Герой романа Рушан сожалеет не столько о том, что его поколение уходит, сколько о том, что оно уходит, не оставив достойного следа в духовной жизни исчезнувшей с мировой карты страны. Рушану нет еще и пятидесяти, а «он стал свидетелем крушения надежд, судеб, и не только людских. На его памяти исчезали города, кварталы, любимые здания и вокзалы, казахские аулы и русские селения». Жившие люди и существовавшая действительность исчезают с легкостью миража в пустыне. За текстом романа возникает мотив фантастичности, иррациональности бытия. Кафе-стекляшка под названием «Лотос» — последнее прибежище «элиты среди пьющих» — на самом деле становится дальним берегом реки забвения, уже размытым дымкой времени. В такой ситуации и трагично, и несколько смешно выглядят люди с их неписаными правилами и манерой общения. Всем своим поведением они пытаются убедить себя, что еще на плаву, «оттого и галстук, и учтивые разговоры, и неестественная галантность, давно ушедшая из общения нормальных людей, и тщательные проборы в давно немытых, посеченных волосах, и кокетливый платочек в кармане затертого пиджака». Невостребованность человека обществом — это мировая современная проблема, которую не решить усилиями одних психологов. Не тривиальная безработица, а фатальная ненужность и, как ее следствие, невовлеченность в жизнь порождают внутреннее чувство никчемности и мучительные духовные коллизии.

Писатель тем самым предвосхитил проблемы, которые появились только сейчас, в связи с глобализацией экономики. В иных случаях это приводит к жизненной катастрофе, как у знаменитого когда-то форварда столичной футбольной команды Камила, которого восторженные поклонники сравнивали с Пеле. Подчас к жизненной неудаче проводит уверенность в собственном обаянии — как у Тамары Давыдычевой из «Жар-птицы», Светланы Резниковой из «Ранней печали». Они мечтали о большой любви — казалось, все было рядом, только поверни голову, протяни руку, но…

Экранизации литературных произведений и большие деньги, приносимые в случае удачи, наложили на сегодняшнюю торопливую литературу отпечаток алчности. Действие, голливудский «экшен» стали главными составляющими современной прозы. На каждой странице бульварной книжки постоянно должно что-то происходить. Главную же мысль «модерновый» прозаик приберегает для сюжетного пика. Энергичный, ослепительно красивый литературный герой, убивая главного врага или отбирая партию героина, непременно произносит сентенции. Телевизионное, клиповое восприятие массового потребителя требует непрерывных развлечений. «Современная литература», к великому сожалению, стала походить на учительницу математики, которая, чтобы поддерживать видимость дисциплины в классе, вынуждена одновременно с разъяснением теоремы, проводить возле доски сеанс стриптиза — иначе ее ученики ничего не узнают о «пифагоровых штанах». Тут о понимании и осмыслении жизни не может быть и речи. Тут сплошная «развлекаловка». Цель подобной стряпни — помочь уставшему после работы человеку забыться после тягот дня, расслабиться, приморить глаза перед сном.

В романе Мир-Хайдарова «Ранняя печаль» никаких «экшен» нет, ничего остросюжетного не происходит. Никаких развлечений, никто никуда не мчится, не стреляет, никого не насилуют. Громкий разговор в чайхане, и тот вызывает замечание старика, пьющего чай: «Уважай других — будут уважать тебя». Полутонами, пастельными, неяркими красками писатель рассказывает об ушедшем и уже не имеющем никакого практического значения человеческом бытие. По сути этот роман — история любви инженера Рушана и архитектора Глории. Женский образ особенно удался писателю. Глория вынуждена уехать на Запад, потому что в стране, где все здания сооружались из однотипных железобетонных блоков, ее профессия архитектора оказалась ненужной. Любовь или реализация жизненного предназначения? — этот выбор и стал главной темой (так и хочется сказать «мелодией») романа «Ранняя печаль». Они любили друг друга, любили музыку и футбол своей молодости… Но Глория предпочла расставание, забрав с собой, как уезжающая, только четверть печали. Она решила воплотить свой дар в реальные постройки, добиться, чтобы ее призвание, способности и таланты не увяли втуне, а были воплощены в сооружения из бетона и кирпича. Глория выбрала востребованость, а не показной патриотизм. Следуя своему предназначению, только за границей она смогла осуществить свои ранние проекты: по ее чертежам возведены дворцы в Кувейте, дома в Германии. Глория воплотила свои чертежи, а значит, и свои мысли в реальные постройки, у нее архитектурная мастерская, она признана. Собственное умение и дар оказались для нее важнее продолжения рода на родной земле. Она предпочла жить в обществе, которое воспользовалось ее талантом и щедро за это заплатило.

