— Зато кино плохое, — кисло сказала я. — Но ты все равно иди, раз книжка нравится.

— А мне можно? — ухмыльнулся Дэн.

— А ты на ДиВиДи посмотришь, — тут же откликнулась я.

— А у нас есть диск? — озадачился он.

— Нет, — улыбнулась я. — Вот как раз и съезди в магазин, купи его. И софта свеженького посмотри.

Домофон заверещал, и я не глядя ткнула кнопку на аппарате.

— Ну все, други мои, это точно клиент, — подтолкнула я троицу к двери, — задачи всем ясны — так что ариведерчи, и до новых встреч! Дэн — ты через минут сорок можешь возвращаться.

— Через час, — ухмыльнулся он.

— Сорок пять минут — и ищу тебе замену! — нежно улыбнулась я ему.

— Тогда я буду через полчаса, — серьезно ответил он и чмокнул меня в макушку. — Тобой я рисковать не намерен даже шутя.

Тут раскрылись двери лифта, на ковровое покрытие ступил аристократичного вида старичок, сухонький, седенький, и несмотря на жару — в сером дорогом костюме. Он сделал неуверенный шаг вперед и вопросительно посмотрел на нашу честную компанию.

— Александр Васильевич? — улыбнулась я ему.

— Да-да, Машенька, — учтиво склонил он голову. — Простите что я не вовремя, у вас гости…

— Вовремя, вовремя, они уже уходят, — сказала я, выразительно глядя на народ.

— Ваши родственники? — так же вежливо спросил старичок.

— Родственница у меня тут одна — София! — указала я на девушку. — Прошу любить и жаловать, горячо любимая сестричка.

Сонька вскинула на меня глаза, полные беспредельной благодарности, мне аж неловко стало. Ну да ничего, девчонку надо было поддержать, дать ей раз и навсегда понять, что мы — семья. И нечего чемоданы взад — вперед таскать.

— Мда? — неопределенно хмыкнул Дэн, а Серега посмотрел на меня обиженным взглядом.

— А для остальных я, Александр Васильевич, как и для вас — ведьма, — с долей ехидства ответила я. — Пойдемте же, что я вас на пороге держу.

Дэн одарил меня на прощание задумчивым взглядом и вся компания загрузилась в лифт.

А я проводила старичка в гостиную, вытащила ящик с картами и попросила его рассказать о беде.

— Странное тут дело вышло, Машенька, — начал он, глядя на меня темными глазами. — Сыночек у меня, Алешенька, всегда был крайне разумным мальчиком, вот, крайне разумным. Школу закончил хорошо. В институте его хвалили. Я ведь, Машенька, большим человеком был в свое время, только Алешенька сам себе дорогу пробивал, на меня не оглядывался, вот. Хороший он у меня мальчик, все знают.

— И что с ним случилось? — спросила я, втайне желая ускорить повествование.

— Я ваше нетерпение, Машенька, понимаю, — внимательно глянул на меня Александр Васильевич. — Только не ради праздной болтовни я это рассказываю. Я ведь до вас в милиции был, — не взяли у меня заявление, и связи не помогли. Говорят — мол, Александр, он взрослый мужик, имеет право.

— На что? — чуть не взвыла я.

— Так продал он квартиру, Алешенька мой, — вздохнул дед. — Фирму свою и квартиру.

— Брр, — потрясла я головой. — Какой криминал в этом?

— Но ведь мы же с ним не ругались, золотая вы моя, — торопливо начал старичок, понимая, что я его не понимаю. — Мы всегда были в отличных отношениях, а тут я уехал погостить к сестре в Киев на месячишко, возвращаюсь — а квартира продана.

— Квартира ваша, что ли? — начала я проникаться ситуацией.

— Нет, — покачал он головой. — Я на Закатном бульваре живу, а он в центре. Его квартира продана, его, со всей обстановкой. А знали бы вы, Машенька, как он эту квартирку лелеял и холил. Все каких-то дизайнеров нанимал, интерьер разрабатывал, столько денег в нее вгрохал…

— Может, задолжал кому, вот за долги его и…, — начала я.

— Ну о чем вы! — замахал старичок руками. — У него крыша ментовская была, а это вам не бандиты, согласитесь.

Хм… И правда, если ментовская крыша — то это и меняет дело. Менты на счетчик не ставят, имущество за долги не отбирают.

