- Безумие, сир, дело весьма относительное, можно представить себе человека, способного на подобный поступок из демонической гордыни... однако, невзирая на цену, эффект был достигнут.

- В самом деле?

- Подумайте сами. О бомбардировках теперь не может быть и речи - до тех пор пока мы не построим новые авианосцы или не оккупируем Ляску, соорудив на ней воздушные базы. На то и другое уйдет больше года, по меньшей мере, даже если мы примем иностранную помощь, которую нам предложили. Аналогично обстоит дело с массовым десантом на полуострове. Тем временем северяне могут продолжать свою работу. Да, они лишились опытного корабля, но второй наверняка соорудят куда быстрее, зная, что первый повел себя превосходно. Им потребуется не так уж много времени, чтобы создать свою космическую эскадрилью.

Покончено и с нашей блокадой. Хуже потерь - упадок боевого духа. С флота сообщают, что экипажи и слышать не хотят о том, что ядерное оружие израсходовано. Отвращение к атому пронизывает каждого человека, всю нашу культуру. А северяне теперь могут со своих южных территорий снабжать север и посылать туда подкрепление по морю или суше. Мы не можем контролировать всю страну - только отдельные анклавы, тем более когда народ ощутил вкус победы.

Теперь, что касается реакции дома и за рубежом. Война эта непопулярна.

Сообщают о возмущении и демонстрациях во многих маурайских сообществах... все испытывают ужас, но и известное бунтарское восхищение отвагой врага. Полагаю, что полет Ферлея и Биркен воспламенил миллионы фантазий; а мы поклялись разобрать эти корабли все до единого. Меня не удивит, если Бенегал постарается уклониться от заключения с нами союзного договора. И ставлю под заклад свой годовой заработок - так поступят свободные мериканы на юго-западе.

Реви пронзительно оглядел всех, остановившись на Джовейне.

- Вкратце подытожу, - объявил он. - Ситуация в настоящее время складывается так, что северяне скорее всего преуспеют в своем предприятии; горстка безответственных авантюристов сумеет овладеть этой планетой. Они, быть может, столкнутся с теми же трудностями, которые встретили вы, Капитан, но наша цивилизация, какой мы ее знаем, исчезнет.

- Если не... - пытался объяснить Маттас.

- Да, - перебил его Реви. - Мы уже обговаривали этот вопрос с вами.

Внезапное озарение обрушилось на Джовейна.

- Подождите! - собственный голос показался ему тоненьким визгом. Скайгольм?

- Да, Ваше Достоинство, - сказал первый маурай. - Ваш аэростат - это дирижабль. Мы можем провести его над полюсом, и через неделю он окажется над врагами. Нам не потребуется точность при стрельбе, мы обладаем безграничным источником солнечной энергии. Мы сможем вести лазерный огонь столько времени, сколько понадобится для того, чтобы поразить огнем врага, выжечь все его опорные базы в этих краях; заставить этих механиков залезть под землю со всеми своими железками; прожечь скалы над ними и вынудить врага сдаться.

- Всемогущий Дью, - вырвалось у Лоренса. Он вновь перекрестился.

- Ничто не сможет помешать нам, - вскричал Яго. - Ничто.

- Нет-нет, подождите, подождите, - запинаясь проговорил Джовейн. - Тем временем здесь... Домен может пасть жертвой моих заклятых врагов...

- Разве это уже не произошло? - парировал Реви.

- Тогда Иерн сможет свободно приземлиться в Франсетерре. Все они роем кинутся к нему.

- Какую опасность может представлять один-единственный невооруженный космический корабль? А вы, сир, вернетесь непобедимым героем. И... я, безусловно, могу гарантировать, что Маурайская Федерация поддержит человека, который спасет ее мир.

- И который спасет Гею, - подкрепил его заявление Маттас. - Спасет ее от второго Судного Дня. И покарает врагов за жестокость, проявленную не только к человеческим существам, но и к самой Гее.

"Скайгольм, - звенело в голове у Джовейна. - Самая могучая крепость и машина во всем свете. Капитан его может решить судьбу следующего тысячелетия.. и не только - если обнаружит решимость, подобающую мужчине... - Отвага взыграла, Джовейн вскочил на ноги. - Так я и поступлю!" И, охваченный душевным смятением, увидел солнечные стрелы, которыми будет мстить, разить и жечь, жечь и разить... он - как отмщающий Бог...

