— Фэтры разобщены.

— Ну и что? Эта разобщённость не помешала им подавить бунты большие, чем твоё восстание. Неужели ты думаешь, что ты первый, кто пытался действовать таким образом? Ты воюешь на территории фэтров, а на ней они сильнее.

— Ты уже неоднократно это говорил.

— И скажу ещё. Кто у тебя в войске? Крестьяне, ремесленники, рабы. Они горят желанием освободиться, но у каждого есть где-то клочок земли, к которому каждый рассчитывает когда-нибудь вернуться. Ты обещал это, и они тебе верят. А кто у фэтров? Профессиональные солдаты, для которых война — жизнь. Правда, они разобщены. Поэтому ты и побеждаешь. Пока. А дальше? А дальше будет следующее. По мере твоих успехов к тебе будет бежать всё больше и больше народа. Но людей надо кормить. Где взять еду? Твоя армия не сеет, не пашет. Вывод один — взять у тех самых крестьян, которых ты защищаешь. Но по мере роста твоей армии еды будет требоваться всё больше и больше. Одна деревня не способна дать столько еды, а если и даст, то сама вымрет. Значит, надо брать с нескольких деревень. Но здесь и начинает слабость фэтров оборачиваться их силой. Их отряды меньше твоих, много еды им не надо, а большинство крестьян уже привыкли, что приходит фэтр и забирает еду для своих нужд. Сотни таких отрядов будут постоянно кружить вокруг твоей армии. Только ты ушёл из деревни, как один отряд уже там. И вот начинается казнь тех, кто сотрудничал с тобой. Начинается опустошение местности, сжигание полей и, как следствие, голод. Ты можешь оставить охрану в деревнях, но твои вооружённые крестьяне вполне могут задать вопрос: «А почему, собственно, мы охраняем эту деревню, в то время как мою родную никто не охраняет?» И зададут, можешь поверить. Ты можешь метаться по всей округе со своей армией, может, даже и поймаешь с десяток отрядов фэтров. Но эти действия опустошат местность, и ты уже не сможешь прокормить своих людей, а бесконечные сражения, выигранные, но не принёсшие никакой пользы, вскоре надоедят крестьянам. А, пообещав защитить всех, ты вынужден будешь носиться между многочисленными деревнями и всё равно не сможешь обеспечить защиту. Вот она, та ловушка, про которую я говорил. И ты сам её себе построил. И как следствие, люди потеряют к тебе веру. Разросшаяся армия требует припасов, но крестьяне не в силах их дать. Так кто для них лучше? Фэтр, при котором жилось голодно, но при котором никто от голода не умирал? Или ты, который постоянно опустошает деревенские припасы? А потеря доверия со стороны крестьян — это твой конец. Именно они твоя опора. И именно это укрепит власть фэтров! Именно эти крестьяне в будущем постараются сами придавить любого другого «освободителя», чтобы опять не умирать от голода. А фэтры в тех деревнях, что поддерживали тебя, устроят настоящую резню. Ты обречён. Поэтому я и прошу тебя уйти. Не навлекай на этих людей разорения.

Грепп молчал. Молчал долго.

— Я не хочу тебе верить, но почему-то верю, — признал он. — Я действительно был во многом не прав, и не думай, что я не знал этого до встречи с тобой. Если бы я мог повернуть время, то многое сделал по-другому. Не сказал ты ничего нового и по поводу моей обречённости. Я знал, что нас в конце концов разобьют. Но я надеялся, что всё-таки это восстание хоть немного ослабит власть фэтров.

— А этой иллюзии я тебя лишил, — сочувственно заметил Виктор.

Грепп неожиданно подхватил скамейку и с силой обрушил её на пол.

— Полегчало? — поинтересовался Виктор.

— Нет!!! Вот если ты такой умный, то скажи, что мне делать?! Легко указывать чужие ошибки, но вот дать реальный совет…

— В первую очередь, я бы посоветовал разобраться со своими обещаниями.

— Я не могу нарушить их.

— Да и не нарушай. Кто заставляет? Просто измени. И если ты действительно хочешь ослабить хватку фэтров, то не пытайся действовать в существующей системе. Рушь её.

— И как я узнаю, что на правильном пути?

— Как узнаешь? Как ты думаешь, на чьей стороне церковь?

