Лиззи зашла за ширму и торопливо оделась. Ей не очень верилось, что опасность действительно настолько серьезна, как утверждает мистер Джеймс. Скорее он поступает так, чтобы увеличить собственную значимость в ее глазах. В результате она окажется ему обязанной.

– Я был бы вам весьма благодарен, если бы вы поторопились, – сказал через некоторое время Джесс, когда она принялась зашнуровывать корсет, путаясь в темноте.

– Я думаю, мистер Джеймс, – заявила Лиззи, – вы ведете себя слишком фамильярно. Вы поставили в известность мистера Сада о своих подозрениях?

– Нет, Лиззи, не поставил.

– Почему же? Дрянной способ отплатить ему за гостеприимство.

– Ну, это уже слишком, – покачал головой Джесс. Потом стукнул себя кулаком по бедру и усмехнулся. – Чудесный мистер Садди кормит нас, считая частью своей армии, и рассчитывает, что мы будем сражаться за него, когда парни из другого лагеря переберутся через гору. Если честно, Лиззи, вы ведь совсем не знаете, какая она – политика в наших краях.

Ну, подумала Лиззи, это уже дерзость. Она знала, что должна сделать ему строгое внушение, поскольку подобные заявления недопустимы, в особенности из уст тех – нужно посмотреть правде в глаза – чье воспитание оставляет желать лучшего. Честно говоря, в наше время таких называют деревенщина. Совсем неподходящая компания для хорошо воспитанной старой девы из Новой Англии, которая…

В тот самый миг у нее перед глазами – и не в первый раз – промелькнуло видение: маленький топор с потемневшей от крови ясеневой рукояткой… и на лезвии запеклась кровь, а рука, держащая его, маленькая рука, тоже вся перепачкана в крови…

По произнес:

– Кто-то следует за мной по пятам.

Бодлер поднял глаза от шампура, на котором были нанизаны жирные аппетитные кусочки гусятины.

– Ты что-то сказал, старина?

По криво усмехнулся.

– Так, не имеет значения. Да, наша кампания до сих пор шла хорошо. И все исключительно благодаря генералу Роберту Е. Ли, прекраснейшему цветку Конфедерации.

– Но с нами нет знаменитого генерала, – заметил Бодлер, ненавидевший свою роль доверенного лица Сатаны, ему вдруг страшно захотелось, чтобы кто-нибудь другой заменил его.

Мистер По уже начал ему надоедать. Бодлер чувствовал себя гораздо лучше, пока не встретил этого напыщенного маленького типа с неровным темпераментом и огромным, легкоуязвимым эго; куда приятнее иметь дело лишь с необычными, блестящими и сложными рассказами писателя.

– Естественно, лично он здесь не присутствует. Однако мне повезло, когда я обнаружил описание кампании генерала Ли в библиотеке Восточного Ада и изучил стратегию этого мастера статистики.

– Чего-чего? – спросил Бодлер, который сразу понял, что По пьян.

– Извини, мастера стратегии, я имел в виду. Применяя его принципы – генерала Ли, я хотел сказать – мне удалось провести наши войска через Перевал Апачей, а потом дать им возможность рассыпаться по Восточному Аду, захватив его в клещи. Левым флангом командовал Гюйсман, а правым – Айсл-Адам. Наш успех был предопределен: солдаты исполняли приказы с тем холодным равнодушием, которое и помогает одерживать победы в сражениях – но только до тех пор, пока не начинает слепить глаза солнце сентиментальности.

– Однако Сад и его заместители, Захер-Мазох и Ретц, до сих пор не убиты и не захвачены в плен.

– К сожалению. Зато мы можем с уверенностью утверждать, что сломили их сопротивление.

Именно в этот момент Сад и контратаковал войска По, который сидел, пил вино и сочинял стихи. Поэта застали врасплох. Полег целый батальон критиков и издателей, которых удалось – во имя культуры – уговорить объединиться с поэтами. Безумные камикадзе из бригады Захер-Мазоха ударили по оборонительной линии, наскоро выстроенной средними командирами, занимавшимися куда более интересными вопросами организации ужина с вином. Правый фланг некоторое время держался, отбивая атаки налетчиков Жиля де Ретца. Но потом Ретц собрал своих людей и заявил:

– Еще раз, мои храбрецы, нанесем удар в честь Жанны Д'Арк – прекрасного видения, которое поддерживало меня долгие годы, когда я вершил зло!

Поэтов вывернуло наизнанку от такого лицемерия, их ряды дрогнули, и они отступили под натиском нового наступления Ретца, поддержанного решительным штурмом самого маркиза де Сада, шедшего во главе отборного отряда и пяти тысяч всадников, известных под именем Пикейщики.

Сражение разделилось на сотни поединков. Вскоре уже никто не сомневался, что силы Французских Символистов терпят сокрушительное поражение. Неожиданно всем стало не до смеха, и не в последнюю очередь Сатане, которому пришлось снова заняться делом.