Вдруг показалась пажи, которые пронеслись мимо, похожие в своих шелковых и атласных одеждах на диковинных птиц.

Один из них остановился, чтобы завязать ленту на туфле. Вставая, он поднял голову и заметил Анжелику, которая сверху внимательно за ним наблюдала.

Галантным жестом паж снял шляпу.

— Здравствуйте, мадемуазель. Кажется, вы там наверху скучаете?

Он был похож на пажей из замка Плесси, ибо был одет в коротенькие, похожие на тыкву, штаны — неотъемлемая часть моды шестнадцатого века — в которых ноги напоминали скорее длинные лапки цапли.

Впрочем, он был довольно милым, с загорелым доброжелательным смеющимся лицом и красивыми каштановыми кудрями. Анжелика спросила, сколько ему лет. Он ответил, что шестнадцать.

— Не волнуйтесь, мадемуазель, — прибавил он, — я уже умею ухаживать за дамами.

Ласково глядя на нее, он вдруг протянул к ней руку:

— Спускайтесь ко мне.

Чудесное ощущение овладело Анжеликой. Серая печальная тюрьма, где было заперто ее сердце, внезапно открылась. Прекрасный звонкий смех юноши, казалось, говорил о чем-то теплом и приятном, чего ей не хватало и по чему она испытывала сильный голод, как после великого поста.

— Спускайтесь, — прошептал он. — Если хотите, я могу отвести вас к дому герцогов Аквитанских. Там сейчас находится королевский двор. Я покажу вам короля.

Недолго думая, она поправила свою длинную черную шерстяную накидку с капюшоном и крикнула:

— Смотрите, я прыгаю!

Он поймал ее практически прямо в объятия. Они засмеялись. Он взял ее за талию и увлек за собой.

— Что скажут монашки из вашего монастыря?

— Они уже привыкли к моим проделкам.

— А как вы потом будете возвращаться?

— Я позвоню в ворота и попрошу милостыню.

Он прыснул со смеху.

Анжелика наслаждалась этим неожиданным приключением. Между красиво одетыми дамами и сеньорами, чьи наряды вызывали восхищение у провинциалов, туда-сюда сновали торговцы. У одного из них паж купил две палочки с нанизанными на них жареными лягушачьими лапками. Прожив всю жизнь в Париже, он находил такие блюда крайне забавными. Молодые люди с аппетитом принялись за лакомство. Паж сказал, что его зовут Анри де Рогье и что он состоит на службе у короля. Потом он рассказал, что король — отличный парень, и иногда даже покидает своих чересчур серьезных советников, чтобы провести время с друзьями и поиграть на гитаре. А миленькие итальянские куколки, племянницы кардинала Мазарини, все еще остаются при дворе, несмотря на скорый вынужденный отъезд их дядюшки.

Болтая, юноша уводил Анжелику все дальше от оживленного квартала. Она заметила это, однако ничего не сказала. Ее внезапно разбуженное тело ждало того, что обещала рука пажа, обвивавшая ее талию.

Вдруг он остановился и прижал ее к двери одного из домов. Стал покрывать ее страстными поцелуями, произнося при этом банальные, но довольно милые слова.

— Ты хорошенькая… У тебя щечки, как маргаритки, а глаза зеленые, как лягушки… Лягушки из твоего края… Не двигайся. Я хочу расстегнуть твой корсет… Только не мешай. Я умею… О! Я никогда не видел таких белых красивых грудок… Они такие упругие, как яблочки… Ты мне нравишься, милая…

Она позволила ему ласкать себя и бормотать глупости. Она немного откинула голову и, прислонившись к поросшему мхом камню, смотрела в синее небо над украшенными фестонами крышами.

Паж умолк, его дыхание стало учащенным. Он явно нервничал, так как то и дело досадливо оглядывался. Улица была тихой, однако прохожие на ней появлялись довольно часто. Мимо влюбленной парочки даже пронеслась компания улюлюкающих студентов. Тут паж не выдержал, отступил на шаг и топнул ногой.

— О! Я вне себя! В этом чертовом городишке негде уединиться. Дома и улицы скоро лопнут от переизбытка людей. Даже богатым сеньорам приходится встречаться с любовницами в прихожих. Итак, где бы нам укрыться, чтобы нас не беспокоили?

— По-моему, и здесь хорошо, — прошептала она.

