Написанный в Америке, но построенный на «европейском» материале роман «Грязь на снегу» (1948) по праву занимает важное место не только в творчестве Сименона, но и в современной ему французской литературе. Мы уже упоминали о нем: главный его герой — сын содержательницы публичного дома, нравственный подонок, гадина, человек, сознательно выбравший путь законченного негодяя. Почему так произошло с Франком Фридмайером — особый вопрос. Сименон вводит нас в страшный мир оккупированного во время войны города с его черным рынком, грязными махинациями мошенников, наживающихся на войне, грабежами и царящим в нем беззаконием, но и этот роман — в конечном счете роман доверия к человеку. Как сцену свидания Дейва с сыном в «Часовщике из Эвертона», здесь хотелось бы отметить сцену, когда к попавшему в тюрьму Франку приходят Мицци, девушка, над которой он надругался, и ее отец. В ней Франку дано и измерить всю глубину своего падения и принять решение умереть человеком, хотя бы смертью искупив свою вину перед людьми. Из окна камеры Франк наблюдает за далеким окном обыкновенного жилого дома («которое могло бы быть его окном»), за появляющейся в нем иногда молодой женщиной («которая могла быть Мицци»), за тем, чего он лишил себя сам.
К мыслям о современной молодежи, о «трудности быть молодыми» Сименон постоянно возвращается в своем творчестве. Уже в одном из первых социально-психологических романов, «Пассажир „Полярной лилии“» (1932), речь идет о становлении характера молодого человека, о его нравственном воспитании, о том, что именно в ранние годы определяются, закладываются основы его дальнейшего поведения, отношения к жизни. Какими станут сегодняшние юноша или девушка, только еще начинающие жизнь? Сумеют ли они преодолеть социальную несправедливость, сопротивление враждебного им общества? Не произойдет ли так, что большая часть молодежи приспособится к буржуазному укладу жизни, буржуазной морали, пойдет по тому пути, на который ее будет толкать старшее поколение? Чего можно ожидать от таких молодых людей, как несколько американских сержантов, находящихся под следствием по делу о гибели девушки, раздавленной поездом («Мегрэ у коронера»)? Могла ли быть иной судьба, чем та, которая выпала на долю братьев Рико, Франка Фридмайера, Бена и Лилиан, и что нужно сделать для того, чтобы общество стало более благожелательным по отношению к своим собственным детям, к их будущему?
Мы говорили о большом познавательном значении романов Сименона. Значителен и их нравственный, воспитательный смысл. Писатель хорошо понимает: одним из важнейших критериев в оценке состояния общества, его морального здоровья является положение и мироощущение молодежи. Он верит: «Новую мораль создадут сегодняшние дети и молодежь, которую упрекают за длинные волосы и за то, что она выходит на улицы с плакатами в руках. Однако от них рождается мир будущего». Сименон думает о том, что мир переживает некий переломный этап в поисках новых оснований жизни: «Сегодня все считают, что мы находимся между двух цивилизаций, между двух укладов жизни, в особенности — между двумя типами человеческих отношений». Иногда ему кажется даже, что молодежь, выходящая на улицы со своими требованиями, уже осуществляет революционное преобразование общества: «Что меня поражает… это ослепление целой части того, что называют обществом. Они хотят во что бы то ни стало помешать революции, которая повредит их личным интересам, но они не отдают себе отчета в том, что революция уже пришла».
Мир нуждается в преобразовании. Уезжая в Америку, Сименон предполагал найти там «страну свободы и демократии». В конечном счете надеждам этим не было суждено сбыться. Был момент, когда писатель хотел принять американское подданство и навсегда остаться в Соединенных Штатах. Начало пятидесятых годов в Америке стало периодом разгула маккартизма. «Маккартизм, — говорил Сименон в интервью советскому журналисту Ю. Косинскому, — наводил ужас на американцев, но все молчали. Меня в то время поразило, что такая дикая кампания преследований и гонений за убеждения возможна в стране, которую преподносили в мире как оплот и идеал демократии».
В 1955 г. Сименон окончательно вернулся в Европу, с 1957 г. обосновался в Швейцарии.
