Кукурузное дыхание. Лучше бы вам вообще не приезжать. Я, вообразите себе, все это время думал о вас исключительно плохо. Еще два или три месяца, и я совершенно уверился бы, что вы – Медуза Горгона, а вот теперь я чувствую ваше дыхание, оно похоже на кукурузу из банки.

Труды многих недель пропали ко всем чертям.

Светлое небо в окне, снег кажется темным, как сажа. Летит вниз, вбок и даже вверх. Может быть, это действительно сажа, горит верхний этаж. Встать и посмотреть. На самом деле пора.

– Тамара, мне нужно идти читать лекцию. – Угу. – Не хотите со мной?

Благодарю, вы и так все время читаете мне лекции. Если можно, я бы еще поспала. Мне снилось, что у меня выпали зубы. Два больших клыка.

Они у меня росли вторым рядом, впереди обычных зубов, большие, как у мамонта, и загибались вверх. Пустые внутри. Я смотрю в зеркало и думаю: как же так, нужно вставить керамические. Зачем? Это симптоматический сон, Тамара, не обращайте на него внимания. Сны бывают симптоматические и спонтанные. Симптоматические сны у всех одинаковые, потому что болезни в принципе друг на друга похожи. А вот спонтанные сны у всех разные, потому что спонтанные действия в принципе друг на друга не похожи, они вообще ни на что не похожи.

Смотрите только такие сны, другие переключайте. И о чем говорит сон про зубы? Э-э, может, они у вас болят? Разочарование. А я-то думала, что вы сейчас поставите мне диагноз, какую-нибудь параноидальную шизофрению. Даже не надейтесь. Между прочим, у вас красивые зубы.

Зубы с зазубринами. Мне ужасно приятно это слышать, обязательно схожу к стоматологу. Почему вы не любите красивые линии, Тамара. Не красивые, а кривые. Мне лучше знать, Тамара, я полтора года проучился в художественной школе. И я тоже, даже дольше. У вас просто была плохая школа. Нужно сначала научиться рисовать правильно, а потом уже неправильно. Знаете что, Тамара, вот вы верите в Господа Бога и при этом все время стараетесь испакостить его творение. Берите пример с меня: я не верю в Господа Бога, но к его творению отношусь с величайшим почтением. Стараюсь понять, что в нем к чему. Стараюсь получать от него как можно больше хороших эмоций. Не очень его критиковать. Вы же сами мне рассказывали, что в десять лет крестились по собственному желанию? Знаете что, в двадцать лет я женился по собственному желанию. И что? Ничего, через два года развелся по собственному желанию.

Что им рассказывать? В сущности, это не имеет никакого значения, рассказываешь одно, а они тебе потом совсем другое. Это все равно что кидать пачку денег в камин. В общем-то, можно кинуть в камин бумажную куклу, и никто не узнает, но перед самим собой стыдно.

Хотя, скажем, актеру совершенно не стыдно, что он не стреляется на самом деле, а только так. Совсем другой вид искусства. Хепенинг. То, что произошло. Или перформанс. То, что представляется. Когда человек мнет и бросает денежную бумажку, то это перформанс. Когда стреляется из незаряженного револьвера, опять перформанс. А когда убивает любимую женщину, обставляет склянками с жидкостью против разложения и обкладывает цветами, это уже хепенинг. Все виды современного искусства описаны в романе “Идиот”. Единственная хорошая книга, которую видел в руках у отца. Семь лет, в Феодосии. Когда приехали, сообщил деду, что отец читал книгу “с неприличным названием”.

Подумать только – неприличное название. Хотя может быть. Насколько это резало слух? Им здесь, наверное, до сих пор режет. Рассказать

Тамаре, пускай сочувствует.

Началось после семинара, который во вторник. Вечером позвонило начальство и сообщило, что студенты жалуются на меня. Рассказываю им про тепловую смерть, негодяй. Вы знаете, может быть, в столице это можно, а в области по-другому. Что именно по-другому? Я вам только передаю, что говорит администрация. Лично я совершенно с вами согласна. Просто подумала, что лучше вам узнать об этом от меня, чем от них. Про себя: лучше мне вообще об этом не знать.

Приморозило, грязь стала льдом, что хорошо. Лед скользкий, что плохо. Лучше уж с грязными сапогами, чем с переломанными ногами.

