Я огляделся по сторонам. Мебель, похоже, стояла в кабинете итальянская, не новая. По-видимому, уже пережившая многих своих хозяев. На столе лежали блокнотики с эмблемой Дома правительства и рядом с каждым карандаш. Обстановка мне понравилась, да и хозяин кабинета вызывал симпатию своим умным интеллигентным видом. Как будто подслушав мой вопрос, обращенный к Олегу в приемной, вице-премьер, начал:

– Коллеги, хочу пояснить цель нашего сегодняшнего мероприятия. В страну пришло много иностранных инвестиций. Очевидно, что большая часть из них так или иначе будет использована в строительстве. Если отбросить те мелкие объекты, которые строились и будут строиться без нашего на то влияния, то перед правительством стоит сложная задача координации управления десятью—пятнадцатью наиболее крупными объектами, возводимыми в нашей стране. Это могут быть офисные здания, заводы и даже многомиллионные жилые комплексы с частными или государственными инвестициями. Их дальнейшее использование для нас не имеет значения, ведь они так или иначе имеют социальную направленность. Главное – объекты должны быть реализованы в срок с высоким качеством. Они являются залогом обеспечения граждан страны рабочими местами, доступным жильем и, что не менее важно, поднимать авторитет нашей экономики перед иностранными инвесторами. Я пригласил вас, чтобы услышать мнение о том, как лучше организовать работу консультационного совета. При этом, если вы не возражаете, рассматриваю каждого из вас членом этого совета. Кто хочет выступить?

По очереди выступили почти все, эмоционально рассказав о возникающих трудностях и государственной бюрократии. Вице-премьер конспектировал речи выступающих так, как будто он впервые об этом слышал.

Я же решил рассказать совсем о другом. О необходимости внедрения новейших технологий и возможности тиражирования наиболее интересных решений для всех крупных объектов. Когда во время своего выступления я посмотрел на вице-премьера, то увидел, что тот перестал писать и смотрит куда-то вперед перед собой. Значит, то, что я рассказываю ему, не интересно. Ну и ладно. Поговорили и забыли. После моих слов еще немного пообсуждали, и хозяин кабинета подвел черту.

– Спасибо вам всем за то, что приняли участие в сегодняшнем обсуждении. Много из услышанного сегодня предстоит обдумать и систематизировать. В чем я уверен точно – это то, что консультационный совет нужен. Он будет создан. Возглавлю его я сам, а вот в качестве заместителя на общественных началах я бы попросил поработать господина… – вице-премьер заглянул в блокнот с записями, – Рубинина Якова Моисеевича. Не возражаете?

Все присутствующие за столом обернулись ко мне, а я, словно персонаж из пьесы советских времен, с пионерской готовностью произнес:

– Нет!

После этого присутствующие как-то быстро засобирались. Вице-премьер пожал всем руки, а мне сказал:

– Я приглашу вас к себе через пару недель, когда мы обозначим круг вопросов, которыми будет заниматься совет.

– Хорошо, – обыденно ответил я, как будто вице-премьеры приглашали меня к себя каждый день.

Попрощавшись со всеми участниками встречи, я вышел на улицу вместе с Олегом. Падал легкий снежок, в воздухе царила все та же загородная свежесть, и вновь сжалось сердце – мне ужасно захотелось позвонить Виктории. Но я не мог этого сделать – очень уж сильно я обидел девушку. И главное – что я мог ей предложить? Хотя нет, я не поэтому не мог ей позвонить. У меня внутри сидела обида. Как это так – мною пренебрегли и бросили в канун Нового года?! Ну и пусть теперь живет как знает!

Ехать домой не хотелось. Я предложил Олегу:

– Давай сходим куда-нибудь? Я приглашаю.

– Давай, я сейчас холостой! – сказал Олег.

– А я, похоже, всегда холостой. Поехали в «Ноа», здесь рядом.

Глава 19

Ресторан «Ноа» был пуст, как и большинство модных ресторанов города в это время года. Тем не менее Олег попросил метрдотеля проводить нас в VIP-зал.

– Странно как-то устроена жизнь в нашей стране. В любом заведении, начиная от публичного дома до заводской столовой, имеется VIP-зал, – произнес я.

– Ничего странного в этом нет. Люди столько лет имели одинаковые возможности, что теперь ищут любой повод, чтобы отличиться друг от друга. Вот долго ли это продлится, вопрос?

