И пока эта душа пребывала в растерянности, тело начало наливаться кровью. Я имею в виду, что лицо рыцаря, не закрытое забралом шлема, стало неудержимо краснеть. Все остальное было закрыто доспехами, и о нем я ничего сказать не могу.

К счастью, Ланка быстро сообразила, что происходит. Схватив Белоснежку за руку, она бросилась к Виоле, загородив ее. Платье Белоснежки доходило почти до земли, а платье самой Ланки — до щиколоток. Именно на них задержался теперь взор рыцаря прежде, чем подняться выше. Вполне консервативный, наглухо закрывающий все тело наряд Золушки на Ланке позволил ему прийти в себя настолько, чтобы глухим, запинающимся голосом прошептать:

— Леди?

— Да, да! — заявила Ланка. — Мы действительно нуждаемся в вашей помощи, благородный сэр! За нами гонятся бандиты и наемные убийцы! А мы от них спасаемся. Моя же подруга вынуждена была переодеться в мужскую одежду, чтобы… э-э-э… ее не узнали враги!

Наверно, в песнях менестрелей и трубадуров такие истории встречались — с переодеванием героинь в мужской наряд. Поэтому рыцарь немного пришел в себя, хотя и не совсем. А то сумел бы сообразить, что такая одежда никакой женщине не позволит скрыть от мужчин свою истинную природу.

В этот миг очень вовремя подъехал лифт, и толпа мужиков, вывалившихся из него и размахивающих палками, была так похожа на бандитов, что рыцарю стало не до раздумий. Он бросился в бой, защищая прекрасных дам и невинных девиц, ибо все три были, несомненно, прекрасны, а остальное не так уж и важно в данный момент.

Не сплоховал и Виктор, который мгновенным движением рук ликвидировал пули в бандитских автоматах, низведя их до уровня дубинок.

Но до чего же хорош был рыцарь! Он и один бы справился с этими разбойниками с большой дороги, которых прекрасная леди в мужских штанах… О-о-о!.. почему-то назвала непонятным, но опасно звучащим словом «террористы».

Естественно, и наши герои внесли свою лепту в битву над облаками. Вскоре половина врагов уже упаднически стонала или безмолвно валялась на полу. Еще трое в это время с громкими криками летели вниз — вдоль башни, выброшенные туда сквозь стены смотровой площадки. И никто не виноват, что стены оказались такими проницаемыми. В конце-то концов, это была литературная действительность, а ни в одном романе они не описаны, а потому и не стабилизированы до настоящей крепости. Разобраться с оставшимися труда не составляло. И только один бандит, а точнее — пират, оставался еще на ногах. Но его никто не видел, поскольку с самого начала драки он, отведя себе роль стратегического резерва, спрятался за дверь, откуда время от времени незаметно выглядывал.

Рыцарь соскочил с коня и бросился поднимать с пола лежащую Ланку, которой в конце битвы досталась пара тумаков, сваливших её с ног. При этом он очень старался оторвать взор от Виолы, как раз в это время нагнувшейся к Санчесу, лежавшему на спине с ногами, переплетенными в какой-то странной позе. Виола при этом так нагнулась, что вырез ее майки открыл еще больше, чем ранее… О-о-о!

— Да нет, я ничего, — тяжело дыша, сообщил Санчес, расплел ноги и немного ими подрыгал, проверяя, как с ними обстоят дела.

Мигель кончил потирать ребра справа, куда пришелся болезненный удар прикладом автомата, и включил мотор, проверяя его исправность. Его волновало, не погнулись ли лопасти пропеллера при падении на спину. Белоснежка с удивлением смотрела на свою изящную правую ручку, неожиданный (для бандита и нее самой) хук которой отправил одного из здоровенных обидчиков сквозь стену в дальний полет. Щука лежала у стены, слабо шевеля плавниками, и судорожно вздыхала. Виктор сгибал и разгибал левую руку ссадинами на костяшках и настороженно озирался вокруг, выглядывая очередные неприятности. Но их пока не было.