— Так враги, завистники — мало ли их, — снова пустилась я в предположения.

— Думал, — отозвался старичок. — Но тогда — отчего я ничего про это не знал? Отчего его проблемы после его побега не отразились на мне?

— Ну, тогда, вероятно, у парня просто изменились планы, — терпеливо разъяснила я. — Он у вас, я так понимаю, совершеннолетний, и посему имеет право продавать по своему усмотрению свою собственность. Это к юристу не ходи. Продал и переехал в другой город. Ждите письма.

— И вы меня не понимаете, Машенька, — покачал головой дед. — Ну вот сами-то представьте — как бы вы продали свою квартиру, фирму, переехали в другое место и матери ничего не сказали? Даже записочки не оставили? Даже друзьям ничего не сказали?

«А это вариант!» — воодушевился внутренний голос, давно подбивавший меня свалить от матери подальше.

Я слегка усмехнулась. Вот как раз это — я однажды и сделаю.

— Так, Александр Васильевич, — подвела я итог. — Мое мнение — это только мое мнение. Вы ко мне не за этим пришли, верно? Что от меня требуется?

— Разыскать Алешеньку, — твердо ответил дед. — Пусть даже он просто уехал и не пожелал со мной общаться — что невероятно — но тогда пусть он мне об этом сам скажет.

— Разыскать — не гарантирую, — поморщилась я. — За этим — пожалсте в детективные агентства. А я могу просто посмотреть — что с Алешей, определить причины его побега и что с ним теперь.

— Но позвольте, — старичок от волнения аж привстал, — позвольте, Машенька, мне говорили, что вы однажды делали вызов в подобной ситуации — человек через несколько дней с другого конца страны приехал! Ноги сами его принесли!

— Тогда я помоложе была, — пожала я плечами.

Вызов делать — это надо неделю поститься до, и три дня в течение ритуала. Поститься — это не только не есть, но и в телесном плане. Да Денис за полторы недели воздержания от меня сбежит! Да, вызов крайне хорошо оплачивается — но так рисковать Дэном я не могла. Ну получу я за вызов десятку — и что, утешат меня эти баксы потом?

Простите, но Дэн для меня приоритетнее.

— Так а что же делать? — устало посмотрел на меня Александр Васильевич.

Я задумалась, после чего сказала:

— Давайте так. Я сейчас посмотрю на картах, все запишу, и договорюсь с кем-нибудь из наших, чтобы они вам помогли. Это в случае, если действительно вызов требуется.

— Как не требуется, конечно требуется, вот, — вскинул он на меня глаза.

Я промолчала. Если Алешенька его, допустим, мертв — то тут только некромант поможет. Но все это только мои предположения, так что, взяв из ящичка первую колоду, я протянула ее Александру Васильевичу.

— Молча перетасуйте, думая о сыне, потом отдадите мне, — велела я.

Он взял, принялся как-то неумело перемешивать карты, они валились из его рук, он суетливо пытался их поднять, я быстро выхватила их сама. В общем, нервозность какая-то в старичке была.

В конце концов он сдался, отдал мне карты и сказал:

— Да я бы и сам карты поднял, что же вы…

А я уже разложила выпавшие карты и внимательно их смотрела.

«То ли я дура», — подумалось мне.

Я вскинула глаза на Александра Васильевича. Он пристально смотрел на меня.

Нахмурившись, я подала старичку другую колоду.

— Перетасуйте-ка, — попросила я.

Его руки принялись споро мешать карты, а сам он с видимым безразличием спросил:

— Машенька, голубушка, а что вы уже увидели?

— Надо уточнить, — задумчиво сказала я и взяла у него колоду.

Прикрыв глаза, я принялась за раскладку на тринадцать. Не глядя вытаскивала карты, выкладывала их полукругом, после чего отложила колоду и принялась анализировать картинку.

— Что-то видите? — нервно спросил дед.

— Вижу, — спокойно ответила я. — С сыном вашим вы расстались пятнадцать минут назад, он вас сюда и привез, и ждет на машине неподалеку. Оплатите мне сеанс и убирайтесь на все четыре стороны. Нормальную вы мне сказку рассказали, браво. Я даже поверила.

Дед набычился:

— Да с чего это ты так решила? Я к тебе как к человеку пришел, погадать, а ты мне такое говоришь!