5.

И снова в "Сапожном каблуке" было людно. Речь на собрании на этот раз Эйгар Дренг окончил выкриком:

- Мы можем победить... и - во имя Господне - мы победим! Да, мы понесли тяжелые потери, но враг потерял больше. Он не скоро вернется в наши края; завтра мы вновь приступим к делам и будем работать, подобно троллям, но этой ночью... мы будем праздновать, праздновать нашу победу и скорбеть о тех отважных мужчинах и женщинах, чьими жизнями она оплачена. Пейте в память о Микли Карсте, Брайене Скарпе... и всех, кто умер, чтобы Волк мог вырваться на свободу. В их память да взойдет Орион!

Дренг находился в этот вечер в общем зале и сидел на стуле, словно на троне. Его мясистая рука сжимала стакан с виски, короткие ноги притопывали, а голос перекрывал шум. Помещение могло вместить лишь небольшое количество людей, даже не всю милицию, отпущенную в увольнение. Большинство бродило по коридорам, по рукам гуляли бутылки; северяне горланили песни, выплясывали, обнимались, роняли слезу-другую, но заканчивали все добрыми криками или смехом. Было жарко, в воздухе клубился табачный дым, но, должно быть, это зимний ветер так всех ободрил.

Целые приливы сталкивались в дверях, людские волны колыхались вокруг бара. Посреди моря людского выросло пугало. По коридорам Плик мог двигаться быстро, но здесь толпа остановила его. Гнев появился на лицах, зазвучали проклятия, грозно стиснулись кулаки... но тишина волнами расходилась от центра.

- ...Предатель, шпион, разорвать его на части, повесить!

- Эй там, замолчите! - бухнул Эйгар. - Пусть его. - Вопли и суета вокруг затихли. - Вы же свободный народ, а не шваль, подобная городским серфам монгов. В том, что случилось, вины Плика нет. Пусть его... отпустите, вам говорю!

Толпа отодвинулась от англемана, подталкивая друг друга, наконец вокруг него оказалось свободное пространство. Эйгар пригласил его к себе:

- Иди сюда, друг.

Когда певец приблизился, директор предложил ему свою бутылку:

- Глотни за нас.

Плик наклонил сосуд.

- Ах, - вздохнул он. - Да благословит вас Господь, сэр. Уже этого благодеяния хватит, чтобы оправдать тот риск, которому я подверг свои ребра. Вы ко мне предельно добры.

- Мне было приятно слушать твои сочинения. И я не считаю тебя ответственным за поступок твоих друзей.

Плик ответил ровным взглядом:

- Вы правы, сэр, но все же они остаются моими друзьями.

- У тебя есть право на симпатии.

- О, у меня их нет... за исключением симпатий к невинным жертвам, убитым, задушенным, отравленным, и тем, которые еще погибнут.

- Ну что ж, лучше спой, только последи за языком, - посоветовал Эйгар.

- Сегодня все перенервничали, а я не могу выделить тебе телохранителя.

Если хочешь, ступай к бару.

Плик не смог быстро пробраться через окружавшую его плотную толпу и потому услышал ровный голос офицера, стоявшего возле директора:

- Кстати, об украденном космическом корабле, сэр. Я полагаю, что пора переговорить об опасности, которую он представляет.

- О'кей, я как раз хотел тебе это сказать, а потом хватит о деле.

Выпьем, - предложил Эйгар. - Все подробности, если хочешь, обсудим завтра. Но по-крупному - я не считаю, что корабль находится в опасности. Ферлей уверял всех в своем миролюбии и в отсутствии симпатии к нам. Я верю ему. Кроме того, с радарных постов слежения сообщили, что он отправился во внешний космос.

- Он вернется, сэр. А в "Орионе-2" находятся атомные бомбы.

- Он не может сбросить их на нас. Для этого сперва надо переделать двигательную систему, ему это не по зубам. Может быть, маураи помогут?

Нет, подобный поступок в корне противоречит их этике. К тому же Ферлей и Биркен бежали, потому что не могли смириться с применением ядерного оружия на войне. - Эйгар закусил губу. - Не могу сказать, чтобы я сам безоговорочно осуждал их.