«День расставания, – мысленно повторила Фаби. – Последний день…»

Еще одна тайна, случайно раскрытая в присутствии незаметного воробышка: императрица заперлась в Садах после трагической гибели Амари, младшего принца, а ведь это случилось примерно три года назад. Значит, Рейнен Корвисс появился в Облачной цитадели вовсе не впервые за сорок лет.

Зачем же он пришел?

Фаби, изо всех сил стараясь не шуметь, вернулась в беседку.

…Земля, камень, железо.

Она лежит, придавленная ужасной тяжестью, и не может пошевелиться. Темно. Холодно. Тихо. О-о, Заступница, где же ты? Если это и есть посмертие, то оно стократ хуже самых страшных сказок о царстве Великого Шторма, о Крабьих лугах. Пусть будут кракены и мерры, пусть ураганы сталкиваются на просторах бескрайнего океана, тратя в бесцельной битве силы, которых хватило бы на сотворение нового мира, пусть будет что угодно – но только не лишенное времени место, населенное спящими тварями, ожидающими своего часа. Они рядом, они близко: хоть вокруг темно, она все-таки чувствует подле себя бесчисленные шипы, клешни, иглы, лезвия. Облачная цитадель не знает, что под ней таится воплощенная смерть, тихая смерть, спокойная смерть, – таится и ждет.

Ждет.

Она лежит, ощущая свое металлическое тело, подобное тысячам других, спрятанных в этих мрачных пещерах, и больше всего боится, что сон и явь когда-нибудь поменяются местами…

^– Ваше высочество, пора идти.

– Да-да, я сейчас, – откликнулась Ризель.

Принцесса стояла у открытого окна, ветерок колыхал ее белые волосы. Фаби послушно отступила и уже не в первый раз подумала, что ощущение тяжести, столь хорошо знакомое ей по кошмарным видениям, Ризель отнюдь не чуждо: на эти хрупкие плечи давила всем своим весом огромная Империя.

«Отчего она выбрала меня? Я ведь ничем ей не помогаю, не могу поддержать ни словом, ни делом. Любая служанка справилась бы не хуже!»

Что же привлекло внимание ее высочества за окном? Круглые крыши, пушистые ветви сосен, серое небо с заплутавшей черточкой-птицей…

– Хочешь, я отпущу тебя домой?

Сердце забилось воробьем в ладонях. Домой? Насовсем?!

– Я могу. – Ризель улыбалась – еле заметно, но это и была ее настоящая улыбка, а не маска для почетных гостей. – Только скажи. Ты ведь тоскуешь, я чувствую.

Домой…

Сегодня во дворце собрались посланцы кланов, когда-то подписавших договор с капитаном-императором или примкнувших к Союзу Семерых позднее. Фаби не знала, о чем они намеревались совещаться, ее волновало лишь одно: кого из родных доведется встретить в самом скором времени? Наверное, это будет Альд, старший брат. Отец вряд ли оставит остров ради того, чтобы в очередной раз превратиться в удобную мишень для придворных насмешников. Кто бы это ни был, Фаби ждала встречи всем сердцем, и как бы ей хотелось уехать с ним домой, позабыв про Облачную цитадель!

– Ваше высочество, пора… – сказала она, решив оставить вопрос принцессы без ответа. – Время!

Где-то под высокими сводами коридора эхо подхватило последнее слово и принялось с ним играть: «Время… время…

Бремя…»

– Ты права, – проговорила Белая Цапля. – Идем.

Длинный подол белого платья зашуршал по мраморной лестнице. Фаби поспешила за госпожой, но все-таки успела напоследок оглянуться – за их спинами остался узкий лоскут мерцающего света. Внезапно она подумала, что во всем дворце нет ни одного окна, из которого был бы виден океан. Только залив, да и то не весь.

Спутница принцессы лишь сейчас поняла, как сильно ей не хватает открытой воды.

В просторном зале, где гости собрались в ожидании ее высочества, было холодно: хотя в огромном камине горело, кажется, целое дерево, воздух прогревался лишь на расстоянии трех-четырех шагов от ревущего пламени. «Это все из-за того, что Облачная цитадель построена очень давно, – объяснила Ризель однажды. – Раньше она отапливалась таким же хрустальным сердцем, как и то, которое хранит Сады Иллюзий от зимней стужи. Оно сломалось, а обычные камины мало помогают – здесь слишком много металла». Чуть помедлив, она прибавила: «Когда я была маленькой, слуги часто повторяли, что тепло крадут мехи и уносят в глубины – туда, где уже много сотен лет не ступала нога магуса или человека».