— На стороне Императора, — несколько удивлённо ответил Грепп.

— Нет, я имею в виду, на твоей или на стороне фэтров?

— Они нейтральны.

— Вот если церковь выступит на стороне фэтров, то ты действуешь правильно.

Грепп уставился на Виктора как на сумасшедшего.

— Не понимаешь, — кивнул Виктор. — На самом деле церковь на стороне фэтров. Она не нейтральна. Именно фэтры основа её могущества, если ты этого ещё не понял. Если фэтры исчезнут и жизнь станет замечательной, то кто станет слушать их сказки об Императоре? Зачем он вообще будет нужен? Но пока есть фэтры, пока они ведут тот образ жизни, который так тебе не нравится, церковь неуязвима. Люди, как и прежде, будут нести им дары и молиться о пришествии Императора. А фэтры будут поддерживать церковь за то, что та всё им позволяет. Даже не позволяет, а оправдывает. Надеюсь, я не задел твоих религиозных чувств?

— Не задел. Церковь не духовник, а всего лишь слуга Императора. Какая уж тут религия.

Тут уже Виктор опешил. Он уже привык думать, что здесь церковь, как и на Земле, должна быть религиозной организацией и называть себя посредником между богом и людьми. И вот оказывается, что на самом деле её все воспринимают как будущего слугу Императора. Ничего более. Виктор даже выругался сквозь зубы. А он-то сколько осторожности проявлял к ней, боясь словом задеть. Даже со священником спорил в рамках религии.

— Но бросить вызов церкви, — продолжил Грепп, не замечая состояния собеседника, — это бросить вызов Императору.

— Почему? Пока ты так думаешь, ты уязвим.

— Что ты конкретно предлагаешь, скажи сначала? Что ты подразумеваешь под ломкой системы?

— Государство! — торжественно провозгласил Виктор. Видя непонимание собеседника, он начал объяснять. Сначала спокойно, но по мере рассказа распалялся всё больше и больше. Потом вскочил и стремительно зашагал по комнате, размахивая руками. Привлечённый шумом охранник, встревоженный долгой беседой своего предводителя с пленником, заглянул в комнату и едва не выронил копьё от удивления. Пленник стремительно ходил по комнате, что-то с жаром объясняя. Но удивляло не это, удивляло то, с каким интересом слушал Грепп. Стражник осторожно прикрыл дверь. Сегодня ему будет что рассказать товарищам.

— А не получится ли так, что я претендую на роль Императора? — поинтересовался Грепп, когда Виктор ненадолго замолчал.

— Нет! Более того, необходимо отрицать любой намёк на то, что вы претендуете стать Императором. Никаких Императоров. Наоборот, надо подчёркивать, что вы всего лишь человек. Конечно, сначала придётся действовать внутри системы. Надо накопить сил. И только когда окрепнете, тогда приступать к следующему этапу. Но надо всё делать постепенно, шаг за шагом. Конечно, вы можете проиграть, но вот тогда даже если вы проиграете, то всё равно нанесёте могуществу фэтров страшный удар. И если они постараются скрыть правду о вашей попытке, то удар по ним будет даже сильнее. Любая попытка скрыть правду вызовет только дополнительный интерес. Конечно, сперва к вам отнесутся как к сумасшедшему, но это и хорошо. Привлечёт внимание. Тут главное первые успехи. Если они будут, то интерес начнёт возрастать. Вы окажетесь в центре внимания. С одной стороны, вы всегда будете на острие удара, но с другой — вы будете факелом, который освещает путь и будет светить даже в случае вашего поражения!

Грепп выслушал молча.

— Я не смогу, — заявил он. — И ты это знаешь. Не потому, что не захочу, а именно не смогу. Ты сам говоришь, что я слишком прямолинеен. А здесь требуется изворотливость, хитрость, если хочешь.

Виктор скис.

— Да. Ты прав.

— Вот если бы… — Грепп задумался, потом решительно выпалил: — Фэтр, давайте действовать совместно! Я не знаю, как вы в ваши годы узнали всё это, но чувствую вашу правоту! К тому же, мне кажется, что вам самим не нравится то, что творится вокруг.

— А как же ваше обещание убивать фэтров?

— Отрекитесь!

— Я не Гийом, Грепп.

— А, вы об этом подонке?