и снился себе уже семьдесят лет

да и я почти усоп.

Дальше — волки, вороны, мухи, черви.

и боги свесились солнцем

в одних забывал стрелы,

в других — семя

снизу звали солнцем; сверху бубном

в эту ночь зачал семерых

любил её до первой крови

она вздохнула и шевельнула, чем

водится

а потом лодка обернулась

и прошептала: «прыгай…»

поел жизни с острой начинкой

одолевали тяжелые мысли

о камнях, брёвнах, сырых шкурах

если ты хочешь, чтобы я натирал

твоё древко салом, сделай мне сытно,

а врагам больно

в свой последний гон

ещё казался рогатым

был полон злого мяса и трудных рёбер

растянул песню от горла до ушей

мои перья прилипли к ее животу.

Снова учусь ходить

запало в душу и там сдохло

рвали пах на широкой лыжне

я пел тайное. И мухи жужжали о том же

сердце болело к удаче

помнил себя яйцом

смерть была неторопливой.

Он заметил её издалека

вплела меня в косу

курил детский табак, да и спал с веслом

собачья упряжка. И жизнь не лучше

жизнь долгая, как слюна после табака

потерялся между грибами и травой

стёртые клыки и морщины на копье

звери боялись. Дым стелился

торопливо умерли, нее дожидаясь,

когда я начну мстить

потом выросли клыки мудрости

любил в полсердца, брал за душу

не поверил ушам,

но желудок кричал о том же

старался попасть под топор

тонкой работы

мёд стекал по его усам ей в рот

был старше на локоть

клопы целовали меня в затылок;

пахли о своём

копьё принюхивалось

наконечником, гадая —

убить или напугать до смерти

зарубил это на носу.

Потом оттащил ближе к корме

копья и мужчины не брали её

услышал, как кто-то сглотнул в кустах

не успел разглядеть жену до свадьбы,

а после и не пытался

мёртвый, бегал к жене, пока боги спали

родились посередине времени,

чуть ближе к хвосту

погоня долгая и кровопотливая

а во втором сне

поворачивай направо

и больше не оглядывайся

пил крепкое, чтобы спрятаться от богов

жил на горизонте, прямо под солнцем

вздрогнул всем её телом

объяснил им, кто здесь еда

у него была светлая голова.

И много других трофеев

после еды видел вещи в себе

встал затемно. Чуть позже пришли боги

со своим солнцем

они достали трубки и заговорили

охотники открыли огонь. Стало вкуснее

водопой начинался сразу после мясоеда

пел колыбельные на ночь.

Остальные — на день

а когда второе копьё вышло боком,

начал сердиться

раздвинул рёбра и плюнул прямо в душу

зато та жизнь удалась

гадал на крови из верхней трети

гладил женщин против шерсти

пил седьмую с половиной воду

чтобы все слова сбились в одно

судьба — красный волк — ест меня

с головы

грею поясницу пеплом предков

всё это было отмечено острым запахом

все, чем живу — надписи и признаки

голова у него закружилась

прямо под ногами

рос белым, как трава через камень

зло овец своих кормит мясом

в сотне локтей от живых

тоже боюсь умирать — шептала спина

твоя дорога посыпана солью, моя —

добрым помётом

тот, кто кочует, назад не смотрит.

Просто оглядывается чаще

тогда я закопал копьё

и вышел на тропу игры

дарил ей круглые камушки,

мошонки врагов

и самые красивые слова

когда сломали нож, отбивался кишками

крики мух на закате

горячие головы. Теперь — холодные тела

боги были маленькие и не умели ходить

нас здесь принимали за людей

душа на исходе

молодое солнце — крепкое и зелёное

теперь все не так:

быки мельче, мухи крупнее

хорошее копьё.

Таким и промахнуться приятно

желудки нараспашку, ноздри шире плеч

находя людей, забывал о голоде

с тех пор боги стали правильного цвета

хорошо подвешенные языки

пожертвовал ему коня

глядя вокруг, чувствовал себя убийцей

какомицли не знали, что они

пил из людей

хоронили с почестями:

стоя, с открытыми глазами.

Живьём

откормленные жены

радуют ближе к весне

принесённый в жертву злился,

дымил и плевался искрами

мы были красивее,

умнее, жирнее, сытнее