– Но папа сказал мне… – Она осеклась.

– Он сказал тебе, что купил здесь всю землю.

Но он, видимо, упустил этот участок.

– О, это здорово, – вырвалось у нее.

Они свернули за угол и вышли к маленькому каменному строению. Высокий холм защищал его, рядом росли раскидистые сосны, дом выглядел очень уютным.

– Вот мой дом, – просто сказал он, – но предупреждаю: он не такой живописный внутри.

Это оказалось правдой. Внутри все обветшало, пол был выложен каменными плитками в старомодном стиле. Везде валялись инструменты и деревянные доски – очевидно, юноша приводил дом в порядок.

– Садись. – Юноша указал на деревянный стул, который выглядел грубым, но оказался удивительно удобным. Чайник стоял на плите, и юноша быстро приготовил чай.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Лука Монтезе.

– А я – Ребекка Солвей. Бекки.

Он взглянул на маленькую изящную руку, протянутую к нему. Казалось, впервые уверенность покинула его. Помедлив, Лука протянул в ответ свою. Она была широкой и сильной.

Выглядел же Лука неряшливо. Его темные спутанные волосы, спадавшие на широкие плечи, явно нуждались в стрижке. Юноша носил поношенные черные джинсы и черный жилет. Он был крепкого телосложения и ростом более шести футов.

Геркулес, подумала она.

– Ребекка? – переспросил он, и его взгляд стал мягче.

– Другие называют меня Бекки. Ты – мой друг, не так ли? Особенно после того, как спас меня.

Всю свою короткую жизнь Ребекка очаровывала людей обаянием и красотой. Для нее было странно, если кто-то не восхищался ею, но сейчас она чувствовала настороженность юноши.

– Да, – сказал он наконец, преодолевая неловкость. – Я твой друг.

– Ты живешь здесь один или с семьей?

– У меня нет семьи. Это был дом моих родителей, а теперь он вместе с землей принадлежит мне.

– А я не спорю. Это твое, твое.

– Жаль, что твой отец так не считает. Где он сейчас?

– В Испании. Он будет дома на следующей неделе.

– До тех пор, я думаю, тебе лучше не ездить одной.

Ребекка думала о том же, но его властный тон заставил ее возмутиться.

– Прошу прощения?

Он нахмурился:

– Нет никакой нужды просить у меня прощения.

– Нет, я не то хотела сказать, – пыталась она объяснить, понимая, что он знает английский не так хорошо, как утверждает. – «Прошу прощения» значит «Кто ты такой, чтобы приказывать?»

Он нахмурился снова.

– Почему прямо не сказать?

– Потому что… – Объяснение казалось ей слишком трудным. – Ребекка заговорила с ним на диалекте. – Не говори, чего мне следует делать. Я буду ездить, когда пожелаю.

– Если с тобой снова что-то случится, а меня не будет рядом, кто придет тебе на помощь? спросил он на тосканском.

– Они скоро уедут.

– А если нет?

– Ну.., нет так нет. – Она никак не могла придумать достойный аргумент.

Легкая улыбка появилась на его лице.

– Это не ответ.

– О, не будь таким занудой! – раздраженно сказала она.

Улыбка превратилась в усмешку.

– Ладно, как хочешь.

Ребекка кротко улыбнулась.

– Может быть, ты прав.

Лука снова наполнил ее чашку, и она отпила с удовольствием.

– У тебя очень вкусный чай. Я поражена.

– А я поражен, что ты так хорошо говоришь на моем диалекте.

– Бабушка учила меня. Она родом отсюда. Ей нравится здесь жить.

– Эмилия Талезе?

– Да, это ее девичья фамилия.

– Мужчины в моей семье всегда были плотниками. Они часто выполняли работу для семейства Талезе.

Так они впервые встретились. Лука проводил ее домой и дал наставление слугам, чтобы они заботились о ней. Он вел себя так, будто распоряжался людьми всю свою жизнь.

– С тобой ничего не случится? – забеспокоилась она. – А что, если они ждут тебя?

Он только усмехнулся. Всем своим видом он показывал, что страха для него не существует. Он ушел, произведя на нее неизгладимое впечатление своей неподражаемой самоуверенностью такой ослепительной, что казалось, он излучал ее на все вокруг, как солнечный свет.