Если курить на ветру, нужно делиться. Если курить на кафедре, нужно извиняться. Если не курить, можно сойти с ума. Никогда не говорить: по другой версии… Какое-то специальное устройство у них в головах фиксирует любую двусмысленность и отбрасывает оба варианта. А что делать? Нужно говорить так: по последней версии… А тогда начинаются проблемы вроде вот этой.

Знаете, может быть, в столице это допустимо, а в области сейчас принято по-другому. В школах введено введение в православную религию. Пуля в пулю, отличный выстрел. Сейчас обсуждается законопроект. Зачем этот пессимизм? Что, обсуждается законопроект против пессимизма? Нет, закон, защищающий права верующих. В особенности детей. Чем же знание концепций современного естествознания оскорбляет верующих и какие дети? Знаете, они, в сущности, еще дети. И у многих, особенно у девушек, есть свои дети.

Черт знает что, дети у детей, дети у девушек. Какое это имеет значение? Вы не понимаете. Ваш курс называется “концепции современного естествознания”. Расскажите им про креонику, про современные технологии. Мы живем в век прогресса и достижений. А почему вы думаете, что это имеет отношение к современному естествознанию? Ну конечно, имеет. Более того, имеет отношение к ним самим, ведь им жить в новом тысячелетии. Ну уж и в тысячелетии. Вы не смейтесь. Почему это мне все говорят: “вы не смейтесь”, когда я не имею ни малейшего желания смеяться? Вы не смейтесь, именно в новом тысячелетии. А не в девятнадцатом веке, ведь ваш Больцман жил, кажется, именно в девятнадцатом веке? И зачем вам понадобилось говорить, что он покончил с собой, неужели это так важно? Это не так важно, однако почему бы и не сказать. Ах, я вас умоляю. Это совершенно не важно. Жизнь состоит не только из этого. Ну еще бы.

Но, в конце концов, это бывает со всеми, даже с Христом это было. А вот об этом вы будете говорить в другом месте. Я, конечно, не обвиняю вас в атеизме, боже упаси. Но старайтесь выражаться корректнее. Хорошо. Я учту ваше пожелание.

Окна с глубокими нишами. Стены очень толстые, форточки очень маленькие, такие в деревенских домах: задвижки ключиком. Дочерна красная крапива, молодые прозрачные веточки вверх. Хлорофитум плюется стрелками, на концах которых, опять же, хлорофитумы.

Двулапые светильники поднимают заздравные два бокала, а один – два голых кукиша, побились плафоны. Что еще хорошего? Ничего, ноздреватый навесной потолок. На полу вечные клетки и восьмиконечные звезды, в перекрестках наклевывается знак левостороннего солнцеворота. В любом городе, в любой школе, в любом университете этот линолеум. Наконец звонок. Здесь он очень короткий, ударит в ухо, затем сразу исчезает, нет времени дать сдачи ни просто привыкнуть. На самом деле – действительно дети. Даже удивительно, какая огромная разница, видимо, что-то такое произошло в эти пять лет, что навыводились такие инфантильные и в то же время такие корыстные дети. Гадостное сочетание. Уже на моем курсе это было заметно. А на следующем еще заметнее. Ну вот, хорошие мои. Вот она, смерть ваша, готовьтесь. Откройте ваши тетради, возьмите ручки, пишите: блажен читающий и слушающий слова пророчества сего.

– Оставайтесь здесь насовсем, Тамара. Я не могу закончить статью – все время думаю о вас. Вот если вы останетесь, я тогда совершенно о вас думать перестану, статью закончу, отвезу в редакцию.

– Хорошенькое дело, я, значит, буду здесь сидеть, а вы обо мне даже думать не будете. Вы не понимаете, ведь это признание в любви, могу добавить – единственно правильное. Кроме того, какая вам разница, здесь сидеть или там. Если разобраться, здесь сидеть гораздо лучше.

Здесь, во-первых, воздух чище, потому что общественный транспорт весьма плохо работает, во-вторых, жить дешевле, потому что тратить деньги совершенно не на что, в-третьих, здесь вообще делать нечего, так что можно с чистой душой отдаться изучению, скажем, древнегреческого языка или выпиливанию лобзиком. Единственное, чего не надо делать, – так это общаться с местными жителями. Кстати, это и невозможно, потому что коренных тут почти нет. Все откуда-то приехали. А те почему уехали? По всем вышеперечисленным причинам. А те, кто приехали, – они что, все выпиливают лобзиком и учат греческий? Ну зачем – все. Некоторые просто так. А вы возвращайтесь.