«Мы для него страшнее, чем этот лабиринт, — подумал Леон. — Мы ведь чужаки».

— Простите, ваша светлость, — спокойно ответил Берг, — я забылся.

— Знаете, — миролюбиво вмешался примас, — нам бы лучше уйти из этой залы. Пока мы не забыли, куда двигаться.

Он замигал и отвел глаза.

— А то у меня что-то голова закружилась.

— На эту штуку нельзя долго смотреть, — прошептал Айльф за спиной у Леона. — Она движется, разве вы не видите?

Леон обернулся — глаза у юноши были расширенные и блестящие.

— Спокойно, парень, — мягко сказал он, — это лишь видимость. Игра света.

— Все равно, ради Двоих, пошли отсюда…

Они двинулись в путь по тому коридору, который показал им Эрмольд. Берг выступал впереди, высоко держа факел в поднятой руке, Леон шел рядом, отставая от него лишь на шаг. Цвет камня, которым были выложены стены тоннеля, медленно менялся: антрацитовая чернота мутнела, точно подергивалась голубоватой пленкой, и оттого казалось, что они движутся в изменчивой, текучей воде. Берг шел медленно, тщательно осматривая пространство перед тем, как сделать очередной шаг, — Леона эта дотошность раздражала, ми вскоре Берг остановился перед щелью меж двумя мраморными плитами пола, которая была лишь чуть-чуть глубже остальных.

— Ну что там? — нетерпеливо сказал маркграф у них за спиной.

Именно он, казалось, тяжелее всех переносил странствие по подземелью — он держался и говорил как человек, которому не хватает воздуха.

— Погодите, государь.

Берг осторожно дотронулся до чуть выступающего края плиты носком башмака. Движение было слабым, почти скользящим, но и его оказалось достаточно, чтобы плита перевернулась и стала на ребро, открыв черный четырехугольный проем. Свет факела, опущенного туда Бергом, терялся, точно в проруби.

— Вот, — прокомментировал Берг, — и это, полагаю, не последняя.

— Верно, Эрмольд говорил что-то о ловушках, — устало сказал Леон.

— Да, — Берг покачал головой, — но эта какая-то… слишком простая. Она устроена… ну… для совсем несведущих.

— Этот ублюдок нарочно направил нас сюда! — выкрикнул маркграф.

— Может быть, — согласился Берг. — Что с того? Деваться-то нам все равно некуда. Погодите.

И он осторожно переступил с одной плиты на другую.

— Берг! — предостерегающе пробормотал Леон.

— Ничего, — бормотал Берг сквозь стиснутые зубы, — ничего… я их нюхом чую…

Он осторожно обошел чернеющий зев, держась ближе к стене коридора, и, уже находясь по ту сторону, шумно выдохнул.

— Порядок. Можно идти. И не прикасайтесь ни к чему, ради Двоих…

Факел осветил стены — снизу вверх, потом сверху вниз, — камень был таким гладким, что казалось, плиты срослись между собой.

— Пока все чисто, — он обернулся, поджидая Леона, и, когда тот вновь оказался рядом с ним, добавил: — Странно…

— Тут все странно, — согласился Леон.

— Меня не удивляет то, что тут есть ловушки. Так и должно быть. Меня удивляет, какие они.

— Слишком простые?

— Пожалуй… В остальном те, кто отгрохал эту махину, мыслили не слишком стандартно. Сюда бы Вторую Комплексную! А ведь ты прав был… Похоже, и впрямь этот мир возведен на руинах ушедшей цивилизации.

— Историческая инволюция? Не думаю.

— Почему?

— Не знаю. Просто не похоже. Они жили бы былой славой, а мы не сумели записать ни одного предания о могучих предках.

— Может, предания есть, но они тоже табуированы?

— Вот это меня и смущает. Табуировано лишь то, что вросло в культуру, стало частью ее… Не мертвая глава — что-то живое, постоянно присутствующее. Ты подумай, ведь мы могли прожить тут еще лет десять и ничего не знать про это место. То, что мы сюда попали, — это чистая случайность. Если бы не вся эта история с Орсоном… Послушай… Ты не подумай, что я опять ударился в гипотезы… — Я и не думаю, — сухо сказал Берг. — Но, согласись, странно все это… Ну с чего бы вдруг Орсон решил разделаться с миссией? Переговоры прошли вполне удачно.