На следующий день Бекки уехала из дома рано утром. Она надеялась снова повстречать Луку. Накануне девушка никак не могла уснуть. Она долго лежала с открытыми глазами, думая о нем.

А когда наконец заснула, юноша приснился ей.

Бекки даже проснулась с мыслями о Луке. Она вспоминала его юное волевое лицо, решительный рот, который внезапно стал пленительным, когда он улыбнулся.

Бекки часто вспоминала его губы. Всем своим существом она хотела узнать вкус его поцелуев.

Ей хотелось, чтобы Лука обнимал ее своими сильными руками. Бекки понимала, конечно, как и любая девушка ее круга, что ни в коем случае ей нельзя этого показывать.

Она еще ни разу не целовалась с мужчиной. Но сейчас, когда она встретила Луку, ей ужасно хотелось прикоснуться к нему. Словно вдруг ее тело ожило и сказало – это он.

Мучил ее единственный вопрос: когда это произойдет? Мысль о любом препятствии была ей невыносима.

Лука услышал стук копыт и увидел подъезжавшую Бекки. Она спрыгнула с лошади едва ли не в его объятия и сразу с радостной уверенностью поняла, что он тоже провел без сна всю ночь. Он отвел взгляд.

– Ты не должна быть здесь, – проговорил он. Я же предупреждал, что тебе не стоит ездить одной.

– Тогда почему ты не приехал за мной?

– Потому что синьорина не приказала мне этого, – сказал он с ироническим смущением.

– Я не хочу отдавать тебе приказы, ведь мы друзья.

Она вглядывалась в его лицо, изучая каждую линию. Он медленно улыбнулся, и сердце девушки забилось чаще.

– Почему бы тебе не приготовить чай? – предложил он.

Он сделал бутерброды с салями, которая показалась ей самой вкусной едой в мире. Девушке очень хотелось поцеловать Луку. Она надеялась, что рано или поздно покорит его.

Ей потребовалось три дня, чтобы сломить его сопротивление.

С первого же дня Лука сказал:

– Все, что ты захочешь, – и повторял это как молитву.

Этот мужчина, такой неукротимый, с Бекки вел себя как ребенок. И она чувствовала свою абсолютную власть над ним.

Но ей никак не удавалось заставить его сделать одну вещь, о которой она мечтала больше всего.

Бекки снова и снова предоставляла ему возможность поцеловать ее, но юноша не воспользовался ни одной из них.

Однажды он по обыкновению сказал ей:

– Тебе уже пора домой, – и добавил медленно по-английски:

– Ты знаешь это лучше меня.

В ответ она швырнула в него бутерброд, лежащий на столе. Он увернулся, но не разозлился.

– Неужели я совсем не нравлюсь тебе? – закричала она.

– Ты очень нравишься мне, Бекки. Больше, чем хотелось бы. Именно поэтому тебе лучше идти сейчас домой и не возвращаться.

– Неужели ты не понимаешь, что это глупо?

– Я думаю, ты знаешь, что я имею в виду.

– Нет!

– Ты прекрасно все понимаешь, ты знаешь, что я хочу тебя, но не могу дать волю чувствам. Ты еще ребенок.

– Мне семнадцать. Ну, будет через пару недель. Я не ребенок.

– А рассуждаешь как маленькая девочка, которая привыкла получать все, что хочет. Сейчас ты хочешь меня, но я мужчина, а не игрушка, которую можно выбросить, когда надоест.

– Но я не играю.

– Ты похожа на котенка, играющего с клубком.

Ты еще не знаешь, какой жестокой может быть жизнь. Боже упаси, если что-то произойдет между нами!

– Но ты хочешь меня. Почему мы не можем…

– Бекки, мой дед был плотником твоей бабушки. Я тоже плотник. Иногда я зарабатываю немного денег, ремонтируя старые машины, я простой человек.

– Кого это теперь интересует?

– Спроси своего отца, его это интересует.

– Какая разница, что думает мой отец. Есть только ты и я.

Внезапно он разозлился:

– Не будь дурой!

– Не называй меня дурой.

– Ты дура. Потому что иначе не приезжала бы сюда ко мне, зная, насколько сильно я хочу тебя.