— Гм, — сказал Рут, — кажется, я перелил этого ликера. Боюсь, вкус будет слишком приторным. Уже начал забывать нужные пропорции… Кажется, вы сказали, Ронни, что срок сокращен. А собственно, почему? Я твердо рассчитывал на остающиеся три дня. Неужели ваши шефы не выполняют своих же джентльменских условий и гарантий?
— Виноваты вы сами, Рут. Эта попытка отъезда… Кое-кого она заставила призадуматься. Так же как и ваше неожиданное возвращение… Когда другая сторона начинает предпринимать необъяснимые шаги, безопаснее сократить игру.
— Ах, вот что… Значит, я не имел права провести остающиеся дни, например, во Франции?
— Разумеется, нет. Вы вообще не можете теперь покинуть нашу страну. Ведь сразу после возвращения вы были объявлены национальным памятником. А вывоз за рубеж национальных памятников, как известно, запрещен. Ну разумеется, и выезд тоже, если памятники могут передвигаться самостоятельно.
— Подумать только! — изумился Рут. — А я и не предполагал. Значит…
— Вас, вероятнее всего, сняли бы с рейса в Джонстауне, если бы вы прибыли туда благополучно.
— А мог и не прибыть?
— Такой полет — всегда риск, Рут.
— Однако надеюсь, после моего отказа лететь риск этого рейса заметно уменьшился, не так ли Ронни?
— Боюсь утверждать, но не исключаю такой возможности.
— Ну вот и превосходно, — с видимым облегчением заметил Рут. — Кажется, коктейль получился неплохой. Прошу, — он протянул бокалы своим гостям.
— Вы на редкость отважный человек, капитан Доррингтон, — с уважением сказал Ронни, принимая бокал. — Я еще не встречал такого на своем веку. Поскольку тост за долголетие был бы неуместным, предлагаю выпить за отвагу.
— Пустяки, — сказал Рут, делая глоток коктейля. — Это чисто профессиональное. Итак, что вы имеете мне предложить?
— Вариантов может быть несколько, — Ронни задумался. — Быстродействующий яд, пуля, прыжок с балкона… Я лично голосовал бы за последнее из предложений. Яд — это не для такого человека, как вы, а пуля…
— Это надо спокойно обдумать, — заметил Рут. — Надеюсь, вы не станете особенно торопить меня.
— Пока нет, но все должно завершиться сегодня ночью.
— Значит, у нас есть время не торопясь допить этот коктейль и даже соорудить еще один, если вы не станете возражать.
— Я не пью на ночь больше одного крепкого коктейля, — покачал головой Ронни. — В противном случае потом плохо сплю, а мне надо хорошенько отдохнуть перед завтрашним днем.
— Как угодно… Но, пока мы пьем этот коктейль, не согласитесь ли вы, Ронни, ответить на один вопрос. Он давно интригует меня…
— С удовольствием, если сумею, Рут.
— Зачем вы… ликвидируете такое количество людей? Я, конечно, не имею в виду себя лично… Ведь это бессмысленное расточительство. Люди — это капитал…
— Только до определенного предела, — усмехнулся Ронни. — Когда их становится слишком много, это создает определенные хлопоты для государства, особенно в нашу эпоху — техники и ограниченных сырьевых возможностей. Те, кто не в состоянии обеспечить себе уровня жизни в соответствии со средним стандартом, должны исчезнуть.
— Понимаю… Но разве государство не в состоянии помочь хотя бы некоторым? Без сомнения, среди них встречаются полезные личности… Немало гениев минувших эпох были в обыденной жизни людьми непрактичными.
— А гении теперь тоже ни к чему. Все, что необходимо для дальнейшего процветания, создано. Нужен лишь определенный уровень производства и соответствующее ему количество населения, живущего по общепринятому среднему стандарту. Все, что выходит за рамки среднего, должно отсекаться. Как сверху, так и снизу. Это и гарантирует нам сохранение всех стандартов.
— Значит: «Да процветает средний обыватель!»?
— Именно, Рут. И мы гордимся тем, что мы — край средних людей, среднего большинства, среднеобразованных, среднеинтеллигентных, среднесчастливых…
— И никто не протестует?
— А протесты всегда исходили именно от тех крайних групп, которых сейчас практически не существует. Именно там, в тех слоях, и возникали проклятые вопросы, подобные тем, которые задаете сейчас вы. Вот именно поэтому, Рут, и вы должны уйти, хотя мне лично вы очень импонируете.