— Возможно, — предположил Берг, — он получил какие-то новые сведения. И решил действовать, исходя из них.

— Какие сведения? Откуда?

— Понятия не имею. Он мне нравился, — Берг недоуменно покачал головой. — Толковый мужик, в меру циничный, в меру жадный… Жаль, что он так… Вот уж чего я от него не ожидал. Зачем? Неужто он поверил, что мы смогли бы… Леон чуть заметно повел глазами в сторону маркграфа.

— Этот бы смог, — сказал он. — Так бы я ему и позволил…

— Неужто нет?

Берг вздохнул.

— Не знаю, — честно сказал он, — не могу ручаться… Кстати, он, похоже, слегка не в себе. Подземелье на него действует. Вот уж не думал, что его светлость столь сильно подвержен клаустрофобии. Да и святой отец…

— А что — святой отец?

Берг оглянулся на маленького священника. Тот брел по коридору, мелко перебирая ногами, лицо его ничего не выражало, в расширенных глазах двумя багровыми точками отражался свет факела.

— Вот именно — что? — проговорил Берг.

С каждым шагом он все лучше знал, что их ждет впереди. Он знал и не мог им сказать — те, кого нельзя называть, давно запечатали ему уста. Ему оставалось лишь идти и удивляться — как это он раньше мог о них забыть? Жил, ходил по поверхности, отправлял ненужные обряды. Совершенно бессмысленные обряды, смешные, точно детские игры, в которых малыши тщетно пытаются подражать взрослым. Ныне же на него снизошло озарение: он понимал все, понимал от начала до конца, но это понимание было похоронено в нем — там оно и умрет, ибо он не мог сказать ни слова. Они стояли у входа в горнило, где поджидало нечто, чему он пока не ведал названия, — нечто, такое же молчаливое, как эта тьма, таилось в ней, чтобы переплавить их тела и души во что-то новое, страшное, поскольку никто не возвращается оттуда таким, каким пришел. Он жаждал этого ослепительного преображения и боялся его. Тупые ходячие механизмы из плоти и крови — они ничего не поймут до тех пор, пока их не коснется огненный перст…

— Как вы себя чувствуете, святой отец? — спросил этот… как же его зовут?

Он вздрогнул.

— Да-да, — торопливо ответил он, — все в порядке.

Коридор тянулся все дальше, на глянцевых черных стенах блестела голубая катаракта. Теперь они продвигались совсем медленно — Берг подозрительно оглядывал каждую трещину в полу, каждую прожилку в стене. Должно быть, и он перестал доверять своим чувствам, и потому опасность мерещилась ему повсюду. Из тьмы выплыла туманно-зеленая нефритовая дверь, казалось, подсвеченная изнутри — узоры карабкались по полупрозрачному камню, образуя причудливое дерево.

— Куда она ведет, как ты думаешь? — спросил Леон.

— Если верить всем этим россказням — куда угодно, — устало отозвался Берг. — В такой же коридор… и еще один…

— А ты им веришь?

— Нет, — отрезал Берг.

— Странные узоры. Как ты думаешь, это резьба или естественное образование?

— Инкрустация, скорее всего. Ага, нам сюда.

— Погоди! — окликнул его Леон.

— Что там еще?

— Теперь с малым что-то. Айльф, эй, Айльф! Берг, уже дошедший до поворота, остановился и обернулся, вглядываясь в полумрак.

Айльф, который чуть не на цыпочках прошел мимо молочной нефритовой панели, вдруг остановился, уткнувшись в мерцающий квадрат.

— Айльф!

Юноша даже не вздрогнул. Он продолжал стоять неподвижно, лишь все больше приникал к мягко светящейся зеленоватой поверхности, точно прилип к ней.

— Черт!

Леон задержался, пропуская спутников, потом торопливо зашагал назад. Остановившись рядом с Айльфом, он положил руку юноше на плечо:

— Пошли.

И отшатнулся.

От двери тянуло холодом — таким острым, что он был точно электрический удар.

Парень медленно повернул голову:

— Там… за дверью… разве вы ничего не слышите? Оно… зовет меня по имени.

Леон прислушался! Скорее для проформы. Действительно, кроме приглушенного звука шагов, шарканья ног и потрескивания факела, иных звуков в коридоре не было.