А Рушан остался дома. Он грустит: ведь три четверти печали, судя по поверию и по тексту романа, действительно достались ему. Рушан тоскует, вспоминает, грезит. На волнах памяти он поднимается ввысь или опускается… На этой грустной ноте мы и расстаемся с героем, которому, как и всем нам, предстоит действовать, добывать хлеб насущный… Но это уже за рамками романа.

Архитектору Глории было что предложить на Западе. Она дорожит собой и, пока молода, работоспособна, покидает край, овеянный романтической дымкой молодости. Начало ее новой жизни — это достойное продолжение прежней. Оно оказалось возможным только в обществе взаимных услуг, в обществе «сервиса». Глория, конечно, тоже тоскует — Рушан угадывает ее печаль, чувствует ее грусть между строк письма, пришедшего спустя десять лет после разлуки. Но как раз за эти десять лет многие проекты Глории были воплощены в жизнь — построены дворцы и дома.

Здесь, как в зеркалах, расположенных друг против друга, множатся жизненные пути героев Мир-Хайдарова. В тексте романа ощущается зыбкая неопределенность, присущая самой жизни.

Вернется ли Глория строить пятизвездочные отели-дворцы, больше похожие на миражи в пустыне, например в Душанбе? Вряд ли. Поедет ли Рушан в Германию, чтобы навестить возлюбленную? Это еще менее вероятно. Он хочет остаться в ее памяти таким, каким она его помнит — молодым или почти молодым. И он не поедет к ней, потому что автор советует не возвращаться в те времена, когда мы были счастливы. Возврата в прошлое нет…

А между тем лиричные звуки музыки на площадке истории стихли. Алчность и бесстыдство породили диссонансы, под которые не потанцуешь. Человеческие законы попраны. На балу удачи дирижером стал Сатана… Именно об этом затянувшемся периоде, которому не видно конца, повествует знаменитая тетралогия Рауля Мир-Хайдарова.

В переломные периоды жизни страны отсчет времени начинается заново едва ли не с каждым новым экономическим законом или «похмельным» указом. Стал другим жизненный уклад, изменились, почти исчезнув, нравственные основы общества. Но детективные сюжеты Мир-Хайдарова, построенные на экономических преступлениях, совершенных в социалистический период, остались актуальны и поныне. Дельцы социалистической эпохи, вроде бы канувшей в Лету десять лет назад, — например один из персонажей писателя Артур Шубарин — словно сошли со страниц романов Мир-Хайдарова в реальную и новую жизнь! Впрочем, так и должно было случиться. В рыночных условиях «теневики» социализма должны были стать преуспевающими менеджерами, если, конечно, они за эти годы физически уцелели. Ведь одной из основных задач преобразователей общества как раз и было вывести подпольных дельцов на свет, чтобы дать новый стимул промышленности за счет чувства собственников, которое было лучше всего развито у «теневиков». Всем тогда казалось: стоит только легализовать подпольный бизнес, как капитализм схватит нас за уши и вытянет из социалистического болота. Однако чуда не произошло…

Потуги горе-реформаторов привели лишь к деиндустриализации промышленности, основой которой были заводы «низких технологий». Капиталистических отношений между собственниками и наемными рабочими не возникло, поскольку была угнетена и уничтожена сама производственная среда. Сейчас в России сложилась уникальная историческая ситуация: есть буржуазия, но нет капитализма. Пышно расцветший прожорливый чиновничий аппарат, проевший доходы от скоропалительной, продешевленной приватизации, пустил по ветру национальное богатство. Отсутствие не только концепции развития, но и мало-мальски разумного текущего плана привели к полному экономическому краху новые государственные образования, возникшие на постсоветском пространстве. Иссякни завтра нефть и газ — уже послезавтра опустеют прилавки супермаркетов, пополняемых прямо с колес трейлеров.