На пульте загорелся сигнал, показывая, что разрешение получено. Я отдал «головастику» команду набрать нужную высоту и вернулся л коридор. Оставалось выяснить, где находится эта самая Рива, куда так спешили мои пассажирки. Я повернулся к ним, и девушка тут же заговорила, словно ждала этого:

— Что, уже летим? Чудесно! Мистер Ребров, я должна («Глазастая», — отметил я — техкарточка с моим именем была вделана в панель довольно далеко от того места, где она сидела) немедленно, просто срочно принести извинения, ведь мы с Калимон (представленная таким образом Калимон расплылась в улыбке) свалились вам на голову прямо как толстый Эйдж на голову Диди — вы не смотрите новый сериал? — ничего не объяснили, куда, зачем, я даже не назвала себя.

Она сделала паузу, как диктор перед важным сообщением.

— Меня зовут Триси.

Видимо, это была лучшая из ее улыбок. А протянутая рука — может, предполагалось, что я захочу ее поцеловать? Я ограничился легким пожатием.

— Редкое имя, правда? Родители назвали меня Патрицией, но я сделала Триси, некоторые произносят как Тайси, но так мне меньше нравится. Вы нас правда ужасно выручили, честное слово! Мы не можем терять ни минуты, какие там три часа — мы ведь угадали, точно угадали, где будет очередное озарение, и если мы успеем и будем среди первых, то узнаем место финишного супершоу и станем полными «усвоившими» Мадибы.

При этих словах она коснулась рукой портрета, лицо ее стало серьезным. Значит, этого бородача зовут Мадиба. У меня было такое чувство, что я где-то слышал это имя — может, в выпусках новостей?

— А что он делает, этот Мадиба — поет? играет?

— Он и поет, и играет, но… Вы что подумали — что он шоумен? Ну нет! Он атлант.

— Кто-кто?

— Это потрясающая, потрясающе интересная история! Знаете, много тысяч лет назад — я не помню, у меня ужасно плохая память на числа, не то что на людей, людей я запоминаю замечательно — очень, очень давно была такая страна, населенная мудрецами, хранителями древнего протознания; они открыли тайну золотого сечения, и у них была просто великолепная культура, но потом упал метеорит, и они все погибли, а Мадиба спасся благодаря помощи светлых ликургов…

— Кого?

— Ну, это такие светлые, вроде… — вечно я забываю слова, вот, только сейчас помнила…

— Ангелов, — ломким мальчишеским голосом подсказала молчаливая Калимон.

— Ну да, как ангелы. Он спасся и шесть тысяч лет — вот, вспомнила, вспомнила! — шесть тысяч лет путешествовал по мирам и пространствам, а теперь вернулся, чтобы принести знание. На него сходят озарения — вот, я подхожу к самому главному — каждый раз в новом месте. На тех, кто при этом присутствует, изливается сила, и они обретают способности. Мадиба никогда не знает, где это случится в следующий раз, узнает в самый последний момент и сообщает лишь немногим. Надо следить и стараться угадать. Мы с Калимон уже полгода в команде и не пропустили ни одного озарения, представляете? Нас трижды показывали в выпусках «Global TV», мы…

— Что, эти озарения снимают? .

— Да, там всегда есть кто-то из телевизионщиков.

— А они что, тоже угадывают?

— Не знаю. Наверное. Короче, мы имеем все шансы стать участниками главного суперозарения, а это будет потрясающее, совершенно отрывное зрелище, а после Мадибы дадут время каждому из команды — представляете? — и мы сможем показать, на что способны. Что вы так улыбаетесь? Дайте-ка руку. И глядите мне прямо в глаза. Нет, не отводите, не отводите, ну пожалуйста. Вот так.

Вначале я ощущал лишь неудобство от того, что приходилось играть в гляделки, сидя при этом с вытянутой рукой; это отчасти компенсировалось прикосновением маленьких нежных пальцев, обхвативших мою ладонь. Затем пальцы, а с ними и моя рука стали горячими, и я почувствовал, что тяжесть в желудке после слишком сытного завтрака куда-то исчезла, с ней ушло и ощущение какого-то дискомфорта, беспокойства, я глубоко вздохнул.

— Вот, получилось, получилось! — воскликнула Триси. — Вы почувствовали?

Я пожал плечами и, чтобы скрыть смущение, спросил, кивнув на ее комбинезон:

— А это что — фирменный стиль вашей команды?

