Усевшись поудобнее в кресле, угрожающим образом прогибавшемся под его весом, Маттас Олвера напоминал грязный сапог, оказавшийся в музейной витрине. Он ворчал, бурчал, фыркал, рыгал, скреб себе под мышками, тер огромное брюхо. Блохи скакали в его усах и по засаденному одеянию.
Сигара наполняла комнату вонью; остававшийся за столом Джовейн должен был постоянно напоминать себе, что перед ним учены, пришедший наставить его в вопросах доктрины. Что ж, наверное, Капитанство действительно превратилось в музейную древность, и давно пришло время освежить это учреждение.
- Я не политик, - бубнил Маттас.. - Крутить-вертеть - это не для меня, разве когда подворачивается сочная молодая бабенка, аха-хоу! Но тем не менее я считаю - не следует чересчур торопиться, не следует, вот! - Он погрозил пальцем. Ноготь был оторочен черным ободком. - Однако, мальчик, если совсем не спешить, можно и опоздать. Пока люди поддерживают тебя, у них нет никаких причин для сопротивления, У каждого семья, положение, имущество, собственная родная шкура, и они надеются, что, изъявив повиновение, получат возможность жить, как и прежде. Кстати, и об оппозиции: не следует давать ей возможности созреть и укрепиться.
- Так. - Джовейн сдержал раздражение.
- Так что же ты тогда предпринимаешь?
- Мы разыскиваем Иерна Ферлея, а Фейлис помогает разрушить ту репутацию, которой он пользуется среди населения; я хочу доказать, каким ничтожеством является он на самом деле. ("Она выставила условия: хочет, чтобы я гарантировал ему жизнь и свободу, Ладно, но я ведь не фокусник и не могу управлять одновременно всеми событиями".) Я ежедневно принимаю сеньоров и прочее начальство, склоняющееся на мою сторону по различным причинам... ради геанства, пацифизма или социального прогресса. - Джовейн изобразил улыбку. - Или, скажем, рассчитывая на реставрацию социалистических добродетелей.
- Все это вполне возможно совместить. - Маттас широко распростер руки.
- Гея проявляется в нас каждым аспектом. Действуй, осуди прежний застой, посули возродить старинную чистоту нравов. Если это обратит их к геанству - тем лучше.
- Ты знаешь о моей терранской гвардии, - продолжил Джовейн. - Конечно, она только ядро. Но она будет расти и позволит в конце концов разоружить и аэрогенов, и отдельные штаты. Более эффективная и управляемая, а посему и приемлемая для наших соседей. ("И повинующаяся не местной заносчивой знати, а мне, Капитану".) Эспейньянцы уже готовы к сотрудничеству.
Вчера как раз в этом самом кресле сидел Яго Диас Гарсайя и обсуждал тот же вопрос.
- Да, Ваше Достоинство, мое правительство готово смириться и пойти на определенные унижения. Разве мы планировали поступить иначе? Вы оправдываете свои действия угрозой с нашей стороны, мы приносим извинения за разнузданных экстремистов. Наша гордость не пострадает ради более высокой цели, - он пренебрежительно махнул рукой. Заученный жест, понял Джовейн. - В конце концов каждому информированному человеку понятно, что наш режим еще не утвердился на всей территории страны, и в глазах населения Домена подобная мысль делает нас не столь зловещими. Оба правительства заявят о стремлении к постоянному сотрудничеству. Начнем с сокращения вооружений.
- А сможет ли Женерал в действительности пойти на него? - спросил Джовейн.
Он уже прозондировал эту почву, но следовало учитывать слишком многое; все было пока еще настолько неопределенным...
- О да, при соблюдении взаимности, - ответил посол Женерала. - Кто еще может реально угрожать нам, помимо друг друга?
- Ну скажем, брожение в Восточной Юропе, - вынужденно проговорил Джовейн.
- Заключив союз, мы сможем добиться вежливого отношения к себе минимальными силами. Маураи продемонстрировали нам, как это делается.
- Эспейньянец остановился, чтобы подобрать слова поточнее. - Но они далеко отсюда. Ваше Достоинство, Северо-западныйСоюз тоже - следует назвать имена наших самых главных соперников - и в ближайшем будущем нам незачем серьезно опасаться кого-либо из них.
