четвереньки, чтобы ее тело было ниже уровня стекла в двери, и таким образом миновала купе. На другой стороне двери она осторожно выпрямилась, чтобы увидеть другой ряд сидений, и замерла. Она смотрела прямо на Роджера Баскомба.

Он не смотрел на нее. На нем было черное пальто, застегнутое по самую шею, и он курил тонкую манильскую сигару, его припомаженные каштановые волосы плотно прилегали к черепу. На правой руке у него была черная перчатка, в обнаженной левой он держал сигару. Еще она обратила внимание, что Роджер не смеется, что на его лице нарочито угодливое выражение — она помнила, что таким оно у него становилось в присутствии министра, или заместителя министра, или его матери, или его дядюшки Тарра, то есть людей, к которым он должен был относиться почтительно. Рядом с окном через пустое сиденье от Роджера сидела еще одна женщина, она была в красном платье, пламеневшем под темным пальто с меховым воротником. Мисс Темпл увидела тонкую шею и бледные колени женщины, то исчезавшие из вида, то снова появлявшиеся, по мере того как она двигалась на своем сиденье. Ее губы в темной помаде искривлялись в вызывающей иронической улыбке. Она курила сигарету, вставленную в длинный черный лакированный мундштук. На ней тоже была маска, только из красной кожи и усыпанная сверкающими бусинками, которые складывались в дуги бровей и — поежившись, отметила мисс Темпл — блестящие слезинки, готовые скатиться с уголков обоих глаз. Именно она и сказала что-то такое, что вызвало смех остальных. Женщина выдохнула, посылая клуб дыма в сторону противоположных сидений. Эта выходка словно завершала эскападу ее острот, и остальные снова засмеялись, хотя при этом и замахали руками, отгоняя дым от своих лиц.