– Целое состояние, если вести такую простую жизнь, как мы, – тихо сказал Сембур. – Беда, что пришлось портить такую брошь, но я не отважился продавать ее целиком.

Вдруг он содрогнулся, словно увидел призрак, и быстро закрыл коробку крышкой.

– Здесь все драгоценности моей мамы, Сембур?

– Только часть. Некоторые из ее вещей.

– Наверное, было красиво, когда она их надевала.

– Джейни, она была самой красивой дамой из всех, кого я видел.

– Ты всегда вздрагиваешь, когда заглядываешь в эту коробку?

– А я вздрогнул? Да, наверное. Это просто… воспоминания.

– Должно быть, они очень печальные. Рассказал бы ты мне обо всем.

– Возможно, скоро я так и поступлю. Для своих лет ты очень взрослая.

Он принялся складывать сумку с деньгами, патроны и драгоценности обратно в яму. Закончив, он водрузил камень на место и поднялся, отряхивая колени.

– Теперь принеси мне Святую Библию и почитай-ка мне ее полчасика перед тем, как ложиться спать.

Когда я доставала в спальне из маленького комода около кровати Святую Библию, мне пришла в голову одна идея. В доме было уже очень тепло, и я крикнула: – Подожди минутку, Сембур.

В течение секунды я сбросила шаровары и тунику. Достав из-за маленького занавеса, с перекладины, на которой висела моя одежда, сари, купленное мне Сембуром в подарок во время его поездки на юг три года назад, я невольно залюбовалась им. Оно было из ало-золотого шелка, самая восхитительная вещь из всего, что у меня было.

Я завернулась в него, как учил меня Сембур, подоткнула конец, взяла Святую Библию и вернулась в гостиную. Сембур с отсутствующим видом глядел в огонь, не поднимая на меня глаз, пока я не опустилась на подушку напротив него. Когда же он заметил меня, то лицо его странно исказилось, став почти испуганным. Шумно выдохнув, он сказал:

– Боже, мне показалось даже, что я свихнулся. Будто увидел, что передо мной с книжкой в руке сидит твоя мама. Ты прямо ее копия.

– У-у-у, тогда я, должно быть, красивая! Ты говорил, что она была красивой.

– Не задавайтесь, юная леди. Вспомните историю про гадкого котенка, которую я вам рассказывал. Вот кто вы пока. Может, со временем вы и превратитесь в лебедя, но не будьте в этом слишком уверены.

Я хихикнула, потому что давно рассталась с надеждой стать чем-нибудь, кроме гадкого утенка. Год назад, во время поездки в Магьяри, я выторговала там увиденное в одной из лавок зеркало. Оно было вполовину моего роста, и мы натерпелись, пока довезли его до дому, но сейчас оно висело в моей спальне. Когда я принималась изучать свое отражение, настроение мое неизменно портилось. Мои густые, черные волосы были подстрижены под горшок, лицо было странного цвета – даже не такое бело-розовое, как у Сембура, а просто бледное, бледнее, чем у кого бы то ни было в Намкхаре. Глаза были странной формы, лоб был большим, а нос был узким вместо того, чтобы быть широким и плоским.

Одно время я ходила совершенно несчастная из-за своей внешности, но постепенно привыкла к ней и перестала расстраиваться. Когда Сембур сказал, что я – копия мамы, я понимала, что все дело только в том, что я надела сари.

В Святой Библии мне больше всего нравилась книга, называвшаяся «Екклезиаст». Я мало что понимала в ней, но слова, казалось, были полны волшебства. Произносимые вслух, они напоминали доносившийся издалека звук больших труб Галдонга. По моему телу пробегала дрожь, в горле вставал комок и начинало щипать глаза. Но сегодня я чувствовала себя слишком усталой для встречи со столь сильными магическими словами, поэтому спросила:

– Что ты хочешь, чтобы я прочитала, Сембур?

– Кусочек оттуда, кусочек отсюда. На твое усмотрение, Джейни.

Я выбрала Захарию. Эта книга всегда озадачивала меня, а в некоторых местах даже казалась смешной, хотя я не отваживалась признаться в этом Сембуру. В ней было про ангела, который все время приходил, чтобы разговаривать с Захарией и показывать ему всякие странные вещи. Я спросила у Сембура, что все это значит, но он тоже не понимал.