- Я не настолько уверен в этом, - сказал Джовейн, вспоминая отрывистое сообщение, полученное сегодня утром. Два самолета сбежали на запад, один из них поднялся в воздух, нагло нарушив суверенитет Домена, другой сделал это лукаво... следовало запросить объяснений у Микли Карста с помощью кода, который иноземный агент дал ему. Однако внимания Джовейна требовали тысячи дел, штаб не был по сути дела организован.
- Возможно, - согласился посланец. - Но не следует ли из этого необходимость в первую очередь крепить единство обеих стран? - Он улыбнулся. - Какой парадокс: чтобы усилиться, надо урезать вооруженные силы? Но ситуация требует того.
"Действительно: ведь армии обеих стран до этого времени были региональными, верными Клану, области, или иному подобному архаизму".
В Джовейне шевельнулась надежда. Разве могло быть иначе в его мире, где теперь пребывала Фейлис?
- Хорошо, - торопливо проговорил он. - Опускаем барьеры между собой, увеличиваем торговлю, открываем путь для миссионеров.
***
- Помни, на это требуется время, - сказал он Маттасу. - Мы должны преодолеть унаследованное от предков недоверие, различие в интересах... ты все это знаешь.
- Я изучал комаров и все их концепции, - отрезал учены. - Ко мне они не имеют отношения. Я пришел сюда, чтобы спросить, скоро ли ты впустишь в страну Истину?
- Домен никогда не ограничивал свободу исповеданий и философии, проговорил Джовейн, вновь возбуждаясь.
- Ты знаешь, что я имею в виду, сын мой.
Джовейн погладил бороду. Ее шелк утешил.
- Знаю, - ответил он. - Разве мы не обговорили все это за последние два-три года? Финансовая поддержка учителям и ясновидцам будет предоставлена из казны Капитана; наконец, Учение начнут преподавать всем детям в школах... - И торопливо добавил:
- О нет, я никого не предаю. Я по-прежнему разделяю эти цели. Но только теперь я начинаю осознавать - насколько долгим и сложным может стать этот процесс...
При необходимости Маттас умел быть весьма прямолинейным.
- А я говорю тебе: глину мнут, пока она мягкая, - возразил он. Реакционеры обескуражены. Они не знают, чего ожидать, и возрадуются, получив долгий мир и призыв к моральному обновлению. Добавь в эту упаковку маленькую помощь для нас, сперва немного, не указывая конкретно, для чего она предназначена... Ты понимаешь меня...
***
Джовейн вернулся домой поздно. Как и всегда. Когда же они с Фейлис могут побыть вдвоем? А пока каждый момент, проведенный совместно, был украден - отобран у чего-то еще. Но все же он старался напоминать ей, что лишь недавно занял пост и сперва должен укрепить свое положение, прежде чем приступить к осуществлению их общей мечты.
Поэтому к его занятости она относилась спокойно. Джовейну казалось, что идея любви интересует ее больше, чем сама любовь. В отличие от Ирмали... однако в их отношениях уже столько лет одна любезность и вежливая прохладца.
Он застал Фейлис в их апартаментах. Как и все наверху, они были скромны: традиция равенства соблюдалась и в этом. Конечно, у нее была здесь прислуга, и все свое время она могла уделять чтению книг, которые нравились им обоим.
Она плакала. Джовейн встал на колени перед ее креслом, обнял легкую фигурку, попросил объяснить, что случилось, и понемногу утешил ее.
Наконец Фейлис опустила ладонь на листок, белевший на ее коленях.
- М-мой отец, - выдавила она. - Вот письмо от него. Он отказывается от м-меня... Из-за того, что я сделала... вместе с тобой - ox, о-о-о-ох!
- взвизгнула Фейлис, крепко прижавшись к нему. - О-о-о-ох, ox, ox!
Он позволил ей выплакаться, желая, чтобы она поскорей успокоилась, но ум его лихорадило. "Выходило скверно: теперь не только Мейны, должно быть, весь Клан Эшкрофтов настроен против меня, за исключением одного Лоренса старик ведет обширную переписку. А я ведь уже имею на своей шее Лундгардов Ирмали; эти встряхнут каждого традиционалиста в Домене.
