— Бог даст, поправишься.

— Все одно когда-нибудь умирать, — отвечал он, закрывая глаза.

Носилки тронулись; но умирающий хотел еще сказать что-то. Мы еще раз подошли к нему.

— Ваше благородие, — сказал он моему знакомому. — Я стремена купил, они у меня под наром лежат — ваших денег ничего не осталось.

· · ·

На другое утро мы пришли в госпиталь наведать раненого.

— Где тут солдат восьмой роты? — спросили мы.

— Который, ваше благородие? — отвечал белолицый исхудалый солдат с подвязанной рукой, стоявший у двери.

— Должно, того спрашивают, что вчера с тревоги принесли, — сказал слабый голос с койки.

— Вынесли.

— Что, он говорил что нибудь перед смертью? — спросили мы.

— Никак нет, только дыхал тяжко, — отвечал голос с койки, — он со мной рядом лежал, так дурно пахло, ваше благородие, что беда.

· · ·

Велики судьбы славянского народа! Недаром дана ему эта спокойная сила души, эта великая простота и бессознательность силы!..

Произведения, составившие настоящий том, созданы Л Н. Толстым в период с 1852 по 1856 год.

Эти годы имели решающее значение для определения жизненного пути молодого Толстого, для утверждения его как писателя. Вслед за блистательным дебютом, повестью «Детство», явились произведения, не менее восторженно принятые и читателями, и критикой. Начинающий писатель открывал новые, неведомые досоле глубины мира человеческою «Почти в каждом новом произведении, — писал H. Г. Чернышевский в 1857 году, — он брал содержание своего рассказа из новой сферы жизни. За изображением «Детства» и «Отрочества» следовали картины Кавказа и Севастополя, солдатской жизни (в «Рубке леса»), изображение различных типов офицера во время битв и приготовлений к битвам, — потом глубоко драматический рассказ о том как совершается нравственное падение натуры благородной и сильной (в «Записках маркера»), затем изображение нравов нашего общества в различные эпохи («Два гусара»). Как расширяется постепенно круг жизни, обнимаемой произведениями графа Толстого, точно так же постепенно развивается и самое воззрение его на жизнь»[130].

Первые рассказы Толстого были написаны на Кавказе. Два с половиной года кавказской жизни были серьезной школой формирования Толстого писателя. Двадцатитрехлетним молодым человеком без определенных целей и занятий приезжает он на Кавказ в поисках «своего счастья». Душевное состояние, в котором находился Толстой накануне отъезда, позже переживет герой «Казаков» Оленин: он «говорил себе, что ехал для того, чтобы… вырваться сразу из старой колеи, начать все снова, и свою жизнь, и свое счастье. А война, слава войны, сила, храбрость, которые есть во мне! А природа, дикая природа! — думал он. — Да, вот где счастье!» — напишет Толстой в одном из черновых вариантов повести[131].

Что такое счастье, что значит быть счастливым, Толстой еще определить не может. Он пытается решить вопросы о сущности человеческой личности, о связи ее с природой и обществом, о законах развития человека и его назначении. Смысл жизни человека Толстой видит в добродетели, то есть в стремлении к добру. Его нравственная философия строится на том, что добро — естественное свойство человека, а зло — «привитое» (т. 1, с. 290); потому само понятие «счастье» для Толстого неразрывно связано с добродетелью. Мысли о счастье и добродетели появляются в первых литературных и философских набросках будущего писателя. «Люди хотят быть счастливы; вот общая причина всех деяний, — к такому выводу приходит Толстой, анализируя дела и поступки людей. — Единственный способ, чтобы быть счастливым, есть добродетель…» (т. 1, с. 246) — это уже его собственная жизненная программа. Предчувствуя свое особое назначение в жизни, он пишет в Дневнике: «Есть во мне что-то, что заставляет меня верить, что я рожден не для того, чтобы быть таким, как все. Я стар — пора развития или прошла, или проходит; а все меня мучат жажды… не славы — славы я не хочу и презираю ее; а принимать большое влияние в счастии и пользе людей» (т. 46, с. 102).

