И такие вот типы учат их, людей с обложки, не ковыряться в носу.

Честное слово, такое ощущение, что, помимо иных ипостасей, человечество делится на два клана – публичные и… просто люди. Причем публичные люди с журналом «ОК!» в руках превращаются в «просто людей» – и уже, кажется, готовы самим себе вынести приговор: силиконовая грудь, губы, ботокс, пояс противоречит платью, а с такими ногами белое и обтягивающее – не носят.

Настя добила кашу с творогом и взялась за кофе. Под рукой – совершенно случайно – оказался роман Максима. Настя открыла его на первой попавшейся странице и перечитала главу.

Как же он хорош!

Что там пишут про автора?

«…Максим Гранкин учился в МГИМО, три года работал в МИДе, но большую часть жизни посвятил бизнесу. Одолев классику, переключился на современных писателей, но, не получив от знакомства с новыми авторами большого удовольствия, начал писать сам. Его уже называют надеждой новой русской литературы, а получение премии Букер утвердило его…» …бла-бла-бла.

Если Гранкин учился в МГИМО, значит, он либо гений, либо мажор. Сын чиновника? Профессора? Ботаник – отличник – медалист?

Интернет.

Интернет дал ссылку на сетевые библиотеки, на распечатки радиопередач, на онлайн-магазины и на два-три скудных интервью на тему «Ваши творческие планы». Из интервью Настя ничего не поняла – не было в них человека Максима Гранкина, был только автор.

Настя вытряхнула из сумки визитницу и позвонила главному редактору мужского журнала, своему хорошему другу.

– Дим, привет, Настя, – представилась она. – Я по-быстрому. Знаешь Максима Гранкина?

– Тот, который писатель? – уточнил Дима.

Настя подтвердила.

– Мы хотели взять у него интервью после Букера в прошлом году, но он куда-то слинял, а когда вернулся, отказался фотографироваться – ну, все и провисло.

– Ты его видел когда-нибудь?

Дима сказал – нет.

– Читал? – настаивала Настя.

– Да, он класс, – скупо ответил Дима. Видимо, одновременно редактировал текст.

– То есть тебе нравится?

– Нравится, нравится, – раздражался Дима. – А в чем, собственно, дело?

– Хочу экранизировать его роман, – призналась Настя.

– О! – Дима оживился. – «Жизнь бесполезного человека»?

– Да, только название повеселее придумаем. Как ты угадал?

– Ну, там характеры… – расплывчато пояснил Дима. – Мне его букеровская книга меньше нравится – в ней какой-то скулеж.

– А что ты еще читал?

– Да у него всего три романа: первый – супер, про второй я сказал и третий вот этот, про жиголо.

– Он не жиголо.

– Какая разница?

Поболтав еще пару минут, Настя распрощалась с Димой и задумалась.

А что, если ее Максим – псих? Из тех, что хотят за права экранизации миллиард наличными в мелких купюрах? Или твердят, что должны участвовать в кастинге, в подборе музыки, согласовывать костюмы и интерьеры? В каждой бочке затычка?

Конечно, если он действительно толстый и страшный, можно сразить его красотой и обаянием, но все это, по большому счету, – очередной чирей на ее, Настину, задницу.

Без боя она не сдастся. Она предложит ему все, чего тот захочет, кроме, разумеется, миллиарда наличными, права участвовать в кастинге и в других стадиях съемочного процесса.

Разве кто-то может отказать ей, Анастасии Устиновой, приме русского кино?

Ведь если по-честному, она – первая, впереди никого нет. Хоть и нехорошо так о себе, и дело не в ложной скромности, а в страхе Насти забронзоветь, ощутить себя на одном уровне с Богом. Это была ее примета – никогда себя не хвалить, но всего один раз, секунд на пять, имеет она право насладиться своим успехом на все сто процентов?

Но человек, которого совершенно не волновала Настя, ее амбиции, кино вообще и в частности, все же существовал – только уверенная в успехе Настя пока об этом не знала.

– Я никуда не поеду, потому что у меня, карамба, великое горе – меня бросил мужчина, и я унижена, растоптана и сломлена! – почти на полном серьезе кричала Настя на Свету, приятельницу.

