Теперь, стоя перед тусклым зеркалом, висевшим над туалетным столиком, он прилагал отчаянные усилия, чтобы привести к повиновению свои непослушные светло-рыжие кудри. Юношей он работал на Прайда, охранял его стада. Став взрослым, Террилл выслеживал и ловил самых скандально известных нарушителей закона на Западе. И все эти его качества, хорошие и дурные, были ясно написаны на его лице.

Веснушки, рассыпанные по носу и щекам, придавали его чертам моложавость. Но никакого намека на юношескую невинность не было в его глубоко посаженных голубых глазах. В их выражении читалась усталость, накопившаяся от длительного и глубокого изучения человеческих душ.

Он сбросил несвежее белье со своего поджарого тела и начал копаться в ящике туалетного стола в поисках другой пары. От холода по телу пробежали мурашки, и он поежился. Некому было согреть его. Мужчина сорока одного года, с руками, запятнанными кровью, и не имеющий счета в банке, не казался особенно привлекательным женщинам.

Он быстро оделся, натянул свой лучший костюм, в котором обычно появлялся на похоронах или в церкви, и спустился вниз, чтобы присоединиться к остальным постояльцам за завтраком. Какими пустынными и ничего не значащими показались Терриллу рождественские приветствия, какими фальшивыми – добрые пожелания…

Как и он сам, все постояльцы были обломками крушения, неудачниками, так и не сумевшими завести дом и семью.

Он занял свое место за столом и скрылся за газетой, чтобы избежать бессмысленной праздной болтовни. Ел он немного – кофе и тосты. Он давно уже осознал, что человек, который ежедневно может получить пулю в живот еще до заката, должен принимать некоторые предосторожности, в частности, уметь держать в узде свой аппетит, пока не наступит время ложиться спать.

Покончив с трапезой, Террилл сложил газету аккуратным прямоугольником и, пробормотав: «Всего хорошего», – предоставил остальным постояльцам наслаждаться яйцами, овсянкой и бисквитами.

Напольные часы в холле пробили восемь раз. Ему предстояло еще где-то шататься целых пять часов, прежде чем направиться к ранчо де Варгасов.

Выбор развлечений был невелик. Службы в церквах бывали в разное время в зависимости от капризов священнослужителей, но он никогда не был охотником ходить в церковь. Салуны уже были открыты, но он был не из выпивох. А местный центр торговли вчера закрылся, чтобы его владельцы могли насладиться праздниками и домашним уютом.

Террилл решил остановиться на офисе шерифа и поглядеть новые афиши с объявлениями о розыске преступников. Он нахлобучил на голову шляпу, прижав ею непокорные кудри, и повел широкими плечами, на которых красовалась куртка, подбитая овчиной.

Холод основательно покусывал его, пока он шел по улице. Он не мог припомнить такого холодного декабря, а зима ведь только начиналась.

Прогулка через два квартала по Уотер-стрит привела его в центр городка. Керрвилл, безусловно, изменился со времен его юности. Тогда город был приютом для двуногих негодяев, вооруженных пистолетами. Сегодня благодаря буму, связанному с расширением рынка и потребностей в скоте, будущее Керрвилла представлялось в розовых тонах.

Магазин Шрайнера за год так разросся, что теперь занимал целый угол Уотер-стрит и Эрл-Гарретт. Пара отелей, несколько ресторанов, почта, церкви, аптека с неизменной стойкой с газированной водой и даже оперный театр напоминали ему, что времена, когда это место было окраиной, отошли в прошлое.

Да что там говорить! Ведь ходили слухи о том, чтобы провести трамвайные линии и поставить на улицах газовые фонари, если у отцов города хватит на это средств.

Террилл всю свою жизнь посвятил приручению дикой страны и за делами как-то не заметил, что стал не нужен. Цивилизация уверенно двигалась вперед, а он застрял где-то в пути.

В полдень Террилл Микс направился в платную конюшню. Он провел несколько минут, изучая подковы своей лошади, чтобы не возникло неожиданных осложнений. Опыт научил его, что потерянная подкова или пораненное копыто часто бывают большим препятствием в охоте за нарушителями, чем граница с Мексикой.