Большие замыслы рождаются у Толстого на Кавказе. Он работает над романом «Четыре эпохи развития», начинает «Роман русского помещика», который, по мнению писателя, «будет полезной и доброй книгой» (т. 46, с. 145), задумывает большое эпическое произведение о казаках, жизнь которых так притягивала его своей цельностью, своей нераздельностью с природой.

Наряду с такими монументальными замыслами возникает насущная необходимость рассказать о том, что важно и дорого в данную минуту, что волнует и поражает своей неожиданностью. Толстой намеревается писать «Очерки Кавказа», программа которых включает самые разные сюжеты, подсказанные жизнью горцев, впечатлениями о Кавказе, военными событиями.

На Кавказе Толстой впервые увидел войну. Не сразу сложилось у него ясное и определенное отношение к этому явлению, С одной стороны, ему необходимо осмыслить сам факт войны, выработать свой взгляд на это состояние мира; с другой — словно предчувствуя, что осмысление это откроет что-то непоправимо-страшное, он намеренно ограничивается «детским взглядом» на вещи. «Странно, что мой детский взгляд — молодечество — на войну, для меня самый покойный», — записывает он в Дневнике в феврале 1852 года (т. 46, с. 90–91). «Детский взгляд»-это представление о кавказской войне, об этом «крае диком», сложившееся еще до Кавказа, под влиянием произведений Марлинского и отчасти романтических поэм Лермонтова. Но беспощадный анализ, которому подвергал Толстой свой внутренний мир и мир, его окружающий, уничтожал иллюзии, расшатывал устойчивые представления. Восприятие войны не могло долго оставаться на уровне «детского взгляда», «молодечества». «Молодечество» для Толстого уже не столь безупречно, и на страницах Дневника снова и снова появляются размышления о том, что такое истинная храбрость, кого можно назвать храбрым. В поисках ответа на эти вопросы возникает замысел первого рассказа «Письмо с Кавказа» (будущий «Набег»), где Толстой хочет на примерах из военной жизни рассмотреть и определить понятие храбрости. Храбрость для него — частное, конкретное выражение добродетели и потому во многом является мерилом нравственной ценности человека.

Работая над рассказом, Толстой старается всесторонне проанализировать это человеческое качество и осмыслить с социальной точки зрения. Истинно храбрым в рассказе оказывается капитан Хлопов, старый солдат, прослуживший всю жизнь на Кавказе. Простота, естественность, житейская и военная мудрость капитана, вся фигура его, в которой «было очень мало воинственного», заметно отличают его от таких «удальцов джигитов», как Розенкранц, от офицеров из свиты генерала, от всех тех, для кого набег — лишь случай показать «молодечество».

Размышления о храбрости, о поведении человека «в деле», новые впечатления военной жизни заставляют Толстого пристальнее вглядеться в войну и определить свое отношение к ней. Пытаясь объяснить, что такое война, Толстой признается, что для него это явление непонятно. Он находит противоречия в самой сущности войны: с одной стороны, война неестественна, несправедлива и «общее бедствие» (т. 3, с. 220), с другой — естественна, потому что войны происходят постоянно, и справедлива, ибо вызвана чувством самосохранения.

В процессе работы над «Набегом» все более определяется отношение Толстого к войне как к явлению неестественному, порожденному «гадкими людьми», мало умеющими ценить «этот прекрасный свет». Носителем спокойствия и мира выступает в рассказе природа. «Оскорбительным диссонансом среди тихой и торжественной гармонии» слышится «звон тяжелого орудия, звук столкнувшихся штыков». «Примирительная красота и сила природы» вызывает размышления писателя: «Неужели тесно жить людям на этом прекрасном свете, под этим неизмеримым звездным небом? Неужели может среди этой обаятельной природы удержаться в душе человека чувство злобы, мщения или страсти истребления себе подобных? Все недоброе в сердце человека Должно бы, кажется, исчезнуть в прикосновении с природой — этим непосредственнейшим выражением красоты и добра».