Понятно, что подобная интерпретация ольмеков, как и их роли в мезоамериканской истории, вызывает не только неприятие, но и раздражение у представителей официальной науки. Они уже и не рады тому периоду, когда сами превозносили эту культуру. И ныне наблюдаются попытки каким-то образом отойти от ажиотажа вокруг ольмеков на основе версии, что этому народу просто повезло оказаться на пересечении торговых и миграционных путей различных племен, от которых они будто бы и черпали постепенно знания и навыки…

Но поздно — маховик преувеличений уже раскручен так, что остановить его ой как непросто. И сторонники «альтернативных» версий все равно продолжают переписывать друг у друга куски текстов, превозносящих ольмеков, соревнуясь в преувеличении их значимости, хотя сами своими глазами ничего не видели, кроме иллюстраций в книгах (и то — в лучшем случае)…

Естественно, что в таких условиях мы не могли просто проехать мимо ольмекской зоны, хотя еще на стадии подбора материала в ходе подготовки к экспедиции у меня уже зародилось смутное ощущение, что «что-то с ольмеками не так» — слишком уж сильно хвалебные эпитеты в их адрес диссонировали с невнятными фотографиями находок, относящихся к этой культуре.

Намеченный маршрут — на отрезке от Чолулы до Паленке — так или иначе пролегал через знаменитый центр ольмеков Ла-Венту, но мы решили не ограничиваться только им, а сделать и относительно небольшой крюк в Сан-Лоренцо. Благодаря этому мы получали возможность ознакомиться со значительной частью доступных широкой публике находок, связанных с ольмекской культурой (по крайней мере на пике ее подъема).

Смутные ощущения какой-то «странности ситуации» начали получать подкрепления прямо на выезде из Чолулы. Наш шофер долго не мог найти нужную дорогу, а при попытках «взять языка из аборигенов» местные жители отправляли нас каждый раз в новую сторону. В конце концов нам выразил готовность помочь полицейский патруль, который сопроводил нас к началу трассы на Сан-Лоренцо…

Слово «трасса» применительно к тому, что мы увидели, когда патрульная машина остановилась, на самом деле не очень уместно — перед нами лежала обычная грунтовая дорога через мексиканскую сельву. Отсутствие на ней каких-либо машин только подчеркивало очевидный вывод: туристы ее не балуют своими визитами. И это было очень странным — ведь Сан-Лоренцо является одним из самых известных в мире ольмекских центров. Однако полицейские уверенно показывали именно в эту сторону и утвердительно махали головой и руками в ответ на наши недоуменные взгляды и вопросы. Поэтому нам ничего не оставалось делать, как двинуться вглубь сельвы. И каково же было наше удивление, когда после нескольких часов пути и придорожной экзотики, выяснилось, что мы таки попали именно туда, куда хотели — в Сан-Лоренцо…

Проехав небольшую деревеньку насквозь, мы остановились у забора из металлической сетки, за которым виднелись небольшие одноэтажные домики и несколько камней под навесами. Выяснилось, что это — музей Сан-Лоренцо (рис. 221). Никаких посетителей не было видно и в помине, но нам повезло — служители музея оказались все-таки на месте. И судя по всему, посетители здесь вообще бывают не часто, поскольку удивлены были не только мы, но и служители музея, увидев не праздную публику, а группу с камерами и штативами, да еще и с противоположной стороны земного шара.

Но в конце концов, нас же интересовал не внешний вид и не размеры музея, а его содержимое…

Если я скажу, что содержимое нас сильно разочаровало, то, пожалуй, ни в коей мере не передам реальной глубины этого разочарования… Куда не кинешь взор, на какой предмет не посмотришь — везде полнейший примитив!..

На монолитных глыбах во дворе под навесами кое-где просматривались следы простеньких неровных барельефов. Каменные скульптуры — вроде того же знаменитого ягуара на дереве (см. 218) — выполнены крайне примитивно. Может, древний скульптор и старался — спору нет — однако далеко не всякое старание приводит к качественному результату. Да, пластика движений отображена… Но обработка камня — на самом простейшем уровне… И у других скульптур дело обстоит ничуть не лучше…

Не менее знаменитые, чем ягуар, каменные водоводы (рис. 222), которые послужили целому ряду «альтернативщиков» пищей для фантазий на тему высочайшего уровня развития гидротехнических знаний и навыков ольмеков, также не представляли абсолютно никакого интереса, с точки зрения каменной индустрии. А простые каменные зернотерки (рис. 223) только подчеркивали весьма низкий уровень общества, в котором все это было создано…

И сколько мы не крутились вокруг единственной оставшейся здесь гигантской головы (см. рис. 219), сколько не всматривались в ее детали, сколько не делали скидки на эрозионные процессы в течение длительного времени, мы так и не смогли найти совершенно никаких признаков сколь-нибудь высоких технологий работы с камнем. Конечно, создание такой скульптуры из огромной заготовки явно потребовало от художника (или художников) кропотливой и тщательной работы. Но камень — не слишком твердый и больше похож на очень плотный песчаник, легко поддающийся обработке, а вовсе не на прочный базальт, как описывается в различной литературе…

Единственное, что привлекло внимание, — это небольшие просверленные «камушки» с металлическим блеском, которые грудой лежали под прозрачным плексигласом (рис. 224). Из-за неточностей перевода нам сначала показалось, что служитель говорит о том, что они сделаны из железа. Это, конечно, возбудило массу вопросов — ведь считается, что индейцы железа не знали. В том числе и ольмеки. Но при уточнении выяснилось, что речь идет о железняке — природном материале, который хоть и содержит сам по себе железо, но при изготовлении «камушков» переплавке не подвергался. И хотя под витрину из плексигласа заглянуть возможности не представлялось, позднее нам удалось повертеть в руках несколько таких «камушков» из частной коллекции и убедиться в отсутствии каких-либо следов переплавки и вообще термического воздействия.

По словам смотрителя музея, эти «камушки» из железняка использовались ольмеками в качестве грузил для рыболовных сетей. Что ж, это вполне возможно… Хотя вопросы у нас таки остались…

Почему в качестве грузил использовался именно железняк?… Почему из многих тысяч (!) найденных грузил ни одно из них не сделано из других пород камня?… Пусть железняк — материал тяжелый, и потому функционально подходящий, но в природе есть ведь и другие породы камня, которые также можно было приспособить для тех же целей…

И зачем ольмекам понадобилось делать в этих грузилах нередко не по одному конусообразному отверстию (чего вполне хватило бы для привязывания сети), а сразу по два?… Да еще и под прямым углом друг к другу…

Однако, несмотря на все эти вопросы, версия грузил для рыболовных сетей представляется вполне разумной и логичной. И уж куда более обоснованной, нежели те измышления, которые порой можно встретить в некоторой литературе.

Вот, что можно прочитать, например, в книге В.Танасенко «Неразгаданные тайны погибших цивилизаций»:

«В ходе раскопок древнего поселения ольмеков около современного города Сан-Лоренсо (штат Веракрус, Мексика) был обнаружен обработанный обломок магнитного железняка длиной несколько более трех сантиметров.

Американский археолог Майкл Д.Ко, которому находка была передана для изучения, пришел к убеждению, что этот черный отполированный обломок магнитной породы представляет собой часть довольно крупного прибора. В анализе физических свойств находки принял также участие физик Джон Б.Карлсон. Согласно его исследованию, возраст предмета составляет около трех тысяч лет.