Разговор не получился, потому что собеседник атаковал своим крюком. Данилов отскочил, поскользнулся и разложился на палубе. Враг налетел, но попался на обман и улегся, получив по коленной чашечке.

Данилов нащупал обрезок какой-то трубы и хотел было угостить Анпилина по голове.

Резким почти неуловимым движением мелкий противник сумел перехватить ее своим крюком и дать вольтаж. Данилов заметил как покраснели разрядные рубцы на ладони карлика и едва успел отбросить опасную трубу. Крюк взлетел над Даниловым, но заарканенный нитероботом карлик шлепнулся на спину раньше, чем успел ударить.

Мощным регбийным броском Данилов хотел припечатать Анпилина, но тот уже рассек аркан термоножом и упорхнул.

Данилов врезался в палубу и чуть было не заплакал, настолько неуязвимым казался этот этот карла со способностями гиганта.

Под руку попалась крышка от бака, Данилов швырнул ее и перекрыл удар термоножа. А затем врезал Анпилину в челюсть. Эта деталь у противника все-таки оказалась «жидкой». Еще удар — уже позаимствованным крюком, который застрял у Анпилина в горле. Карлик, наконец, улегся и перестал совершать стремительные неожиданные движения.

Данилов выхватил чип-замок из анпилинского кармана. Пора вязать обомлевшего гада с помощью нитеробота.

Не успел. Прямо в цех-коридор влетел флаер. Данилов отшатнулся к переборке и укрылся за выступающим шпангоутом. Флаер завис над Анпилиным, а затем выпустил механическую руку с буром. Бур мгновенно раскурочил череп лежащего карлика. Звуки терзаемой кости были столь неприятны, что Данилов даже зажмурился. А потом механическая рука вырвала из дыры в анпилинской голове сгусток с тянущимися за ним «соплями» — знаменитый осьминожик капсулы Фрая.

Флаер еще попытался ликвидировать Данилова, шарахнув по переборке зарядом из плазмобоя, но бывший особист уже юркнул в боковой коридорчик, так что ударная горячая волна лишь швырнула его метров на двадцать.

После столкновения с переборкой Данилов еще минуту-другую возвращал себе мысли и чувства, потом рванулся по трапу в пультовую.

У головастиков были красные потные лица, почти один к одному свежие блины со сковородки. Они были на пределе.

Данилов, всунув чип-замок в мигающий слот, открыл порты сервера.

Пакеты данных были уже готовы, отмыты от катаболитов и сейчас пошли на пересылку.

А Данилов влетел по трапу в полусферу противокосмической обороны, джин тут же подключил к себе модули управления оружием, засек улетающий флаер и пустил в его сторону ракету.

Ракета пошла по скручивающейся спирали, но флаер обманул ее, резко снизившись, почти свалившись, до ледяного гребня на европейской поверхности и тут же взмыв вверх. Ракета же, не вынырнув из пике, рассыпалась снопом пушистых искр.

Затем пилот (или автопилот) флаера решил обезопасить себя и атаковал полусферу ПКО.

На боевой отсек обрушился шквал плазмы, однако семь ракет типа «Бес-2» успели уйти в сторону флаера.

Данилов выскочил из полусферы, чуть раньше, чем она сгорела дотла, но джин уже загрузил свои сенсорные модули в боеголовки летящих ракет.

На несколько мгновений Данилов с помощью нейроконнекторов превратился в стаю «бесов» — и флаеру был поставлен мат в два хода.

Кумулятивная боеголовка прожгла его насквозь, уничтожив узел управления. Борт-компьютер флаера отбросил взрывоопасные химические ускорители и стал аккуратно опускать его на европейский лед.

Рядом с «парадным» шлюзом сервера Данилов обнаружил стойку с модерновыми пакетными скафандрами. Он нырнул в пакет, который самостоятельно склеился и стянулся на теле — всего каких-то тридцать секунд — вышел через «парадную» и преодолел с помощью нитеробота сто метров, отделяющих верхнюю палубу сервера от ледяной коры.

Флаер лежал неподалеку, каких-то двести метров. Откинув «фонарь» из него выбрался камрад — судя по росту, высокопоставленный соларит.

А потом невесть откуда взявшийся огненный шар сжег упавшую машину и отбросил соларита.

