Тереса стояла, не шелохнувшись, пока они не нашлись. Но где же Маноло? Овцы на месте, а пастуха и след простыл. Будь он собакой, она могла бы посвистеть ему, как та зверушка, подзывавшая своих детей. Ей не пришлось бы звать его по имени. Он примчался бы, откликнувшись на свист.

Интересно, сегодня он тоже будет голый? Тереса невольно представила, как он стоит внизу — такой, каким она впервые увидела его с дерева. «Мужчины не должны быть прекрасными — но они бывают», — подумала Тереса. Монашки учили иначе: «Не смотри на внешний облик мужчины, дабы не искусил он тебя своим видом!»

Само слово «искусил» означало пробуждение дьявола. Тьмы. Зла.

«Скажите, сестра, разве мужчина не создан по образу и подобию Божьему?» — спросила как-то раз Тереса.

Этот вопрос вызвал сильное замешательство и краску на лицах.

«Да, да, да!» и «Нет, нет, ты не понимаешь! Мужчины похотливы, а Господь — нет. Господь — это дух. Именно дух мужчины создан по образу и подобию Божьему, а не его тело».

Ну конечно. И все же… Она улыбнулась.

«Почему нас учат врать? — подумала Тереса. — Бог не желает, чтобы мы отводили глаза. Он хочет, чтобы мы видели».

— Маноло!

И вновь тишина.

Заметив, что зверек вместе с детенышами ушел от запруды, Тереса подошла к огражденному камнями кострищу. Посередине Маноло вырыл ямку, и там до сих пор курились остатки теплой золы.

— Маноло!

На сей раз она крикнула как можно громче, чтобы ее услышали на том берегу.

Пикаро вылез из воды и отряхнулся.

— Маноло!

Нет ответа. Тереса прислушалась.

Шелест шагов… Откуда? Кто-то шел по засохшей листве.

— Маноло?

Тереса обернулась к деревьям. Шелест вроде раздавался оттуда, из-за спины. Но она ошиблась. Звук доносился с другого берега.

Пикаро фыркнул. Кто-то или что-то упало вводу. Или его столкнули. Тереса снова обернулась.

На том берегу пруда под деревьями проскакал всадник. Тереса не успела разглядеть его лицо — и даже цвет одежды.

Маноло лежал без сознания, нижняя половина тела скрывалась в воде. Тереса не умела плакать; Она боялась воды. Подхватив юбки, она помчалась к плотине.

Похоже, Маноло ударили по голове. Руки тоже были в крови. Кровь залила рубашку, штаны и костыли, валявшиеся рядом. Перро не было ни видно, ни слышно.

Тереса не знала, что делать.

Она неожиданно развернулась и помчалась по дамбе назад. Схватила поводья Пикаро, подвела ослика к лежащему без чувств Маноло. Он дышал. Он был еще жив. Но как же взвалить его на спину Пикаро? Если бы кто-нибудь помог ему подняться…

Молись.

Молиться?

Тереса поставила Пикаро рядом с Маноло и опустилась на колени в пыль.

— Ваше Величество!

Нет. Ничего не говори. Молитва — это не слова.

Тереса умолкла. Глаза ее были открыты. Она редко молилась с закрытыми глазами. Если Его Величество появится, она должна его увидеть.

Пастух не встал, зато сама Тереса воспарила над землей. Потянувшись вниз, она схватила Маноло за ворот разодранной рубашки и начала поднимать вверх. Казалось, он легче воздуха. Тереса уложила его лицом вниз на спину Пикара. Руки и ноги пастуха безвольно болтались по бокам.

Тереса, как во сне, встала с колен, подошла к ослику и взяла в руки поводья.

— Пошли! Нам надо идти.

Они все вместе пошли по плотине, на миг остановившись посередине. Тереса посмотрела на дальний берег озера. Желтые пыльные пеликаны безмятежно разлеглись в тени. Три оленя — вернее, одна косуля и два самца, пришли на водопой.

В воздухе мелькнул зимородок — нырнул, но не успел схватить добычу.

Судя по отдаленным возгласам, в долине появились люди. Скорее всего это возвращались всадники, с которыми она приехала сюда сегодня утром из El Cortijo lmponente. Где-то залаяла собака.

Перро?

Жара была удушающе влажной. Одежда прилипла к коже. Тереса шла, обливаясь потом, словно под водопадом.