Вспомнив об этом разговоре сейчас, Фаби испуганно вздрогнула – сон, проклятый повторяющийся кошмар! Ей вдруг показалось, что пол под ногами дрогнул, будто там, внизу, беспокойно заворочалось какое-то чудовище.

Десять магусов склонились перед хрупкой девушкой в белом платье:

– Ваше высочество… Мы так рады… Такая честь… Ваше высочество… Принцесса…

Фаби, тенью следовавшая за госпожой, не смела поднять головы и лишь искоса наблюдала. Как и ожидалось, здесь был высокомерный Вейлан Ястреб, первый советник. Поблизости от него стоял лорд Рейго Лар, получивший титул старейшины чаек совсем недавно и еще не освоившийся с новым положением. Торрэ Шарп, к величайшему облегчению Фаби, сегодня прятал изуродованное лицо под капюшоном и вообще держался поодаль от остальных. У камина беседовали вороны – Кармор и Рейнен, – и их беседа шла весьма своеобразно, поскольку Кармор был нем и объяснялся при помощи знаков. Молодой ворон онемел около трех лет назад из-за какого-то неудачного опыта, суть которого так и осталась тайной для придворных; в этом их с Рейненом судьбы были схожи, да и прочие вороны нередко страдали из-за своей любознательности и необоримой тяги к опасным экспериментам. Впрочем, Фаби куда больше интересовала странная неприязнь между Кармором и принцессой: встретившись случайно где-нибудь во дворце, они кивали друг другу, не глядя в глаза, и торопились разойтись в разные стороны. Почти то же самое случилось и сейчас – просто убегать было некуда, – а вот Рейнена Ризель приветствовала с теплотой. Алхимик ответил ей спокойной улыбкой и даже удостоил Фаби мимолетным взглядом, в котором девушке померещилось любопытство.

Спустя миг она забыла обо всем.

В стороне от прочих крылатых лордов одиноко стоял мужчина, чья внешность не представляла собой ничего примечательного: среднего роста, рыжеватые неаккуратно подстриженные волосы торчат во все стороны острыми прядями, бледное лицо напрочь лишено того необычного, подчас высокомерного выражения, которое позволяет с первого взгляда распознать магуса. Его хмурый взгляд блуждал по залу с плохо скрываемой тоской.

Лорд Дэйн Торимо, глава клана Воробья, не умел лгать. Придворных лицемеров он ненавидел, но в силу своего крайне шаткого положения вынужден был молча терпеть издевки и ждать приказов капитана-императора, как и подобает слабейшему.

Фаби замедлила шаг, а потом и вовсе замерла на месте.

– Добрый вечер, лорд Торимо, – произнесла Ризель с улыбкой. Воробей склонился в глубоком поклоне. – Мне сказали, вы прибыли только сегодня, рано утром. Не устали с дороги?

– Я выполняю свой долг, – ответил отец Фаби, тщательно взвешивая каждое слово. – Усердно и… неустанно.

– Это очень благоразумно с вашей стороны, – сказала принцесса и едва заметно усмехнулась. – Когда все закончится, приходите в мою гостиную. Там у вас и Фаби будет возможность пообщаться без посторонних глаз.

От неожиданности Торимо вздрогнул, но тут же взял себя в руки и снова поклонился принцессе – этот жест теперь выглядел куда искренней, да только Ризель едва ли его заметила: она как раз встретилась взглядом с высоким темноволосым магусом, которого Фаби, как и Рейнена, никогда раньше не встречала при дворе. Незнакомец был так красив, что спутница принцессы зарделась от смущения; до сих пор ни один мужчина не вызывал у нее такого пугающе приятного чувства. Он будто светился изнутри, и Фаби захотелось подойти ближе, чтобы согреться в лучах этого света, но стоило красавцу взглянуть на нее, наваждение тотчас пропало. Его безупречное лицо было холодным и жестоким, а в глубине черных глаз таилась опасность.

– Эйдел Аквила… – протянула ее высочество слегка насмешливо. – Сколько лет, сколько зим! Провинция пошла тебе на пользу, да? Как называется городок, которым ты нынче управляешь, – Тейравен, кажется? Ну, так или иначе, ты выглядишь здоровым и полным сил.