Дорога оборвалась, но это не обеспокоило Анжелику. Она была вооружена, как ей посоветовал Жоффрей, и она знала, что при малейшей тревоге ей придут на помощь. Но Анжелика чувствовала, что эти предосторожности были лишними. По мере того, как она продвигалась вперед, в ней нарастало любопытство и желание вновь встретить человека, который знал ее когда-то давно такой, какой она была при Дворе короля. Тогда она была совсем не такой женщиной, как теперь. Постепенно приближаясь к Квебеку, она испытывала потребность пересмотреть свой жизненный путь в прошлом. Увы, один персонаж уже исчез — мадам дю Плесси-Белльер. Она с трудом вспомнила, что она была женщиной, за которой наперебой ухаживали знатные кавалеры: она была любима Филиппом, желанной для короля, парила на праздниках Версаля. Этот славный призрак исчез. Его поглотила ночь ужасной резни в замке дю Плесси. В памяти остались тьма и пламя пожара.
Это было не так уж и давно. Каких-нибудь шесть лет отделяют ее от того времени, когда король написал ей: «Милочка, незабываемая, не будьте жестоки!»
В этот вечер ее сердце трепетало не от предчувствия встречи со свидетелем ее прошлой жизни, а скорее, из боязни пробудить старые страдания и радости, которые она старалась забыть. Она забыла, что находится в Канаде. Когда внизу появилась темная масса склада, Анжелика остановилась. Густой запах леса стиснул горло, и она положила руку на грудь, чтобы успокоить сердце. Затем, собрав все свое мужество, Анжелика побежала к зданию и, не переводя дыхания, повернула за угол. Здесь уже был человек. Его слабо освещал неверный свет луны.
Анжелика испытала шок: «Это Филипп». Но в то же время она знала, что это невозможно, потому что Филипп мертв, «голову снесло ядром». Однако в силуэте человека, стоящего на холмике, было что-то, напоминающее ее второго мужа, маркиза дю Плесси-Белльер: посадка головы, несколько театральная осанка. На пляже зажгли огни. Их отдаленный свет помог Анжелике разглядеть вышивку на одежде мужчины, На нем было манто с высоким воротником. Воротник был украшен блестящей вышивкой, завязан золотым шнуром с кисточками. Блестели также застежки кожаных башмаков на высоких каблуках.
Широким жестом он поднес руку к шляпе с перьями и склонился в глубоком поклоне, как было принято при Дворе… Когда он выпрямился, Анжелика различила приятные мягкие черты лица. Действительно, лицо ей было знакомо. Он не носил парика, так как обладал густой волнистой шевелюрой каштанового цвета. Он показался ей красивым, в расцвете сил. Мужчина улыбался:
— Так это вы?! — воскликнул он дрожащим от волнения голосом. — Анжелика, любовь моя! Я вижу, как вы приближаетесь, словно эльф, легкой походкой… Все та же, восхитительная!..
— Мсье, откуда вы меня знаете?
— Это что же, ваши воспоминания не пробудились?
— Нет, уверяю вас.
— Ах, все такая же жестокая! Ах, какой удар! Но это же вы, всегда безразличная к моим мукам. Ваше равнодушие для меня все равно, что удар кинжала в сердце. Ну посмотрите же на меня хорошенько!
Он приблизился, отыскивая освещенное место. Он был невысок, но все же выше Анжелики ростом. Элегантный, светский человек с изящными манерами и несколько меланхоличным взглядом.
Он вновь склонил голову.
— Какая досада! Вот и весь след, что я оставил в вашей памяти? Конечно, я не могу ожидать от вас большего. Я питал к вам такую глубокую страсть в течение долгих лет. Я хотел убедиться, что хоть на один миг вы поймете меня и разделите мою любовь. Одна эта мысль помогала мне переживать разлуку с вами. Я вновь вспоминал ваши слова, сказанные мне, выражение вашего лица. Я пытался угадать смысл ваших улыбок, недомолвок. Мне казалось, что все-таки вы меня немного полюбили, но скрываете это из-за стыда. Что ж? Я должен разочароваться и еще раз утратить свои иллюзии. Это факт. Вы меня никогда не любили.
— Я огорчена, мсье.
— Нет, нет! Вы не виноваты. Увы, сердцу не прикажешь.
— Он вздохнул. — Значит, даже мое имя вам ничего не говорит…
— Но я его не знаю.
— Как? А письмо, которое я послал вам?