— Это? — Она чуть покраснела. — Нет, это абсолютно мой стиль, мне так нравится. В команде чаще носят то, что на Калимон, но Мадиба не настаивает. А что?

— Нет-нет, ничего.

— Да, так вот — что я хотела сказать? Ах да — вот это я и покажу на экшн-шоу. А потом будет конкурс, и если я его пройду, то попаду на всемирный, плей-офф в Шанхае — представляете?

Глаза ее сверкнули при упоминании этого грядущего труднопредставимого счастья. Я не мог сдержать улыбки — но ведь ее можно было принять и за выражение восхищения, не так ли? Шанхай, вы представляете?

— Да, это здорово. Но сейчас-то вы направляетесь не в Шанхай?

— Нет, конечно! — Она рассмеялась, оценив мою шутку. — Пока только в Риву.

— Вот я как раз и хотел спросить: где она, эта Рива? Где-то в Индии?

— В Индии? Может быть. Не знаю. — Она обернулась к подруге, и та немедленно пришла на помощь:

— Нет, это не в Индии, это в Африке. Так называется столица. Слово очень длинное, его все сокращают. Сейчас вспомню: Тана… Нана…

Меня охватило нехорошее предчувствие.

— Может быть, Антананариву?

— Да, верно, — обрадовалась Калимон, — Тана-нариву!

— Но ведь мы летим совершенно в другую сторону!

— Почему?! — Возглас вырвался у них так слитно, словно они долго репетировали.

— Потому что я лечу в Азию по шестому коридору — вот, смотрите, — я вызвал на экран карту, — вот мы, а вот ваша Рива. Почему вы решили, что нам по дороге?

— Но ведь вы собирались лететь на юг! — теперь разговор вела Калимон.

— Кто вам это сказал?

— Вы же там стояли…

Вот в чем дело! Южный терминал!

— Вы ошиблись, — как можно мягче объяснил я. — Диспетчер посадил меня на чужом терминале — видимо, восточный был перегружен. Почему вы не спросили меня, куда я лечу?

— Но ведь понятно, что если человек стартует с южного терминала, то он летит на юг. Ведь вы, сэр, тоже не уточнили, куда нам надо.

Упрек был справедлив. Конечно, я мог кое-что возразить — но какой в этом смысл?

— И что же теперь делать? — Калимон выглядела совершенно растерянной.

— Ну, ничего страшного не произошло. Сейчас мы где-нибудь приземлимся… вот, через двадцать минут будет Порт-Судан — там вы сядете на другой флайер или на рейсовый самолет и доберетесь до вашего Мадагаскара. Самое большее, потеряете полтора-два часа.

Видимо, последние слова подействовали на Триси особенно сильно, и она вновь обрела дар речи.

— Два часа?! Мы не можем терять ни минуты, я же вам говорила!

От милой щебетуньи не осталось и следа. Даже комбинезон потемнел, реагируя на настроение хозяйки. Передо мной была оскорбленная маленькая женщина — и горе обидчику, на которого падет ее гнев! Однако она сдержалась, интонация ее голоса вновь изменилась.

— Мистер Ребров! Ну зачем нам садиться? Мы не можем садиться, не можем! Я вас умоляю — ну что вам стоит? Давайте повернем — мы ведь улетели совсем недалеко, правда? Долетим до Ривы. Поймите, — она прижала руки к груди, глаза наполнились слезами, — для меня это крайне, крайне важно! Я умру, если пропущу это озарение! Честное слово, я не смогу это пережить. Ну что вам стоит?! Я сделаю все, что вы захотите, Александр!

О боги! Это было уже слишком. Не надо так давить на человека — он становится жестким и совершенно бесчувственным.

— Уважаемая мисс! Поймите и вы меня. Я лечу не по личному делу. Мой полет связан с важным служебным поручением. Я не могу терять столько времени. До Мадагаскара свыше 4000 километров. Я сожалею, но все, что я могу сделать, — это побыстрее доставить вас в Порт-Судан. «Головастик», мы торопимся!

Триси смотрела на меня так, словно я внезапно превратился в монстра, чудовище из сериала — впрочем, в ее глазах это, наверное, так и выглядело. Она несколько раз открыла было рот, но нужные слова не находились. На нее было жалко смотреть, на Калимон тоже, но что я мог сделать? Не надо было их брать. Секундная слабость — и вот…