Переделав все, чтобы убить время в это утро, Террилл оседлал своего мерина, вскочил на него и поехал прочь из города, хотя и знал, что приедет на ранчо де Варгасов слишком рано.

Слава Богу, Рио и Велвет не придавали значения церемониям. Приедет ли он раньше или вовремя, они все равно встретят его с распростертыми объятиями. Да и маленькая Райна тоже, хотя, если поразмыслить, она больше не была маленькой. Теперь она была уже взрослой женщиной.

Дорога к ранчо вела вдоль реки и проходила мимо нескольких усадеб. Они выглядели такими уютными, их окна сияли теплым светом в этом зимнем мраке, и от их вида грусть Микса только усилилась. Если бы Велвет не пригласила его на ужин, ему пришлось бы в одиночку поедать свою рождественскую трапезу.

Сколько времени он не заглядывал к де Варгасам? Год? Да и в тот раз он остановился только спросить Рио, не видел ли тот следов двух угонщиков скота, которых Террилл выслеживал. А что касается Райны, то ее он, вероятно, не видел добрых лет пять.

Работа рейнджера не располагает к длительным дружеским связям, и Террилл сделал своим принципом отказ от близких связей и привязанностей. Он не хотел думать и беспокоиться о том, что и кого оставлял позади всякий раз, как выходил за дверь. Он не хотел, чтобы имеющий на него зуб браконьер мстил его близким.

За двадцать три года службы он сменил полдюжины городов, где всегда жил в пансионах или отелях. Он много колесил, и у него было такое чувство, что он знаком с половиной жителей Техаса. У него было множество знакомых, но мало друзей. И в праздники, подобные этому, он по-настоящему чувствовал одиночество. Возможно, следовало серьезно подумать о том, чтобы устроить свою жизнь и осесть. Но где и с кем? Если бы он бросил службу рейнджера, то как бы он мог заработать на жизнь, на то, чтобы содержать жену?

Профессия рейнджера претерпела большие изменения с тех пор, как он начал заниматься этим делом.

Если не считать Джеронимо и его банды, то все злоумышленники были вытеснены в резервации. Разбойники, грабившие почтовые дилижансы, исчезли вместе с почтовыми дилижансами.

Теперь каждый раз, когда Террилл Микс производил арест, ему приходилось иметь дело с горами бумажной работы. Его бесила мысль о том, как нянчились судейские с преступниками. Если и существовал человек, мечтавший внести изменения в эту систему, то таким человеком был он.

Только он не знал, какого рода изменений требовала система и как можно было это осуществить. У него все еще была беспокойная пара ног, и он все еще хотел видеть, что происходит там, за горизонтом.

Рио, конечно, посчастливилось, что, будучи в зрелом возрасте, он нашел такую потрясающую женщину, как Велвет. Террилл размышлял об этом, когда показалась ферма де Варгасов.

Рио хорошо выбрал место, построив дом в неглубокой долине, окруженной защищавшими его деревьями, сохранявшими прохладу летом и смягчавшими холод зимой и не допускавшими сюда холодных ветров. Из кухонной трубы поднимался кудрявый дым, принося аромат стряпни, вплетавшийся в ледяной ветер. Жареный гусь, подумал он, и рот его наполнился слюной, как у голодной собаки.

Когда Террилл подъехал, Рио как раз появился из конюшни.

– Я освободил место для твоей лошади, – крикнул он.

– Я, наверное, приехал слишком рано, – отозвался Террилл, соскальзывая с седла и прыгая на землю с такой легкостью, которая была бы под стать человеку вдвое моложе.

– Черт возьми, парень, я, например, считаю, что ты опоздал по крайней мере на год. Я думал, мы будем видеть тебя чаще, когда ты перебрался в Керрвилл. Но ты стал появляться еще реже. Велвет все время пристает ко мне, чтобы я заставил тебя приезжать почаще.

Рио был первым хозяином Террилла в дни, когда Микс был еще зеленым юнцом. Рио был единственным человеком на свете, имевшим право называть его «парень». Все, что Террилл узнал о лошадях, и большую часть того, что узнал о людях, он почерпнул от Рио.