Света звонила ей уже третий раз – уточняла, будет ли Настя на великосветском приеме в честь открытия магазина знаменитого нью-йоркского дизайнера одежды.

Настя бы пошла. Несмотря на равнодушие к этому самому дизайнеру и ко всем дизайнерам США вообще – их моду она модой не считала, разве что Марк Джейкобс имел право продавать одежду по той цене, которую она стоила в магазине, – и то лишь под маркой «Луи Вьюиттон». Настя, конечно, любила джинсы, майки, кенгурушки, но, с ее точки зрения, все это не могло стоить таких денег. Жизнь в джинсах за пятнадцать тысяч рублей была такой же искусственной, как дешевые спецэффекты. Насте казалось, что, перед тем как пойти в таких джинсах, к примеру, на прогулку по лесу, этот самый лес должны как следует отмыть, насыпать искусственную землю, которая не пачкается, обрызгать кусты истребителем комаров и в нужных местах настелить фальшивый газон – чтобы можно было устроиться без риска подняться с зеленой задницей.

Настя бы даже надела итальянское платье – в укор скучным, как передачи Гордона, вечерним нарядам от этого американца.

Но ей не хотелось уезжать из своего рая. Ей нужно было набраться сил перед тем, как с трамплина рухнуть в жизнь.

Перед тем как она узнает, что же такое ее писатель. Ее Автор.

Только она попрощалась со Светой, телефон зазвонил снова.

– Да! – рявкнула уставшая от переговоров с неугомонной подругой Настя.

– Плохие новости, – без предисловий выдала Маша.

– Ну? – у Насти перехватило дыхание.

– Гранкин упирается.

– Во что упирается?! – воскликнула Настя.

– Настя, мы ему позвонили, сказали, что прочитали его книгу…

– Вы сказали, что это лучшая книга в мире? – уточнила Настя, которая считала лесть самым действенным оружием против любого невротика.

– Конечно. Но он говорит, что уже имел опыт работы с киношниками и ему не понравилось.

– В каком смысле? – нахмурилась Настя.

– Сняли плохой фильм.

– Блин, ну и что?! – возопила Настя.

– Его невозможно уговорить.

– Маша, дорогая, нет ничего невозможного, – прошипела Настя. – Может, ты плохо уговаривала?

– Я хорошо уговаривала, – не повышая голоса, твердо ответила Маша.

Н-да.

– Ладно, дай мне его телефон, – попросила Настя.

Записала номер и немедленно позвонила.

Ответил приятный мужской голос. Сексуальный голос. Голос, возбуждающий всякие разные фантазии.

Но голос – это всего лишь колебания воздуха. Однажды Настя минут пять преследовала в магазине голос, а когда увидела владельца, говорящего по телефону, только что рот не открыла от изумления – дивный, чарующий баритон принадлежал гаденькому молодому человеку, взопревшему блондинчику с внешностью бледной поганки, одетому в бежевую рубашку и бежевые слаксы. Сочетание всего бежевого убивало в Насте все чувства.

– Я слушаю, – произнес Гранкин.

– Максим? – поинтересовалась Настя.

– Да.

– Добрый день, меня зовут Анастасия Устинова, вам недавно звонила моя помощница Маша со студии «Мираж»…

– Да-да, помню.

– Максим, вы извините, но я просто хотела лично услышать ваш отказ.

– Анастасия, спасибо за внимание, но я действительно не готов к подобным предложениям.

К «подобным предложениям»!

– Максим, мне бы очень хотелось выразить вам свое восхищение. Вы потрясающе талантливы. Я прочитала роман на одном дыхании и сейчас еще раз читаю. Это бесподобно.

– Благодарю, но…

– Максим! Я вас не уговариваю. Честно. Но, может, мы могли бы познакомиться? Вдруг мы с вами что-нибудь придумаем?

Он молчал. Думал, что ли? Черт! Да с ней половина страны мечтает познакомиться, а этот дундук!..

– Я бы хотела пригласить вас за город – у меня в следующие выходные намечается небольшая вечеринка, шашлыки, будет всего человек десять… – Настя назвала фамилии известных телеведущих, режиссера, получившего «Пальмовую ветвь» в Каннах, крупного издателя, пары актрис.