Однако он не разделял мнения Анжелики. Он бросил взгляд на маленький кошелек, что висел на поясе, и его лицо просветлело.

— Идем! У меня появилась идея! Мы найдем себе комнатку по вкусу.

Он взял ее за руку, и они побежали по улицам к площади Нотр-Дам-ла-Гранд. По дороге Анжелика любовалась городом. С восхищением она смотрела на фасад собора, богато украшенный, будто индийская шкатулка для драгоценностей, и с двух сторон увенчанный колокольнями в форме сосновых шишек. Поговаривали, что камни просто расцвели под волшебным резцом скульптора. Анри попросил свою юную спутницу подождать его под портиком. Через несколько минут он возвратился с довольным лицом, держа в руке ключ.

— Ризничий дал мне ключ от кафедры.

— От кафедры?.. — изумилась Анжелика.

— Ба, он не в первый раз оказывает такую услугу несчастным влюбленным!

Он обхватил ее за талию, и они спустились по ступеням в собор, который немного осел от времени.

Анжелике стало не по себе от темноты и сырости, которую она ощутила, лишь только вошла внутрь. Церкви Пуату самые мрачные во всей Франции. Суровые здания, воздвигнутые на мощных фундаментах, таят во тьме своих старых стен древнее убранство, яркие цвета которого кажутся нереальными на фоне серого камня. Подростки шли молча.

— Мне холодно, — прошептала Анжелика, кутаясь в накидку.

Он обнял ее за плечи, однако пыла у него поубавилось, и теперь он казался немного смущенным.

Он открыл дверь кафедры и, поднявшись по ступенькам, вошел в ротонду, предназначавшуюся обычно для проповеди. Анжелика машинально последовала за ним. Они уселись на пол, застеленный бархатным ковриком. Церковь, темнота, запах ладана — все это, казалось, утихомирило предприимчивого мальчишку. Он снова обнял Анжелику за плечи и нежно поцеловал в висок.

— Какая ты чудесная девочка, — вздохнул он. — Ты нравишься мне куда больше всех этих взрослых дам, которые насмехаются надо мной. Мне не очень нравится иметь с ними дело, но я должен им угождать. Если бы ты знала…

Он еще раз вздохнул. Вдруг лицо его стало по-детски простодушным.

— Я покажу тебе кое-что очень красивое, кое-что исключительное, — произнес он, роясь в своем кошельке.

Наконец он вынул квадратик слегка запачканной белой ткани, обшитый тонким кружевом.

— Платок, — сказала Анжелика.

— Да. Это платок короля. Он уронил его сегодня утром, а я поднял и сохранил как талисман.

Он бросил на нее долгий задумчивый взгляд.

— Хочешь, я подарю его тебе в знак любви?

— О да! — живо ответила Анжелика, протягивая руку.

Рукой она нечаянно задела деревянную балюстраду, и звук от удара эхом отозвался под сводами. Парочка замерла, тревожно глядя друг на друга.

— Мне кажется, кто-то идет, — прошептала Анжелика.

Тут паж с жалким видом произнес:

— Я забыл закрыть дверь на кафедру.

Затем оба смолкли, прислушиваясь к шагам. Кто-то поднимался по лестнице, и через несколько секунд появился старый аббат с черной круглой шапочкой на голове.

— Что вы тут делаете, дети мои? — спросил он.

Паж, который за словом в карман не лез, уже придумал, на его взгляд, правдивую историю.

— Я хотел повидаться с сестрой, которая воспитывается в Пуатье, но не знал, где это сделать. Наши родители…

— Не говори так громко в Доме Божьем, — сказал священник, — поднимитесь с пола, и ты, и твоя сестра, и следуйте за мной.

Он привел их в ризницу и опустился на табурет. Затем, уперев руки в колени, внимательно посмотрел на одного и на другого. Из-под его черной скуфьи выбивались седые волосы, окаймляя голову подобно ореолу. Его старое лицо, несмотря на морщины, было очень живым. У него был крупный нос, маленькие внимательные глазки и короткая белая борода. Анри де Рогье внезапно растерялся и теперь смотрел на аббата с искренним смущением.

— Он твой любовник? — спросил вдруг священник у Анжелики, подбородком указав на мальчика.

Анжелика вспыхнула, а паж искренне воскликнул:

— Месье, я бы очень этого желал, но она не такая девушка!