— Благодарю, — Рут отхлебнул глоток коктейля. — Что ж, почти все ясно… Мне, вероятно, не следовало возвращаться, хотя, впрочем, это почти одно — там ли, или тут…
— Ну что вы, — оживился Ронни. — Триумф вашего возвращения — разве не достойная плата за все? Уверяю вас, многие в нашей стране охотно поменялись бы с вами судьбой. Вы занесены навечно в книгу Героев космоса, вам будут воздвигнуты памятники, вы станете героем школьных хрестоматий, о вас будут слагать стихи…
— Значит, не всех среднесчастливых удовлетворяет официальный стандарт счастья? — прищурился Рут. — Кое-кто мог бы и поменяться?
— Конечно не теперь, — рассмеялся Ронни. — Чуть-чуть раньше…
— Конечно, — Рут задумался. — И все-таки оппозиция должна существовать. Должна… Природа человека такова, что он не может удовлетвориться средним уровнем, даже если это уровень среднесчастливый. Тут действует страх, средний страх, если угодно, но существует и предел страха. Вы не думали об этом, Ронни?
— Думать об этом не входит в мои обязанности. Этим заняты другие. Но производительность крематориев может быть и увеличена…
— Ну что же, если так… — Рут прервал, заметив, что за спиной парня, стоящего в дверях, появился Ио, глазки которого мерцали как-то необычно. — Если так, — продолжал Рут, — пришло время решить. И я решил…
Ронни, держа в руках бокал с недопитым коктейлем, с интересом ждал.
— Я решил, — повторил Рут, приподнимаясь со своего места.
Молниеносный удар левой в подбородок Ионы и прыжок на неуспевшего вскочить Ронни. Опрокинулся стол, зазвенели осколки стекла. Парень у двери бросился к ним, но, схваченный сзади Ио, с грохотом отлетел к экранам. Пока Рут и глава банды барахтались на полу, Ио мощными ударами своих рук-клешней превратил голову тридцать третьего в нечто совершенно бесформенное. Рут начал одолевать, но в этот момент получил такой удар сзади, что на мгновение потерял сознание. Падая навзничь, он успел разглядеть Иону с залитым кровью лицом, который готовился нанести второй удар. Откуда-то издалека донесся голос Ронни.
— Хватит с него, тащи за ноги на балкон.
Иона нагнулся и схватил Рута за ноги, но в тот же момент его залитое кровью лицо дико перекосилось; он попятился и громко завыл от боли, пытаясь освободиться от металлических пальцев Ио, который держал свою жертву за штаны. Этого было достаточно, чтобы Рут успел вскочить. Но поднялся и Ронни. В его руках что-то блеснуло. Рут узнал свой исчезнувший пистолет.
— Спокойно, капитан. Руки! Быстро! — Ронни направил черные отверстия стволов в грудь Руту. — Здесь урановая пуля, не так ли? Ну!
Рут медленно поднял руки.
— А теперь на балкон, шагом марш. Ну!
Рут сделал шаг, потом другой.
— Живее, капитан!
Снова раздался пронзительный вопль Ионы.
— В чем там дело? — спросил Ронни, не поворачивая головы.
— Он жжет меня своими пальцами, — задыхаясь прохрипел Иона.
— Так скажи ему, дурак, что ты человек, у него же есть реле…
— Больше нет, — услышал Рут знакомый голос Ио. — Я вынул…
Хрип за спиной заставил Ронни стремительно обернуться. Он успел выстрелить, но только один раз. Ослепленный вспышкой разрыва он отступил. Рут пригнулся и бросился на него снизу. Одного удара было достаточно, чтобы выбить из рук пистолет. Другой — приобщил главу банды к большинству…
Тяжело дыша, Рут оглядел поле боя. От верного Ио осталось лишь несколько кусков дымящегося металла, от Ионы, который так и не вырвался из цепких объятий робота, ровно ничего не осталось. Робот системы «5», вдавленный Ио внутрь изуродованных переговорных экранов, тоже больше не существовал. Рут склонился над неподвижным телом Ронни. И здесь все было кончено. Этот удар не подводил никогда. Рут поднял пистолет и сунул его в карман. Что-что, а эта штука еще могла пригодиться.