Из озера выпрыгнула рыба. Счастливая! Сейчас она снова погрузится в прохладную глубину.

Тереса дернула поводья, и они с Пикаро пошли к берегу, в спасительную тень деревьев.

Снять Маноло с ослика оказалось совсем не трудно. Обмякшее тело, не сопротивляясь, упало на землю. Тереса осмотрела раны. Похоже, пастуха ударили по голове его же собственными костылями. И наступили сапогами на руки, поскольку на них остались следы подошв.

— Маноло!

Он не шевелился.

Тереса оторвала от платья подол, пошла к воде и как следует его прополоскала, чтобы избавиться от золотистой пыли. Затем обмыла раны Маноло и положила его голову себе на колени.

Минут через двадцать он начал приходить в себя.

— Ты, — промолвил он.

И все.

Пикаро отступал в сторонку, пока не оказался в тени деревьев.

Руки и ноги Маноло возвращались к жизни конвульсивными спазмами, дергаясь во все стороны. Одна рука ударила Тересу по лицу. Когда он успокоился, то улегся, как солдатик, стоящий по стойке «смирно».

— Что стряслось? — спросила Тереса. — И где Перро?

Вначале Маноло не мог вымолвить ни слова, но в конце концов в его бессвязном бормотании стал просвечивать какой-то смысл. Несколько всадников — три или триста? — выехали из леса, перебрались через речку и украли двух овец и пятерых ягнят. (Маноло сосчитал их по пальцам.) Они с Перро, разумеется, попытались остановить воров, но тех было слишком много, к тому же они ехали верхом.

Один из наездников спешился, свалил Маноло наземь и избил рукоятью шпаги.

А Перро?

Его тоже избили, а потом всадники решили затоптать пса, но кони инстинктивно уклонялись от несчастного животного, лихорадочно метавшегося у них под ногами. В последний раз Маноло видел Перро, когда тот бросился в озеро, пытаясь догнать грабителей. Сам пастух вцепился в конский хвост, и его протащили по лесу на том берету. Что было потом, он не помнил.

Насколько Тереса могла судить, один из грабителей приволок его на берег лас Агвас и бросил, после чего присоединился к своим сообщникам.

Маноло был безутешен. Он потеряет работу. Ему никогда больше не доверят отару. Он умрет. А кроме того, он отчаянно хотел, чтобы ему вернули Перро.

Тереса постаралась утешить юношу. Собака, овцы и ягнята пропали. Их уже не вернешь.

— Мне нужна собака моя! — воскликнул Маноло. — Отдайте мне собаку!

Наступил полдень. Тереса соорудила из попоны Пикаро тент, пристроив его на раздвоенном суку, а потом села, вновь положив голову Маноло к себе на колени.

Оставшиеся овцы углубились в лес. Пикаро стоял, прижавшись задом к дереву. Птицы умолкли. Запели цикады.

Тереса молилась. Только сосредоточенность. Никаких слов. Не забывай.

Она обмахивала лицо Маноло своим блокнотом. Время шло. Прошел час. Еще один. Снова запели цикады. Налетели мухи.

Тереза продолжала махать блокнотом, как веером.

Пикара нетерпеливо бил копытами, шлепал себя хвостом, потом спрятался за ствол дерева, надеясь, что ветерок отгонит мух. Но ветра не было. Лишь беспощадное солнце и тишина.

Внезапно раздался всплеск. Тереса глянула на тот берег. Вода мерцала, ослепляя. Тереса сощурилась, поскольку руки у нее были заняты и она не могла смахнуть с глаз капельки пота. В одной руке она сжимала блокнот, а другой придерживала палку, на которую была натянута попона.

Что-то появилось там, в жарком мареве. Мираж… Фигура, казалось, плыла над водой, пропадая в камышах…

— Маноло!

Пастух открыл глаза. Тереса бросила блокнот и схватила его за плечи, помогая сесть.

— Посмотри, — шепнула она. — Там кто-то есть.

Они увидели золотистую голову, плывущую в солнечном свете. Какой-то живой блеск. Блеск глаз.

Перро.

Пес вылез на берег, отряхнулся и бросился, виляя хвостом, в безвольно опущенные руки Маноло. Шерсть у него была мокрая, на ребрах темнела запекшаяся кровь, но в остальном вид у Перро был вполне нормальный. Он с такой нежностью принялся лизать щеку Маноло, что Тереса прыснула со смеху.