– Я всей душой хочу попасть на ваш фрегат… – начал Хаген, делая вид, будто у него заплетается язык от выпитого. Подходящая история была наготове, и, что бы там ни говорили о сходстве между матросами и их капитаном, сидевший перед ним явно не отличался сообразительностью. – Когда я впервые услышал про «Невесту ветра», мне сразу стало ясно: вот моя судьба…

Рыжий – звали его Грейди – хмыкнул.

– Да уж, мы с тобой в чем-то похожи.

«А ведь и правда…»

Хаген встрепенулся и посмотрел на матроса взглядом оборотня. Рост, ширина плеч и длина рук, посадка головы, форма носа и очертания челюсти – все сходилось. Мелочи вроде иного рисунка скул, чуть раскосых глаз и россыпи веснушек на щеках не представляли никакой сложности, как и рыжие волосы. У Грейди оказалось несколько мелких шрамов на руках, но все пальцы были на месте, и даже без каких-нибудь бросающихся в глаза следов старых переломов.

Неужто Шторм моргнул во второй раз?..

– Но на «Невесте ветра» свет клином не сошелся, – продолжил Грейди, – если ты и впрямь хочешь стать одним из нас, то попытай счастья на каком-нибудь другом фрегате. Вот, к примеру, неподалеку отсюда я видел симпатичную «бочку» – на торговых судах Окраины вечно не хватает рук…

У Хагена дрогнули ноздри – лишь этим пересмешник выразил свое недовольство. Грейди не очень-то изящно пытался направить его на корабль попроще, чей капитан вряд ли отличался особой разборчивостью. Разница между «Невестой ветра» и этой самой «бочкой», чье имя он пропустил мимо ушей, была как между лошадью и ослицей.

Но пускай Грейди болтает, пускай. Пересмешнику требовалось еще немного времени, чтобы оценить вероятность удачного исхода. Хаген не хотел ошибиться вновь и упустить такую жирную рыбу, которая сама приплыла прямо в сети, которые он и расставить толком не успел. Прежде всего нужно избавиться от этого бедолаги, и можно даже руки не марать – хватит лишнего кувшина сарьи. Потом, когда матрос уснет беспробудным сном, надо пристроить его там, где не потревожат до позднего утра, и заняться той единственной деталью внешности, которую пересмешник не мог изменять усилием воли, – волосами. В квартале от таверны магус приметил лавку, где посреди всяких мелочей для прекрасных дам обязательно найдется краска. Дверь заперта, ведь уже совсем поздно, однако с каких это пор пересмешника останавливали замки? Хозяин лавки поутру и не заметит, что дверь кто-то трогал.

«Невеста ветра» отплывает перед рассветом. Времени более чем достаточно.

– Я-то сам в команде недавно, – задумчиво признался Грейди. – Но старик Силард сказал, что таких, как ты, повидал немало. Он сказал, вас тянет к «Невесте», будто кто-то где-то произнес сильное слово…

Тут пересмешник вздрогнул во второй раз, причем вовсе не от сладких воспоминаний. Первое время он размышлял о том, какие именно слова, произнесенные принцессой, были сильными, но всякий раз эти размышления пробуждали в его душе тьму. Он приучился гнать их прочь.

Скоро он выполнит задание Ризель и избавится от… слов.

Ведь дело в словах, не так ли?

– Налей еще, – попросил рыжеволосый матрос, блаженно улыбаясь.

Ну конечно, в словах. Не будь Ризель цаплей, Хаген ни за что не отправился бы на поиски одного из самых опасных людей в целом мире. Ведь он, что бы там ни говорили, настоящий пересмешник, а не какая-нибудь полоумная кукушка.

^– Так-так-так, – негромко сказал Крейн, оглядывая собравшихся. – Когда мне в следующий раз понадобится отлучиться на берег, вы тут друг друга поубиваете?

Хаген нахмурился. Возможно, феникс прожил среди людей слишком много лет и позабыл, что означают некоторые слова. С другой стороны, как он мог об этом забыть? Ведь разноцветные глаза для обычного человека – всего лишь забавная шутка природы, а для магуса – такая же странность, как белые волосы Хагена и Ризель.

Капитан одарил пересмешника долгим взглядом, словно прочитав его мысли.