— Я не смогла разобрать ваш почерк, — воскликнула Анжелика. — Мессир, не обижайтесь, но вы пишете ужасно.
— Это так! Вы меня утешили.
Он обрадованно поднялся, взял ее руку и поднес к своим губам.
— Извините меня. Любой пустяк, исходящий от вас, может воскресить меня, а может и убить. Меня переполняет счастье этого момента. Вы здесь, живая… Или это сон… — Он снова поцеловал ее руку.
Анжелика все больше и больше убеждалась в том, что хорошо знает этого человека, но никак не могла подобрать имя к этому лицу.
— Где я могла вас раньше встречать? Может быть, при Дворе? В окружении короля?
Он даже икнул и отступил на шаг.
— При Дворе? — повторил он и изумленно открыл глаза.
— Я мог был встретить вас при Дворе?
Он заметил, что она вот-вот его узнает. Его лицо просветлело. Он протянул к ней руку и коснулся ее лица.
— Помогите мне, — взмолилась Анжелика, — Где же мы встречались, когда? Давно? Мне кажется, что это было не так давно.
— Два года!
— Два года! (Но тогда они познакомились не в Версале…) Два года! Ла-Рошель!
— Мсье де Бордагне! — воскликнула она, узнав наконец лейтенанта, наместника короля, который в то время был губернатором города. Хозяин этой гугенотской крепости. Он тогда был занят главным образом обращением гугенотов в католиков.
— Уф! Это уже неплохо, — сказал он с облегчением. Ла-Рошель! Это меняет все. Речь идет о придворном куртизане, который видел ее в полном блеске. Напротив. Она предпочитает это.
— Мсье де Бордагне, — повторила она, очень довольная.
— О, как я счастлива вновь увидеть вас. Я сохранила добрую память о вас.
— Что-то незаметно.
— Это и ваша ошибка, — упрекнула она. — Вы приняли такой строгий и серьезный вид. А я помню вас как человека веселого, улыбчивого. И потом, разве вы не носили тогда усы?
— Я сбрил их. Это сейчас не модно.
Она рассматривала его лицо с возрастающим удовольствием. Нет, он не изменился. Ла-Рошель! Нахлынули воспоминания. Мсье де Бордагне в карете, спешит проводить ее, несмотря на бедную одежду служанки. Бордагне в маске и в темном манто встречает ее на пути из прачечной, откуда Анжелика несет огромную корзину с бельем…
— Вот почему Онорина сказала, что вы — ее друг.
— Она сразу узнала меня, чудесный ребенок! Когда я увидел ее в полдень на берегу, среди канадских ребятишек, я подумал, что упаду в обморок от неожиданной радости. Я подошел к ней, не веря своим глазам, но она меня радостно встретила, как будто мы расстались только вчера.
— Теперь я понимаю, почему она совала мне под нос золотую погремушку, маленькая плутовка. Это вы подарили ей когда-то.
— Да, в самом деле. Вы же не захотели ее принять. Помните?
— Это была слишком дорогая вещь для персоны в моем положении.
— Вы вообще не желали ничего принимать, моя драгоценная, — вздохнул он.
Он с нежностью взглянул на нее. Непроизвольно они взяли друг друга за руки, ища в глазах один у другого отражение прошлого.
— Я счастлива, искренне счастлива, что вновь вижу вас, — утверждала она.
— Ну, улыбнитесь же мне, мсье Бордагне, чтобы я вас узнала!
Они улыбнулись. Повинуясь порыву, они обнялись, его губы соединились с губами Анжелики. Это был скорее дружественный, чем чувственный поцелуй.
За два истекших года Анжелика совершенно забыла его! Но она вспомнила их добрые взаимоотношения, его обходительность, любезность. Это скрашивало драматическую обстановку ее жизни в Ла-Рошели. Он был королевским лейтенантом, губернатором, хозяином города, самым главным человеком в городе, а она — несчастной женщиной в самом низу общественной лестницы. Он и не знал, что за ее голову была назначена крупная цена. Она сама по себе привлекла его внимание, и он был от нее без ума. Он отчаянно ухаживал за ней. Не мог допустить мысли, что эта бедная служанка не покорится знакам почтения наместника короля. Несмотря на свое высокое положение, он готов был бросить к ее ногам свое имя, свои титулы, состояние, так велико было желание, внушенное этой женщиной. Холодность и отказ Анжелики только усилили его страсть. И вот это снова начинается.