Однако в тот момент мне в голову пришел новый вопрос, и я задала его Сембуру:

– А почему у некоторых слов, например, «хангел», нет впереди буквы «h», а мы ее произносим?

Нахмурившись, Сембур сосал свою пустую трубку.

– Ну, трудно объяснить, Джейни. По правде говоря, это вопрос для кого-нибудь, кто прочитал больше книжек, чем я. Но читаются и пишутся слова по-разному, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Думаю, в некоторые слова, где буквы «h» на письме нет, она все равно вставляется, когда мы их произносим. Например, «хангел», "хангличанин", «хобразование». Вроде бы для «хударения», понятно?

– Ну… думаю, что понимаю, но откуда мы знаем, в каких словах это нужно делать?

– А это, Джейни, как и многие другие вещи, – Сембур рассеянно махнул трубкой, – ты узнаешь, когда подрастешь. Это приходит с опытом, понятно?

– Не очень, но я об этом потом подумаю. – Я нашла главу пятую, где ангел снова приходит к Захарии, и начала: – И опять поднял я глаза мои и увидел: вот летит свиток. И сказал он мне: что видишь ты? Я отвечал: вижу летящий свиток; длина его двадцать локтей, а ширина его десять локтей…

Сембур сидел с трубкой во рту, закрыв глаза, чуть-чуть склонив голову, и внимательно слушал, время от времени кивая в знак одобрения головой. Я читала Библию минут пятнадцать, выбирая разные места, которые мне нравились, а потом принесла из спальни свою любимую книгу, "Истории про Джессику" и прочитала мою любимую историю оттуда. Там рассказывалось про то, как Джессика во время каникул поехала на побережье и увидела, что леди и джентльмена уносит волной. Она поехала на лодке и спасла их. Но когда Джессика вернулась домой, то ее стали ругать за то, что она пришла так поздно. И она, чтобы не подумали, что она – хвастунья, никому не сказала о том, что на самом деле произошло.

Сембур всегда говорил, что от Джессики может стошнить, но я считала ее очень храброй. Когда я закончила чтение, он уже спал, сидя на стуле. Я убрала книги, вымыла кружки из-под чая, затем подошла к Сембуру и свистящим шепотом произнесла:

– Смирно!

Он вздрогнул и, толком не проснувшись, вскочил со стула. Это была старая шутка, мне случалось и раньше забавляться, произнося это волшебное для солдата слово.

– А, Сембур, я тебя поймала! – завопила я.

– Ха! Знаешь, кто ты такая? – он подкрутил кончики усов. – Ты противная маленькая девчонка, вот кто! Не удивлюсь, если сегодня сюда проберется один из этих огненных демонов и откусит тебе пальцы ног!

– Ну! – я с беспокойством посмотрела на закрытые кожей окна. – Но ведь они не смогут, правда?

Откинув голову назад, Сембур от души расхохотался.

– Помилуй Боже, Джейни, да ведь я просто шучу! Почему ты веришь в такие глупости? Обещаю, никакой демон сюда сегодня не проберется. Отправляйся в постель и выспись как следует. Да, и не забудь помолиться перед сном.

Я поцеловала его на ночь, но уснула не дочитав положенных вечерних молитв. Возможно, именно поэтому посреди ночи и в самом деле явился демон, чтобы мучить Сембура. Это случалось несколько раз в году, и сначала я ужасно путалась, но теперь уже привыкла. Проснувшись, как обычно, от криков Сембура, я поняла, что демон наслал на него кошмар. Я слышала хриплое дыхание и скрип постели, на которой он метался. Временами он принимался что-то отчаянно бормотать, затем его голос срывался на крик, а порой он словно рассуждал сам с собой:

– Да. Мне придется взять драгоценности… нужны деньги, – пауза – и затем полный ужаса шепот: – Я не могу это сделать… не могу до нее дотронуться, – дыхание все больше учащалось, пока не превратилось в хрипы, а потом вдруг снова стало ровным, и Сембур вялым голосом сказал: – Да, сэр. Прошу прощения. Просто… просто то, что пришлось сделать, оно… Я предпочел бы, чтобы меня распяли.

Снова хрипы. Я вылезла из постели и, пытаясь унять дрожь в руках, силилась зажечь масляную лампу. Он снова заговорил, на этот раз почти рыдая: