Слышен удар от падения тела.
Режиссер. А деньги у него водились?
Кристобаль. Еще бы!
Режиссер. Так пора жениться.
Кристобаль. Да, пора жениться.
Режиссер. Вон идет мамаша доньи Роситы. Вам имеет смысл поговорить с ней.
Мать.
Я мать доньи Роситы
и со всем моим мужеством
занимаюсь ее замужеством,
потому что у нее грудочки
как блюдечки,
и задочек
как колобочек,
и еще птичка-невеличка,
которая уже вылупилась из яичка.
Ясно, что я права:
ей нужен муженек,
а еще лучше – два,
ха, ха, ха, ха.
Кристобаль.
Мать.
Кабальеро бумажкин,
сеньор промокашкин!
Кристобаль.
Без-шляпы-гуляшкин.
Хочу с вами поделиться:
я решил жениться.
Мать.
А у меня есть дочь-девица.
Сколько денег дашь?
Кристобаль.
Золотую деньгу
из кучи, что мавр наклал на лугу;
серебряный грошик
из тех, что остаются после кошек;
и мелочи кучку,
которую ваша мамаша
в детстве снесла на толкучку.
Мать.
И еще мула и попону,
чтобы ездить при луне к Лиссабону.
Кристобаль. Что вы, сеньора! Мул – не слишком это много ль?
Мать. Но у вас же есть деньги, сеньор дон Кристобаль. Моя Росита молода, а вы – старая развалюха, у вас бурдюк вместо брюха…
Кристобаль.
А вы – старая дырка,
черепичная подтирка.
Мать.
Кристобаль.
Прошу не беспокоиться.
Мул за вами. А где же Росита?
Мать.
Одна в комнатенке, сидит в рубашонке,
а дверь не закрыта…
Ха, ха, ха!
Кристобаль.
Мать.
Ах, греховодник! Ах, мурло!
Кристобаль.
Я хочу видеть ее портрет.
Мать.
Сперва договоримся насчет монет.
Кристобаль.
Мне б, Росита, хоть на ножку
на твою разок взглянуть.
Ах, позвольте мне хоть это,
ну а там уж как-нибудь.
Мать.
Ноги ты совсем протянешь,
когда женишься на ней,
только если дашь мне денег,
будет девушка твоей.
(Уходит, напевая.)
Музыка.
Голос Роситы.
Вито, вито, умираю,
умираю, вито, вито,
с каждым часом, мальчик мой,
разгорается Росита.
Появляется Росита.
Росита.
Что за ясная ночь, посмотри же,
озаряет крыши.
В эту пору детишки
звезды считают во мгле,
а старичишки
засыпают в седле.
Но мне хотелось быть
с Сельо
в постели,
с Камино
у камина,
с Теодоро
у забора,
с Хосе на софе,
в кресле
с Мединильей вместе,
на полу
с тем, кого люблю,
в зале
с Гонсало,
на большой тахте,
чтобы были все:
Сельо, Камино, Мединилья,
Теодоро, Гонсало, Хосе.
Ай, ай, ай, ай!
Я хочу замуж, замуж хочу я!
Слышите, что я сказала?
За обалдуя,
за генерала,
за врача,
за кардинала,
за военного,
за силача
необыкновенного,
за двадцать пареньков из Португалии
и так далее.
(Уходит.)
Кристобаль. Значит – заметано?
Мать. Заметано.
Кристобаль. Смотри, не то при мне – дубина, а от нее знаешь что бывает.
Мать. Ой! Да что уж я такого сделала?
Кристобаль. Ага! Боишься!
Мать (дрожит.) Ай!
Кристобаль. Говори: боюсь.
Мать. Боюсь!
Кристобаль. Говорите: дон Кристобаль уже укоротил мне хвост.
Мать. Дон Кристобаль уже укоротил мне хвост.
Кристобаль. И твоей дочери укорочу.
Мать. Но все-таки…
Кристобаль. Я тебе дам деньгу из кучи, что мавр наклал на лугу, а ты отдашь мне дочь Роситу и благодари за сделку, ибо я беру переспелку.
Мать. Ей же двадцать лет.
Кристобаль. Я сказал, что она переспелка, – значит, так оно и есть. Но все же она ничего себе девица. Как это вы говорите?…
Мать.
У нее грудочки
как блюдечки,
и задок
как колобок,
и птичка-невеличка…
Кристобаль.
Мать.
И птичка-невеличка,
которая уже вылупилась из яичка…
Кристобаль. Вот именно, я женюсь потому, что донья Росита – это боккато ди кардинали.[1]
Мать. Ваша милость знает по-итальянски?
Кристобаль. Нет. Однако в молодости я служил у некоего дона Панталеоне во Франции и в Италии. Впрочем, то, что было со мной, вас не касается. Трепещите! Все должны трепетать передо мной, трепетать, карахорум!
Мать. Я уже трепещу!
Кристобаль. Ну то-то! Позови Роситу.
Мать. Роситаааа!
Росита.
В чем дело?
Замуж хочу я
за бычка-сосунка,
за шакала,
за лошака,
за генерала,
ради такого дела
я бы пошла за кого попало.