Значит, наступила передышка, которую можно использовать для раздумий о путях отхода. Бредовая мысль, которая еще со времен пребывания в собственной квартире регулярно его навещала, заявилась опять. Какие-то краем уха услышанные сведения о природе магической реальности мешались в голове с квантовой теорией литературы и отрывочными сведениями по электродинамике александрийского стиха. Настойчиво лез в голову Принцип неопределенности, по которому точная фиксация координат вела к полной неясности чего-то еще, и наоборот. «А значит, если не отличать ямба от хорея, то тогда… И что это нам дает? А вот что: определенность в одном порождает неопределенность в другом…» — мелькали в голове сумбурные мысли. Это была жуткая мешанина с непонятными последствиями, но она сулила хоть какой-то выход, а поскольку другого не было…

Оставшись в одиночестве, наследственный пират и флибустьер благоразумно решил отступить, поскольку силы были явно не равны. Для отхода он выбрал лестницу, которую, к счастью, удалось отыскать. «Но не уходить же просто так? Даже не вступив в бой? Матушка — Большая Берта — на дне моря перевернется! Уж она-то никогда так просто не отступала!» — и он взвел курок своего кремниевого пистоля, тщательно прицелился в Виктора и… Ба-бах!!!

Помещение мгновенно заволокло дымом, в следующее же мгновение из стены, в которую попала пуля, посыпался сноп искр, затем что-то зашипело, заскрежетало и заполыхал желто-оранжевый огонь.

Башня содрогнулась от тяжелого удара — это Ветер, как раз завершивший очередной виток, всей своей массой обрушился на нее. Два окна смотровой площадки не выдержали и лопнули, засыпая осколками все внутри.

— Ой! — взвизгнула Белоснежка, которой один из осколков разрезал платье и слегка оцарапал колено.

— Батюшки мои! — прошамкала Щука. — Кровь все-таки пролилась. Ох, Емеля, обормот, что же ты наделал!

Проносящийся по помещению Ветер радостно раздувал огонь. Оранжевые языки пламени принялись стремительно расти, а дым, сначала белый, стремительно почернел и стал заполнять все кругом.

— Бежим! — закричал Виктор, нагибаясь и поднимая с пола Щуку.

— Куда? — хриплым голосом кто-то спросил и тут же закашлялся.

— Туда! — указал Виктор свободной рукой, а другой плотнее обхватил Щуку.

Бронзовый зал, в который рванули наши герои, спасаясь от огня и дыма, был девственно пустым.

— Рассредоточиться, — скомандовал Виктор, последним пересекая порог и закрывая за собой дверь, чтобы в зал не проникал дым. И тут же метнулся за Санчесом, ловя его за руку. — Ты куда?

— Рассредоточиваться… Ты же сам велел?

— Да не так! В образе своем, в своих персонажах! Прокручивай свои роли, чередуй их! Как тогда со Сварогом!

— Ах, так, — с умным выражением морды ответил Медведь с корзиной на спине и небольшими рожками на голове, стоявший напротив.

— Именно, — подтвердила Золушка и, смахнув крыльями буревуха клочок тумана со стола, вскочила на него и выглянула в окно. Там, прямо по воздуху, удаляясь от башни, скакал печальный рыцарь в черных доспехах и на черном коне. «Слава тебе, Ланделема! Он спасся!» — подумала она и обернулась. Рядом с ней непонятное создание с туловищем и лапами собаки, но с головой Виолы, вцепилось зубами в ногу Белоснежки, порывавшейся бежать дальше.

Зрелище было ужасным и завораживающим. Каждое мгновение кто-то менялся. Странно и жутко было видеть, как через один облик проступал другой, чтобы смениться третьим. И даже у Виктора, который всё время оставался человеком, изменения были пугающими: откуда-то из глубины выплывало совершенно незнакомое лицо, а фигура то вырастала, расправляя плечи, то сжималась, уменьшаясь в росте и объеме.

И лишь одна Белоснежка, окаменев, оставалась сама собой, то есть, конечно, не настоящей собой, а именно что Белоснежкой. И то — только внешне. В организме ее происходило одно-единственное, но ужасное изменение, к счастью, совершенно незаметное для других. У нее то появлялась, то исчезала определенная деталь организма. И бедная девочка все никак не могла понять: эта деталь лишняя или, напротив, недостающая.