Данилов оглянулся назад. На верхней палубе платформы стоял Анпилин с мощным плазмобоем, причем без скафандра. Даже отсюда была видна кровь, залепившая черным льдом его голову.

А поверженный соларит застонал в радиоканал знакомым голосом:

— Помоги мне, Данилов. Или эта мелкая гнида сейчас прикончит меня.

— Это не мелкая гнида, Фридрих Ильич. Это очень большая гнида. Причем в состоянии сверхбиостазиса — метастазиса. К сожалению, ничем не могу помочь. Сегодня он уже был уничтожен несколько раз — и хоть хны. Возможно, он прикончит меня раньше, чем вас. А вы не думаете, что это воплощение Фюрера?

— Фюрер — уже полутруп, Данилов. Его сжирает вирус, от которого он когда-то произошел.

— Но этот наглый полутруп, как и любой другой вампир, хочет жить вечно.

— Данилов, видишь, он не стреляет, возможно кончился энергозапас плазмобоя. Давай же, вытащи меня. Мы сможем договориться с тобой и твоими друзьями. Старый пердун Фюрер не нужен ни нам ни вам. Спустим мощи в сортир. Афродиту, блядь, туда же… Зухра была у нее заместо передника, разве это жизнь… Функции конкретного управления передадим пекинскому гиперу, стратегией станет заниматься объединенный консультативный совет из ваших и наших людей…

— Гольдманну бы это не понравилось, Фридрих Ильич.

— Да насрать. Христианство, мусульманство, капитализм, коммунизм, гольдманизм. Сколько нам еще с этими еврейскими выдумками мучиться.

Беседа прервалась на запятой. Второй огненный шар оставил от Фридриха Ильича только гейзер, моментально превратившийся в ледяной столбик высотой примерно в три метра. С этим заодно испарились все надежды чинуш из Главинформбюро на правильную вечную жизнь.

Данилов понимал, что следующим будет он. Но Анпилин не торопился. Напротив, он спустился по тросу и пошел к Данилову пешком.

— Почему не стреляешь, Анпилин? Прочитал добрую сказку или забыл, где кнопочка находится?

— Из всех героев сказок я больше всего похож на Кощея Бессмертного. И я помню все кнопочки в этой солнечной системе. Но зачем мне действовать так по-жлобски? Оглянись, друг мой. Зачем мне лишать тебя столь ярких впечатлений.

И Данилов оглянулся.

Наступала волна. Для защищенного скафандром Данилова она катилась молча, хотя и в сверхразряженной атмосфере Европы вряд ли могла произвести достойный себя звук.

Предыдущий взрыв ледяной коры казался теперь пуканием новогодней хлопушки. Нынешний вал шел от горизонта до горизонта и выглядел как оживший горный хребет. Его украшал двадцатикилометровый плюмаж из замершего пара, впереди бежали трещины, мигом превращавшиеся в частоколы километровых гейзеров. Впервые с момента сотворения на Европе задул ветер и атаковал забрало шлема ледяной крупой.

То ли Афродита, то ли Фюрер высвободили волну, которую должна была уничтожить ледяную скорлупу Европы, а вместе с тем и Нинет.

Но они опоздали и Данилов уже ни о чем не жалел.

Нинет успела вырваться из ледяного плена на свободу и улетела по каналам, открытые для нее Лунатиком, на свои новые кластеры.

Нет, все-таки головастиков он жалел, да и Зухру тоже. Ничуть она не счастливее, хоть и красивая.

«Ничего уж тут не попишешь, это действительно конец. — проникновенным голосом заявил Джин Хоттабыч и сразу же поправился. — Но не абсолютный. Ведь даже я не просто куча стандартных кибермодулей, уже ничто не сможет убить мою бессмертную душу. Главный небесный Программист возьмет нас всех к себе и запишет на вечные накопители данных…»

Данилов еще успел задуматься о том, пришел ли джин к ортодоксальной религиозной точке зрения или же числит за какой-то киберсистемой функции всеведущего Ума-Разума?

Но, когда оголтелые гейзеры уже рвались к небу со всех сторон, а сумасшедшая стена заслонила половину мира, Данилова поглотила эллипсоидная тень, черная глянцевая клякса, и понесла к огромному диску Юпитера.

Путь лежал негладкий и неблизкий, не сравнить с теми мгновенными трансферами, которые случились с Даниловым в Лабиринтис Ноктис и на «Медузе».