– Думаю, долго. Помнишь историю с Моисеем, который водил евреев по пустыне сорок лет, пока не умер последний человек, живший с духом раба. Так и здесь – пока не выветрится из людей показная необходимость демонстрировать свое преимущество.

– Думаю, ты прав, – сказал Олег и толкнул дверь в зал.

Моему взору предстала небольшая комната без окон с одним столом и диванами, стоящими вокруг него. На стене висел плазменный телевизор. Меня посетило странное ощущение, которым я решил незамедлительно поделиться с другом.

– Знаешь, подобное помещение больше подходит какому-нибудь борделю, чем модному фешенебельному заведению, каковым хочет казаться «Ноа».

– Возможно, ты и прав, но мне здесь нравится! – ответил Олег и принялся деловито изучать меню.

Как обычно во время наших встреч, заказали водки. Для начала очень интеллигентно – граммов триста. Это уже стало традицией – начинать с трехсот граммов, потом добавлять еще двести, а потом два раза по сто. И в целом получалось неплохо. Олег один из немногих моих близких друзей, с кем мне было комфортно выпивать, ведя нескончаемые беседы о смысле бытия, больше тридцати лет. За это время мы совершили эволюционный цикл по спирали с возвращением на исходные позиции.

Начинали мы студентами с дешевой водки, освоили вина, виски, коньяки и вернулись уже достаточно обеспеченными людьми все к той же дешевой водке, правда, в очень дорогих заведениях. За те деньги, которые мы сейчас платили за одну бутьшку водки, во времена нашей юности можно было купить несколько ящиков этого отнюдь неблагородного напитка.

Выпили, конечно, за Новый год, потом за наших друзей.

– Ну, рассказывай, – произнес Олег и пристально посмотрел на меня.

– А чего тебе рассказывать? Все в порядке. – Я решил не начинать разговор, потому что толком не представлял, что следует открыть приятелю, а что оставить в секрете.

– Не обманывай! Я же вижу, что-то тебя тяготит. Не хочешь говорить – не надо. Но я понимаю, что тебе нужны чьи-то уши. Я готов выслушать, если тебе это надо. Нет – значит, так тебе будет лучше!

– Ты как всегда прав! Я не хотел ничего рассказывать тебе, потому как считаю, что грузить близких своими проблемами не следует. У тебя и своих достаточно!

– Прекрати, зачем же тогда друзья существуют? Для того чтобы водку вместе пить? Нет, это не так! Рассказывай мне ровно столько, сколько ты считаешь возможным.

Я медленно начал:

– Да, собственно, ничего нового и не произошло. Просто я в конец запутался со своими женщинами. Ты знаешь, с кем я сейчас живу?

– Конечно, с Викторией! – с возмущением бросил Олег, давая мне понять, что вопрос ниже пояса. Как это он может не знать, с кем живет ближайший друг?

– А вот и не угадал. С Ольгой!

– Ну ты даешь! – только и смог произнести удивленный друг.

– Вот именно, за десять дней кардинально поменял жизнь. Перед Новым годом ты желал мне счастья с Викторией, а сейчас должен пожелать того же с Ольгой.

– Нет, я желаю счастья лично тебе, в первую очередь тебе! Я уже привык, что вокруг тебя женщины меняются, как в почетном карауле. Но чтобы так часто, даже не ожидал…

– Я и сам не ожидал. Но главное то, что сегодня я почувствовал, что опять хочу Викторию.

Олег странно посмотрел на меня и, как мне показалось, сделал попытку отодвинуться как от опасно больного.

– Может, ты нездоров? – с сочувствием спросил он.

– Конечно! Ты знаешь, Авиценна, будучи величайшим доктором в истории человечества, считал, что любовь – это болезнь мозга. Мне кажется, у меня именно эта болезнь. И чем дальше, тем больше она прогрессирует!

– Я не доктор, но могу тебе сказать следующее. Каждая новая попытка найти себя все дальше удаляет от достижения идеала. Ты узнаешь что-то новое, может быть даже лучшее, отличающееся от того, с чем тебе приходилось сталкиваться прежде. И именно это заставляет забыть то хорошее, что было частью твоей жизни. А как ты знаешь, лучшее – враг хорошего. В итоге у тебя не будет ни лучшего, ни хорошего! Вот так!