– Бэр, проведи Умберто вниз. – «Вниз» – в брюхо фрегата, где провинившемуся моряку предстояло провести какое-то время. Хаген там уже побывал, и воспоминания о недолгом добровольном заключении были еще свежи в его памяти: сырость, холод, неприятное зеленоватое свечение стен, шебаршение маленьких лодок по углам… – Со вторым, хм, дебоширом я разберусь сам.

– Не надо меня вести, – рявкнул Умберто. – Я знаю дорогу.

Он уставился на Крейна с необыкновенной злостью, которую ощутил бы и слепой; феникс помрачнел, но ничего не сказал – по крайней мере вслух. Они вдруг сделались похожими на две грозовые тучи. Хаген невольно взглянул на Джа-Джинни, а потом – на Эсме. Крылан выглядел бесстрастным. Целительница с трудом сдерживалась, чтобы не… вступиться за Умберто? Не дать Крейну убить его? Понимала ли она, что происходит, или просто действовала сообразно своим целительским инстинктам? Хаген понял, что запутался окончательно и бесповоротно.

Умберто исчез в трюме. Крейн закрыл глаза и тяжело вздохнул. Он выглядел, как теперь понял Хаген, расстроенным – и явно не из-за глупой драки. Вероятно, беседа с Лайрой Арлини привела совсем не к тому результату, какой требовался капитану «Невесты ветра».

– Джа-Джинни, Эсме, – проговорил Крейн будничным тоном, словно не случилось ровным счетом ничего особенного. – Жду вас у себя. Хаген… ты тоже зайди.

– Дело дрянь, – проговорил человек-птица, когда магус скрылся из вида. Пересмешник, от неожиданности потерявший дар речи, взглянул на крылана с надеждой на объяснение. Тот явно был встревожен. – Ой, дрянь… Лайра продержал его всю ночь, и, похоже, не зря. Помимо того, что нам придется поработать на короля Окраины, капитан еще и отыграется на нас за то, что ему пришлось уступить.

– И зачем ему я?.. – растерянно спросил Хаген.

– Ты-то? – переспросил Джа-Джинни с ехидцей. – Не знаю. Может, он как раз на тебе и хочет сорвать зло.

В каюте Крейна пересмешнику не приходилось бывать ни разу, и он, едва переступив порог, с любопытством завертел головой, разглядывая обстановку – сундуки, книжные полки, ворох карт и какие-то журналы на большом столе. Ничего необычного. Джа-Джинни сложил крылья, отступил в дальний угол и скрестил руки на груди, а Эсме остановилась, сделав всего два шага. Пересмешник замер у самого порога, усилием воли сосредоточившись на происходящем.

Крейн, поджидавший их у окна, опять вздохнул и сказал:

– Да проходите вы ближе, что встали. Я зол, но не до такой степени, чтобы навредить кому-то из своих.

Джа-Джинни, хмыкнув, подошел к столу, когтистой лапой царапнул пол, придвигая трехногий табурет поближе к целительнице. Потом сел сам – чуть поодаль, распахнув крылья и по привычке заняв столько места, что хватило бы на троих. Хаген, поразмыслив, решил к столу все-таки не подходить и сел на крышку какого-то сундука.

Этим утром судьба определенно вела его все более и более причудливым курсом.

– Итак, – провозгласил человек-птица, – мы слушаем тебя, капитан. Такое ощущение, что всю прошлую ночь ты беседовал не с Лайрой Арлини, а со Звездочетом или с кем-то похлеще. Что произошло? Неужели в коллекции нашего собирателя карт не нашлось ничего подходящего?

Крейн почему-то медлил с ответом, и Эсме нарушила молчание:

– Может, Лайра запросил слишком высокую цену?

Магус и крылан переглянулись, рассмеялись, и охватившее их напряжение, от которого как будто звенел сам воздух, исчезло. Пересмешник же, напротив, ощутил растущую злость. Он в этой компании лишний; он на «Невесте ветра» простой матрос, да еще и проникший на борт обманом; так что же он делает в капитанской каюте?

Его душевное волнение от капитана не ускользнуло.

– Полагаю, ты хочешь меня о чем-то спросить? – проговорил феникс, вскинув бровь.

– Да, – ответил Хаген и тут же понял, что короткое слово прозвучало как-то слишком уж дерзко. Но отступать было поздно. – Я хочу спросить, капитан, не разумнее ли… э-э… сначала разобраться с дебоширом, а потом обсуждать секреты, не предназначенные для посторонних ушей? Может, я неверно вас понял, и мне следует зайти позже?