Постоянное общение с широким кругом людей разных «рангов», разных взглядов и убеждений, продолжительные путешествия по всему свету, постоянное стремление докапываться до самой сути происходящих явлений, политических и общественных процессов, на глазах меняющих облик нашей планеты, — все это не только обогащало Сименона-писателя, но и вело его к пересмотру, уточнению позиций по кардинальным проблемам современности. Мы не имеем в виду какого-то коренного перелома, изменения взглядов Сименона, но мы хорошо помним его многочисленные заявления о его сознательной, принципиальной отстраненности от любой политики, о том, что с его точки зрения политика делается только грязными руками, подчиняет себе человека, делает несвободной его мысль. Правда, во время гражданской войны в Испании, в годы Народного фронта во Франции, агрессии фашистской Италии против Абиссинии Сименон ощущал аполитичность как уклонение от выполнения гражданского долга. «Бывают моменты, — писал он, — когда отказ от вовлеченности в политическую деятельность выглядит как предательство, и все оказываются против тебя». За всем этим, в частности, и за противоречиями, которыми нередко изобилует мысль Сименона (писатель часто словно спорит с самим собой, взвешивает все за и против), есть нечто более важное для нас: художественное творчество писателя, что бы он ни говорил сам, «вовлечено» в некую «высшую политику», политику борьбы за Человека. Сименон имел право сказать: «Я принадлежу к семье тех, кто посвящает свое время попыткам улучшить жизнь человека, любого, какого бы то ни было человека».
После войны Сименон расстается со многими иллюзиями, наивными представлениями, нашедшими отражение и в его романах. Так, в свое время ему хотелось сделать Мегрэ своего рода положительным героем, «адвокатом человеческих душ», «выпрямляющим» судьбы других людей, несчастных и обездоленных, способным хоть что-то изменить в неблагополучном обществе. И позже Сименон не лишает Мегрэ своих симпатий, он продолжает передоверять ему многие собственные мысли, но ясно отдает себе отчет в том, что зло никем не может быть побеждено в одиночку.
Можно, конечно, пожалеть о том, что в романах Сименона человек почти всегда — лишь жертва внешних по отношению к нему обстоятельств. В них нельзя найти тех, кто активно восстал против установившихся бесчеловечных порядков и законов. В лучшем случае на страницах некоторых романов появляются — как бы на втором плане — фигуры революционеров-анархистов, избравших бесперспективный путь индивидуального террора, но всегда это неудачники, заранее обреченные на смерть, вроде несчастного Гастона Рамбюра из повести «Льет дождь» (1939).
Не сразу писатель утвердился в мысли о том, что в жизни нет и не должно быть места для «нейтралитета», отстраненности от всего, что происходит в мире, даже если это происходит за тысячи километров от тебя. Человечество находится в опасности, угрожающей ему и со стороны асфальтобетонной цивилизации, наступающей на живую природу, и со стороны жестоких диктаторских режимов, царящего во многих странах голода, убивающего ежегодно сотни тысяч детей… В опубликованной в 1970 г. автобиографической книге «Когда я был старым» Сименон рассказывает не только о прожитой им самим жизни; на страницах книги хроника современных событий, в которой речь идет об освобожденных от колониального гнета бывших колониях и о странах, ведущих борьбу за национальную независимость. Сименон пишет об Алжире и Кубе, Никарагуа, Анголе, Конго.
Конец 50-х — 60-е годы в творчестве Сименона занимают особое место. В это время им создан ряд очень сильных романов, в которых как бы находят завершение темы, постоянно привлекавшие пристальное внимание писателя. Решая тему политической власти и тех, кто ее осуществляет, ее воздействия на судьбы миллионов людей, Сименон в романе «Премьерминистр» (1957) поднимается к самым вершинам государственной иерархии. Главным персонажем романа он делает отошедшего от дел когда-то всемогущего председателя Совета министров, который теперь получает возможность взглянуть на прожитую им жизнь, трезво оценить результаты своей деятельности. Власть не дала ему ни подлинной свободы, ни настоящей независимости, вместе с тем отняв то, что составляет простые человеческие радости. В известной мере «Премьер-министр» — еще один из «вариантов» того, о чем с такой силой рассказал Толстой в повести «Смерть Ивана Ильича».
